Варя и Маша бросились к Николаю. Он скрежетал зубами от боли, кровь заливала безвольно повисшую руку. На все ахи и охи бывший десантник твердил, что нужно срочно уезжать. Могли приехать другие бандиты. С помощью очнувшегося таксиста подруги втащили раненого в салон и перевязали его бинтом из аптечки. Пока водитель разворачивал такси на узкой дороге, Варя подошла к двоим оставшимся в живых бандитам, которых успокоил на время Николай. Девушка задержалась около каждого не более четверти минуты, поправляя странный гребень у себя на затылке. Потом решительным шагом направилась к такси.
– Поехали, – спокойно скомандовала она. – Эти теперь не опасны, они забыли все. Даже свои имена.
Таксист притих, с опаской поглядывая то на щупленькую пассажирку рядом с собой, то на блондинку, заботливо обнимавшую раненого на заднем сиденье. Машина доехала до шоссе и аккуратно влилась в поток, торопившийся в Питер. Никого не интересовала судьба четверых парней спортивного типа, обнаруженных позднее у черного джипа. Одну пару сразу отправили в морг, а другая пара вела себя абсолютно неадекватно, не ответив ни на один вопрос.
По дороге на Садовую, Николай смог позвонить генералу и коротко объяснить ситуацию. От парка Победы их такси стала сопровождать машина из охранной фирмы «Бастион». Через полчаса двое сослуживцев Николая проводили встревоженных подруг в квартиру Марии Михайловны на Садовой, а раненого доставили в госпиталь. Директриса «Флорентино» все порывалась к Николаю, но ей разрешили навестить раненого только после операции. Машенька так и осталась ночевать у его кровати в госпитале. К восьми вечера в ее квартире собрались остальные. После первых восторгов встречи взрослые пошли на кухню обсудить случившееся, а Ниночка, ухватив Варю за руку, торопилась рассказать о себе. Самым удобным местом для таких секретов была спальня.
– Ты знаешь, – восторженно начала делиться новостями девочка, – Бармалей. Ой, прости. Егорыч, такой классный! Он знает столько приемчиков и так умеет все просто объяснять, что у меня получается с первого раза. Теперь я могу в ухо звездануть.
– Не тарахти, – остановила ее наставница. – Мы еще успеем это обсудить. Есть серьезный разговор.
Девчушка наморщила свой гладкий лобик, глядя, как Варя бережно достает из сумки шкатулку черного дерева и медленно ставит ее на туалетный столик. В современной спальне, обставленной светлой мебелью, необычная гостья из прошлого выглядела совершенно чуждой. Две пары глаз молча изучали ее. Шкатулка чем-то походила на незнакомца в одежде позапрошлого века, случайно оказавшегося в современном городе. Настороженность между представителями разных эпох постепенно сменилась любопытством.
Варя неожиданно вскочила и заметалась по спальне, явно что-то разыскивая. Наконец у иконки Святой Девы в углу она нашла тонкую церковную свечку, зажгла ее от лампадки и, не обращая внимания на вопросительные взгляды девочки, погасила свет в комнате. Затем, так же молча, поставила свечу на туалетный столик и примостилась рядом. Обе притихли, наблюдая за огоньком. Ниночка даже оглянулась на свою наставницу, но, видя сосредоточенное лицо, ничего не сказала. Так прошло несколько минут.
– Ты это видишь? – взволнованно произнесла Варя, не отрывая взгляда от свечи.
– Что? – недоумевала девчушка, не скрывая раздражения.
– Как горит. Посмотри же!
– Свеча, как свеча, – фыркнула воспитанница.
Варя поняла, что только ей дано видеть странную вещь. Пламя свечи как бы раздваивалось – из его ровного язычка пламени медленно отделился второй. Он был полупрозрачный и абсолютно белый, не коптил и, главное, наклонялся к шкатулке. В спальне работал кондиционер, но белый язычок пламени, наперекор всем законам, склонялся против прохладного потока воздуха.
– Я не понимаю, – прошептала девчушка, подперев ладошкой взлохмаченную голову и упорно глядя то на свечу, то на шкатулку, – чего мы ждем.
– Потерпи, дружок, – успокоила ее девушка.
Варя медленно открыла крышку шкатулки. Библия и письмо в плотном пожелтевшем конверте были на месте. Девушка достала книгу в черном переплете, стянутом таким же ремешком с металлической застежкой и повертела в руках, разглядывая. Белый полупрозрачный огонек следовал за библией. Как взволнованное существо, он трепетал и вспыхивал до тех пор, пока книгу не открыли. Тогда язычок пламени успокоился и вытянулся к потолку в тонкий белый шнур, наполняя спальню холодным ярким светом.
– И долго мы так будем сидеть? – заворчала Ниночка, она явно ничего особенного не видела.
– Это очень старая библия, – пояснила наставница, – намоленная. Она столько в себя вобрала, что теперь живет своей жизнью. Веками властители мира доверяли ей свои тайны, и она все хранит. Их горести, печали и надежды. Прислушайся. И посерьезнее, пожалуйста.
Несколько минут девчушка напряженно смотрела на старинную книгу. Даже перевернула пару страниц, отчего белое полупрозрачное пламя колыхнулось, возмущаясь такому обращению, но вскоре вновь успокоилось. Ничего более не происходило. Только теперь Варя обратила внимание на то, что воск свечи почти не тает. Белый огонь горел сам по себе. Девушка осторожно поднесла руку к его пламени, оно не обжигало. Белый луч касался ее ладони, проникал внутрь, наполняя душу необъяснимым волнением. Варя непроизвольно прикрыла глаза, и в тот же миг неясные видения стали мелькать в ее сознании. Она сконцентрировала внимание на одном из них и явственно услышала женский шепот.
Трудно было разобрать, на каком языке молилась неизвестная, но смысл ее слов был понятен. Она просила Создателя защитить ее мужа в полдень. Вновь и вновь с необъяснимой болью звучали слова из далекого прошлого, обращенные некогда к тому, кто был в состоянии что-то исправить. Возможно, молившаяся получила горькое известие, или ей был знак, а возможно, дурной сон. Так или иначе, она просила заступиться за мужа и взять взамен ее жизнь.
Варя убрала руку от свечи. Ей стало совестно, будто она оказалась случайным свидетелем чего-то интимного, не предназначенного для посторонних. Девушка открыла глаза. Тут же шепот и видения исчезли. Тонкий белый луч колыхнулся и застыл, вытянувшись в длинный шнур яркого света, упирающегося в потолок спальни.
– Я тоже слышала, – неожиданно пролепетала Ниночка. – Кто это был?
Варя неуверенно пожала плечами, о чем-то вспоминая.
– А почему Генрих в опасности? – не отставала девочка. – Она все твердила про 14 мая.
– Если, речь идет о Генрихе IV, – предположила наставница, – то он был убит католическим фанатиком именно 14 мая. В 1610 году, в Париже.
– А кто там сильно молился за него?
– Возможно, это была Мария Медичи. В отличие от его первой жены – Маргариты Валуа, она любила Генриха Наваррского. Разведенный с Марго Папой Клементом VIII после неудавшегося мятежа за королевский трон, Генрих IV и после второго брака был достаточно непостоянен. Мария Медичи, наоборот, была, по свидетельству современников, удивительно цельной натурой. Красавица и умница, настоящая королева Франции. Она любила мужа, но не могла смириться с любовными похождениями Генриха IV У нее хватало сил заниматься семьей и ухаживать за своим ветреным королем. Дав клятву верности на алтаре, она не нарушила ее. Некоторые историки осмеливаются утверждать, что Мария была причастна к покушению на Генриха IV, но мне не верится в это. Я читала ее письма в переводе, такая женщина никогда бы не предала.
– Давай еще послушаем! – взмолилась Ниночка.
– Сама попробуй.
– Я слышала голос только в твоей голове, но как ты все это делаешь, не понимаю.
– Странно, – прошептала Варя, – значит, тебе это не дано. Зачем же нас свели вместе?
– Вот послушаем и узнаем, – настаивала на своем девочка.
– Хитрить тут нельзя, – спокойно пояснила девушка. – Ладно, давай попробуем разобраться.
Она перевернула несколько страниц библии и протянула руку к свече. Видимый только ей белый луч уперся в ладонь. Прикрыв глаза, Варя стала различать какие-то видения. Выбрав наугад одно из них, сосредоточилась. Образ женщины с роскошными волосами стал проясняться в сознании, словно прорисовывался маленькими капельками в тумане. Неизвестная в молитвенном жесте сложила свои ладони у лица, ее губы зашевелились. Она молилась, закрыв глаза. Тотчас в голове у Вари зазвучал незнакомый голос. Смысл сказанного был абсолютно понятен, как будто бы они говорили на одном языке. Через века страстный призыв женщины из прошлого отозвался в душе русской девушки. Она замерла, впитывая в себя каждое слово. Так очень близкие люди разговаривают друг с другом, ощущая не столько, что сказано, сколько, как это было произнесено. Эмоции становятся определяющими.
– Вот это женщина! – с восторгом прошептала Ниночка, когда Варя открыла глаза и вопросительно взглянула на девочку.
