можно возобновить» [3].
Яков Моисеевич Фишман упорно и настойчиво стремится к добыванию новых и достоверных данных о химическом и другом вооружении рейхсвера. При необходимости он выходит даже на высших руководителей этого ведомства, о чем свидетельствует его доклад в Москву от 20 марта 1925 г.
«1. АЭРОХИМИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ.
В дополнение к параграфу 5 моего предыдущего доклада сообщаю, что вчера я был принят генералом Хассе (начальником Генерального штаба рейхсвера. – Н.Ч.), которому и изложил свои сомнения, требуя, чтобы мне была дана возможность встретиться с теми, кто непосредственно работает (над) конструированием авиабомб и газораспылителей. Хассе вначале ответил весьма уклончиво и почти отрицательно, ссылаясь на строгий надзор Антанты и на усиленное наблюдение за ним пацифистских кругов.
Я ответил, что считаю вполне необходимым проявлять максимальную осторожность в наших взаимоотношениях, все же не вижу основания для того, чтобы так уж опасаться нескольких встреч, которые могут произойти у меня с некоторыми из их доверенных лиц. Это тем более важно, что эти лица… знают, для чего предназначаются конструируемые ими аппараты. Я указал на целый ряд конкретных неудобств, создающихся благодаря неиформированности об их работе, и просил Хассе оказать мне содействие в моем желании подойти близко к их работе.
Я прибавил в заключение, что, облегчая мою работу здесь, они тем самым облегчают работу Лита (Томсена. – Н.Ч.) в Москве (выделено автором доклада. – Н.Ч.). Всякие затруднения, чинимые мне здесь, неизбежно и немедленно отзовутся на его работе там.
В конце концов Хассе согласился с моими доводами, обещая выяснить точно, в каком положении дело, и отдал распоряжение Фишеру, чтобы в течение 14 дней я был поставлен в известных пределах (выделено автором доклада. – Н.Ч.) в курс дела, поскольку это нужно для нашей предварительной ориентации и для согласования наших тактических взглядов в области аэрохимии. Для этой цели я должен буду в течение этих дней встретиться с их специалистами. Большего не удалось добиться. Эти результаты разговора с Хассе я не считаю удовлетворительными. У меня нет уверенности ни в том, что Хассе сдержит слово, ни в том, что меня действительно сведут с кем надо и покажут, что надо. Все это дело чрезвычайно затягивается. Мне еще не ясно, боятся ли они открыть свои секреты, или же просто не хотят показать своей технической неподготовленности.
Было бы весьма и весьма желательно, чтобы в Москве Литу было выражено неудовольствие по поводу затягивания этих экспериментов и того, что меня не подпускают непосредственно к работе.
2. ОСМОТР ФАБРИК.
Хассе определенно заявил, что к осмотру военных фабрик я смогу приступить сейчас же после опубликования доклада контрольной комиссии, т. е. недели через 3–4.
3. ПОЛУЧЕНИЕ ТЕХНИЧЕСКИХ СПРАВОК.
Я просил об ускорении ответов на разные технические вопросы, уже давно поставленные им по артиллерии, пулеметному и газометательному делу. Я указал на необходимость для меня вступать в непосредственные переговоры с соответствующими специалистами. Это ускорит получение ответов, которые иногда чрезмерно затягиваются. Например, вот уже около 2,5 месяцев мы не можем получить от них сведений о линии германского фронта в прошлую войну. Хассе отдал распоряжение ускорить выдачу мне этих сведений и не возражал против моих непосредственных разговоров с их спецами.
4. Ввиду имеющихся у нас тревожных сведений с восточных границ Германии в связи с ответом, данным германским правительством по поводу гарантийного договора, я осведомился у Хассе о том, как они поступили бы в случае каких-либо агрессивных действий со стороны Польши. Хассе ответил, что едва ли можно ждать в настоящее время таких действий со стороны поляков, так как Англия несомненно выступила бы против них.
На мой вопрос, есть ли у них какие-либо гарантии на этот счет от англичан, Хассе ответил отрицательно. Он прибавил, кроме того, что в случае покушения поляков на Восточную Пруссию, они не остановятся перед открытием военных действий.
По данным разведывательного аппарата рейхсвера, до сих пор никаких передвижений польских войск в направлении германских границ не отмечалось.
5. Фишер сообщил мне, что в настоящее время Румыния ведет переговоры с Францией о заключении военного союза против СССР. Инициатива проиходит от Румынии. Переговоры ведутся, главным образом, относительно образования из Констанцы постоянной базы для французских военных судов. Переговоры ведутся с согласия Англии. По словам Фишера, источник вполне достоверен» [4].
С августа 1925 г. Я.М. Фишман – начальник Военно-химического управления Управления снабжений РККА (в дальнейшем – Химического управления РККА), которое возглавлял до своего ареста в 1937 г. Из аттестации за 1927–1928 гг. на Я.М. Фишмана, подписанной начальником Управления снабжений РККА П.Е. Дыбенко: «Тов. Фишман обладает неиссякаемой энергией, любовью к своему делу (химическому), трудоспособен… Решителен, самостоятелен в работе, иногда слишком много берет на себя ответственности. Выдержанный и устойчивый партиец. В работе разбрасывается, что можно приписать его неиссякаемой энергии. Военная подготовка как теоретическая и особенно практическая недостаточна. Необходимо окончить «Выстрел» (Курсы усовершенствования комсостава РККА. – Н.Ч.) или ВАК (Высшие академические курсы. – Н.Ч.). Занимаемой должности только начальника Военно-химического управления соответствует».
С марта 1928 г. (по совместительству) Я.М. Фишман – начальник института химической обороны. В конце 1928 г. окончил Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава РККА (КУВНАС) при Военной академии имени М.В. Фрунзе. Был членом президиума Центрального Совета Осоавиахима СССР, действительным членом государственного радиевого института. В 1937 г. без защиты диссертации ему была присуждена ученая степень доктора химических наук.
Избирался членом ВЦИК. Являлся членом Военного совета при наркоме обороны. В 1933 г. награжден орденом Красной Звезды.
В ходе присвоения командно-начальствующему составу РККА персональных воинских званий получил в 1935 г. звание «коринженер».
Арестован 5 июня 1937 г. по обвинению в принадлежности к военному заговору.
«Прокурору Союза СССР
тов. Панкратьеву
СПРАВКА
по делу № 12114 по обвинению Фишмана Якова Моисеевича,
1887 г. рождения, еврей, доктор химических наук,
до ареста – начальник Военно-химического управления
РККА, с 1905 по 1917 г. эсер, с 1917 г. – левый эсер,
член эсеровского ЦК, участник эсеровского восстания
в Москве, член ВКП(б) с 1920 г. по момент ареста
Арестован 5 июня 1937 г.
1. Признал вину в том, что с 1925 г. агент германского штаба, с 1934 года – шпион итальянской разведки; с 1935 г. участник военно-фашистского заговора. Как шпион, передавал иностранным разведчикам все сведения о военно-химической обороне СССР и подготовке РККА, передавал результаты всех опытов и о всех изобретениях в области военно-химического дела в РККА.
1.7.37 года подал заявление в НКВД, в котором просит «милости», чтобы ему дали возможность «искупить преступление перед Советской властью» – дали возможность реализовать свои открытия и изобретения в области военно-химического дела. По этому заявлению он и был зачислен в ОТБ (Особое техническое бюро. – Н.Ч.).
2. Изобличается показаниями Фельдмана, Либермана, Эйдемана,
