видеть меня.
— Какая леди? — спросил я.
— Она похожа на ангела, — ответила старая горничная, — но только она, очевидно, в большом горе. И какая красавица! Вот уж можно сказать…
— Сказала она вам свою фамилию?
— Нет, да я у нее и не спросила. Только она в большом горе. Она уже давно ждет.
Я спустился вниз, вошел в гостиную и, к моему удивлению, очутился лицом к лицу с Джесси.
Она страшно изменилась, как будто только что пережила опасную болезнь. На щеках у нее был лихорадочный румянец. Глаза были красны от слез. Весь ее внешний облик был олицетворением горя и страдания.
— Джесси! Что такое с вами? — спросил я. — Случилось что-нибудь ужасное? У вас совершенно больной вид.
— Да, — ответила она, — действительно случилось; мое счастье разбито навсегда.
— Скажите же мне, в чем дело, Джесси. Скажите мне все. Вы знаете, что я помогу вам, если только это будет в моих силах.
— Нет, Роланд, я этого не знаю. Было время, когда вы могли спасти меня, но теперь слишком поздно! Слишком поздно, чтобы успокоить мое изболевшее сердце! Может быть, я умерла бы, унеся мою тайну в могилу, если бы не встретила вас опять. Было бы лучше, если бы этой встречи не было. О, Роланд, после новой встречи в этой чужой для меня стране воспоминания, которые нахлынули на меня, лишь терзают и разочаровывают. Роланд, я пришла к вам со своим горем вовсе не с целью обвинять вас. Я только скажу, что вы один могли бы снять с меня это горе. Никто из смертных не был бы счастливее меня, если бы я знала, что вы хоть немного можете полюбить меня.
— Джесси! Можете ли вы говорить так, когда…
— Погодите, Роланд! Выслушайте меня. Я ведь почти безумная теперь. Я хочу сказать вам все, что я выстрадала из-за вас. Поэтому я пришла сюда. Меня хотят выдать замуж за человека, которого я не люблю. Дайте мне совет, Роланд! Ведь для меня мучительно выйти замуж за того, кого я не могу любить, ибо люблю только вас.
— Джесси! Я не могу слушать того, что вы говорите. Я сказал вам, когда мы расставались в Австралии, что я люблю другую. Я недавно встретился с ней и оказалось, что она до сих пор верна мне. Я надеюсь, что вы никогда не будете говорить со мною снова с таким отчаянием. Мы можем быть только друзьями, и вы еще можете быть счастливы.
По мере того, как я говорил, Джесси все больше и больше волновалась и наконец без чувств упала на пол.
Я позвонил и с помощью прибежавшей горничной положил ее на диван и привел в чувство.
— Джесси, — сказал я, когда увидел, что она открыла глаза и глядит на меня, — вы очень плохо себя чувствуете?
— Нет, — ответила она, — я только подумала о том, что вы мне сказали. Если это что-нибудь по поводу…
Она сама себя оборвала и подождала, пока уйдет миссис Неггер, на которую она при этом выразительно посмотрела.
Миссис Неггер догадалась и молча вышла из комнаты.
— Роланд, я скажу вам всего лишь несколько слов. Завтра я должна выйти замуж за мистера Вэна. Так хочет мой отец. А так как я ему обещала, что чего он, того хочу и я, то согласилась на это замужество. Я пробовала полюбить моего будущего мужа, но ничего у меня не вышло, потому что я люблю другого. Я вас люблю, Роланд. Пересилить своей любви я не могу, и мне слишком хорошо памятны ваши слова, что мы можем любить только один раз в жизни. Я ухожу, Роланд. Я вам сказала все.
— Джесси, — сказал я, — мне очень больно за вас, но я надеюсь, что после вашей свадьбы у вас будет другое настроение и что вы забудете прошлое, которое не будет больше мешать вашему счастью.
— Спасибо за доброе пожелание, — ответила она. — Во всяком случае я постараюсь спокойно перенести свою жестокую участь. Прощайте, Роланд. Я ухожу. Ухожу одна, как и пришла.
Вслед за тем она вышла.
Меня страшно расстроил этот визит Джесси. Я был удивлен и поступком ее и тем, что она говорила. Если бы она была больше похожа на других, ее поступок был бы еще удивительнее, но она не была, как все. Ее нельзя судить, как всякую другую девушку из интеллигентного европейского общества. Она была настоящее дитя природы и думала, что скрывать свои чувства и мысли никогда не следует. По всей видимости, она меня глубоко любила и раскаивалась, что дала слово Вэну. Во всяком случае, я во всем этом нисколько не был виноват, потому что все время твердил Джесси, что люблю другую. Я ее не завлекал и не оставлял ее в заблуждении.
Был канун ее свадьбы. Ей бы следовало готовиться к ней, а она, вместо того, отправилась к тому, кого любила, и сделала последнюю попытку завладеть им.
Это ей не удалось. Судьба была против нее.
Я пошел с обычным ежедневным визитом к Леоноре, и Джесси со всем ее горем совершенно вылетела у меня из головы.
Глава 41
МИССИС НЕГГЕР
Со дня встречи с Леонорой, своей названной сестрой, а теперь невестой, я почти все свое свободное время проводил у Новеллей, в обществе миссис Новелль и Леоноры, или, вернее, одной Леоноры, а когда я был с нею, то думал о ней.
Вечером, когда я вернулся домой, миссис Неггер, подавая мне чай, вдруг сказала:
— Позвольте вас спросить, сэр, как поживает та барышня, которая приходила сюда давеча утром? Она такая красавица. Мне бы очень хотелось узнать про нее.
Я отвечал, что ничего больше не слыхал про ту барышню.
— А какая славная барышня! И такая грустная! Так мне ее жалко! Так жалко!
Я уже говорил, что, поселившись в Лондоне, брат нанял себе двух женских прислуг. Одной из них была почтенная пятидесятилетняя особа, миссис Неггер. Эта особа, будучи безукоризненной служанкой, обладала одним довольно несносным недостатком: она была до крайности любопытна и болтлива и любила соваться не в свои дела, так что моя невестка и ее мать, теща моего брата, нередко предупреждали ее, чтобы она умерила свое любопытство, если желает служить у них в доме. Но служанка она была прекрасная, так что они находили возможность мириться с этой ее слабостью. Миссис Неггер, впрочем, считала себя как бы членом семейства и находила, что имеет право интересоваться всем, что касается кого-либо из нас.
Капитан Новелль
