«Ещё зеленоглазая, со смешливыми ямочками на смуглых щеках», – дополнил въедливый внутренний голос. – «И, судя по всему, очень разговорчивая… А как тебе, братец, коротенькие джинсовые шортики? Оценил? Вернее, прелестные ножки, выглядывающие из означенных шортиков? Это – что-то. Натуральный шедевр. Вернее, два безусловно-выдающихся шедевра…».
– Сразу перейдём на «ты»? – выжидательно, с лукавыми изумрудными искорками в глазах, прищурилась девчонка. – Или же сперва немного поиграем в лицемерно-благовоспитанный политес?
– Не будем играться. Сразу перейдём. Присаживайся.
– Спасибо, конечно… А ты, австрийский профессор испанской словесности, оказывается – ко всему прочему – ещё и отвязанный авантюрист, способный на весьма рискованные и, зачастую, необдуманные поступки.
– С чего это ты взяла? – слегка удивился Алекс. – Не, против «рискованных поступков» я никоим образом не возражаю. Имеет место быть. Но, вот, «необдуманные»… Готов поспорить.
– Ладно, аргументирую. Ты, ведь, «объявился» в Австралии совсем недавно? То бишь, только что?
– Это точно. Только что.
– Значит, «объявился», и тут же, ни секунды не раздумывая, заказал двухлитровый бокал пива? Причём, коллекционного и ужасно-дорогущего?
– Получается, что так.
– А деньги-то, профессор, у тебя есть? – продемонстрировав симпатичные ямочки на смуглых щеках, хихикнула девица. – Проверил бы, честное слово, на всякий случай.
Ознакомившись с содержанием карманов своей джинсовой курточки и лёгких летних брюк, Алекс смущённо признал:
– Отсутствуют денежки. Причём, как класс. Австрийский паспорт и международные права на месте. А, вот, ничего похожего на кошелёк не наблюдается. Как и пластиковых банковских карт… Да, это я слегка погорячился. С пивом, то есть…
– Погорячился? Это ещё мягко сказано. Австралия – страна законопослушных граждан. Чуть что ни так, они сразу же обращаются в полицию, которая – в свою очередь – либеральной мягкотелостью не страдает. Особенно в отношении подозрительных типов, которые даже кружку пива оплатить не могут. Не говоря уже про дорогостоящие услуги авторитетных адвокатов…
– Но ты же меня не бросишь в беде? Заплатишь за пивко?
– Заплачу, – задорно тряхнув тайскими косичками, таинственно улыбнулась барышня. – Но только при одном условии.
– При каком?
– Если дашь отхлебнуть из твоей кружки. Никогда ещё не пробовала коллекционного пива.
– Пожалуйста, пробуй.
– Спасибочки, господин профессор. Вы очень добры…
– И как тебе пенный напиток? – выждав некоторое время, поинтересовался Алекс. – Понравился?
– Ага. Очень. Потянет на полугодовое тюремное заключение.
– Это, извини, в каком смысле?
– В самом прямом. В патриархальной Австралии лицам, которым ещё нет двадцати одного года, запрещается употреблять алкогольные напитки. А всю полноту ответственности, естественно, несут взрослые… Кто мне, девятнадцатилетней дурочке, передал кружку с крепким австралийским пивом? Правильно, один уважаемый австрийский профессор. Следовательно, что? Следовательно, необходимо означенного злонамеренного профессора незамедлительно арестовать, привлечь к ответственности, строго осудить и отправить в местную тюрягу…
– Шутки шутим?
– Если бы. Всё всерьёз. Закон, как говорится, есть закон, – многозначительно усмехнулась девушка. – Ладно, проехали. Всё равно, герр Пушениг, рассерженных свидетелей твоего аморального поведения не наблюдается… Давай-ка, я – чисто для продолжения продуктивного разговора – представлюсь. Не против? Аль Борхес-и-Гарсия, к вашим услугам, уважаемый господин профессор испанской словесности. Как оно тебе? Смотрю, брови чуть удивлённо дёрнулись вверх… Или же мне показалось?
– Нет, не показалось. Понимаешь, с «Борхес-и-Гарсия» всё, как раз, понятно… Твоя семья – лет так пятнадцать тому назад – иммигрировала в Австралию из Аргентины?
– Почти двадцать лет назад. Я родилась уже здесь, в Канберре.
– А, вот, непривычное имя – «Аль»… Откуда оно взялось?
– Сокращённое – на австралийский манер – от «Алина». Так звали мою прабабушку, в честь которой мне и дали это редкое имечко. Она была родом из России и переехала в Аргентину очень давно, сразу после революции 1917-го года.
– Богатая у тебя родословная, – восхищённо присвистнул Алекс. – А не подскажешь ли мне, любезная Аль… Зачем я… э-э-э, «объявился» в Австралии? С какой целью?
– Скоро выясним, – пообещала Аль. – Вон у той сладкой парочки. Видишь?
За окошком кафе – увлечённо и самозабвенно – о чём-то спорили мужчина и женщина. Мужчина был черноволосый, высокий и слегка сутулый. А женщина…
«Сногсшибательная красотка!», – одобрил внутренний голос, заметно подобревший после выпитого пива. – «Платиновая блондиночка лет двадцати семи-девяти. Тонкая штучка и цыпочка самого высокого полёта, короче говоря… О, как разошлись! Не унять. Кричат друг на друга. А блондинка, и вовсе, только что пнула каблуком туфли по дверце ярко-лазоревого джипа…».
Спор разгорелся уже не на шутку, грозя затянуться на долгое время.
– Кто это такие? – допивая пиво, спросил Алекс.
– Мужчина – Хавьер Борхес-и-Гарсия, мой родной дядя, младший брат отца. Здесь его все, включая высокое начальство, величают – «Смок». Так, уж, повелось. Благодаря горячей дядиной любви к литературным произведениям незабвенного Джека Лондона.
– А кем он работает?
– Старшим криминальным инспектором по округу Южная Канберра, – с нескрываемой гордостью в голосе сообщила Аль. – Причём, успешным криминальным инспектором. Про дядюшкины достижения – на фронтах борьбы с преступностью – и в местных газетах писали неоднократно… Платиновая блондинка? Исидора Санчес, весьма известная в Австралии театральная актриса. Про Исиду я, пожалуй, расскажу отдельно. Как-никак, приметная и неординарная личность, заслуживающая нескольких добрых слов…
Из круглых карих глаз упитанного усатого мужчины, неуклюже сидевшего на тротуаре, капали неправдоподобно-крупные слезы. Рот несчастного кривился в гримасе нешуточного ужаса. И было, честно говоря, от чего испугаться. Позади мужчины, положив на его плечи толстые кривые лапы, располагался матёрый бульдог с массивным бронзовым кольцом в правом тёмно-рыжем ухе. Могучие челюсти пса были недвусмысленно сжаты на шее потенциальной жертвы. – Ну, и что все это значит? – вкрадчиво поинтересовался красивый мужской баритон.
Это сам господин Окружной прокурор, наконец-таки, пробрался через толпу праздных зевак.
Смок, невозмутимо выпуская изо рта идеальные табачные кольца, легкомысленно вздохнул:
