Но аналитик плюнул на аналитику и ещё пытается что-то возражать:
- Можно инсценировать пропажу твоего о-сканера, более совершенного прибора в ГУ не найти. Я отсниму архивы и возьму всю вину на себя. Ты пострадаешь лишь за разгильдяйство. И, знаешь, дружище, твой начальник вряд ли удивится.
Ну, это уж слишком! Странно, но твои слова больно задели. А ведь совсем недавно я был не прочь без конца иронизировать над собой...
Я приглушаю молнии, мечущиеся в зрачках:
- Даже если сканировать стопками, насквозь, не раскрывая папки, тебе предстоит перелопатить центнеры бумаги, и на всё максимум - одна ночь. Утром станет известно, что в архив проникли. Не-ет, проклятый говнюк, мы сделаем это вместе.
Прошло несколько часов, заполненных непрерывной лихорадочной деятельностью: сканирование оказалось гораздо более трудоёмким, чем мы могли предположить. Но вот планшет просигналил нам, взмыленным и смертельно уставшим: передача информации закончена. Из военного отдела архива Главного Управления в службу новостей ушло всё, до последней страницы.
Теперь нет смысла скрывать от друга правду. Ту её часть, которую успею рассказать.
Отрываю глаза от монитора.
Медленно, очень медленно, поворачиваюсь на стуле.
Выдаю:
- Арт, у генерала Оберманна нет сверхоружия.
В глазах Валевского вопрос.
- Поверь, если бы оно существовало, я сделал бы так, чтобы лаборатория "Нуво" была уничтожена вместе со всеми злыми гениями, пожелавшими испепелить половину мира. Как полковник СУББОТ я контролировал именно этот объект. Главную задачу СУББОТ,- безопасность, безопасность и ещё раз безопасность, - ты, надеюсь, не забыл.
- Полковник СУББОТ Марк Эйджи!.. Вот оно что! Твоя война была здесь...
- Э-э... Чего стоило отвертеться от настоятельных предложений (читай - приказов) высших офицеров, жаждавших заполучить меня в штаб Армии Моря! - невесело смеюсь.
Валевский разглядывает меня так, как будто видит впервые.
Выпрямляюсь: грудь выпуклая, развёрнутые плечи. Фиксирую спину, - в СУББОТ немало внимания уделяли нашей выправке. Тело свидетельствует. Но лицо... лицо оставляю открытым. В конце концов, не в почётном карауле у омега-т стою. Смотри, читай, да, вот такой у тебя друг: бесконечно усталый, с припухшими веками, с запавшими глазами, со щеками, прикрытыми запущенной, словно наклеенной, бородкой завсегдатая столичных клубов. С агрессивно-пятнистой раскраской волос, - нелепым обрамлением лица тридцатилетнего полковника.
- "Серый кардинал" из службы СУББОТ... - итожит Арт.
Молодец, соображает.
- Оберманн блефует?
- Оберманн доводит начатое дело до логического конца: он идёт к власти. Осталось узнать, почему ему позволили делать это противозаконным путём?
- Чем на самом деле занимались в "Нуво"?
- Кибернитом.
- Договаривай! - торопит Арт.
Видимо, у нас и ощущение времени одинаковое...
- Их интересовал кибернит, - сначала как энергопреобразователь, затем, благодаря прозрению Мо, как создатель пространственных тоннелей.
"Нуво" оправдала своё название. В этой лаборатории начинается новая эра, Арт. И я тому свидетель. Космос и так слишком долго ждал человека. Профессор Мо работала с фанатичным упорством, ей нужен был выход в космос. Не для себя, для всех нас, для подводного человечества. А её отцу нужна была война. Опять же, не для себя: ради спасения народа Моря. Умница Мо понимала, что с такими мотивами папашу Оберманна не сдержать. Она отодвинула сроки заказа главнокомандующего, а сама тратила ресурсы военного ведомства на выращивание кристаллов кибернита с нужными свойствами, и на его испытания. Шла в обход, проявляла инициативу, презрев указания, - для всего этого есть забытое слово: ловчила. У нас, ты знаешь, за такие дела можно заиметь коррекционный браслет. Ведь от "непохожих" можно ждать чего угодно. А Мо - стопроцентная "непохожая". Первая такая за двести лет. И потому её оставили.
- Марк, вслед за дочерью Оберманна всё чаще стали рождаться дети с непроницаемыми зонами кортекса, - задумчиво произносит Валевский, мучимый сомнениями: откуда ему известно то, что не может быть известно наверняка?
Я догадываюсь о его сомнениях по движению губ, в растерянности выдохнувших одно слово: "Оракул"
Ага, значит, ты ходил к Оракулу? Ну-ну! Однако, крепко тебя прижало, друг, что побежал за советом Мудрых. Каюсь, слишком часто оставлял тебя без своего участия.
Я говорю:
- То-то и оно, Арти. Я ведь тоже из "непохожих". И моя жизнь должна была быть очень короткой: из утробы матери да в конвектор. Часто я думаю: не потому ли она, эта жизнь, так опупенно, сказочно, божественно привлекательна?!
А вот ты, - я приступаюсь к другу, - ты кем себя чувствуешь после кражи документов?
Валевский согласно кивает. Что он может ответить? Что могут добавить слова, если ясно и понятно, и не требует доказательств: нормальному аналитику и в голову не пришло бы сомневаться в деятельности Главного Управления, а тем более, стать на пути системы...
И снова Арт обдумывает то, что у меня дар озвучивать мысли, которые этот молчун просто не находит нужным произнести. Что бы ты делал без меня? Мой язык, горло и связки делают твою работу, приятель!
Несколько секунд мы просто смотрим друг другу в глаза.
Это необходимо. И чем дольше мы знакомы, тем более необходимо: после таких гляделок приходит полное взаимопонимание. Многое из того, что нужно обозначить словом, становится лишним, и рваного обрывочного разговора вполне хвата....
- Только война способна вывести подводное человечество из состояния счастливого сна, в котором мы всё больше замыкались на самих себе. Профессор Мо чувствовала, что в действиях генерала Ли Оберманна есть особая правда. Любой Золотой век когда-нибудь заканчивается, Арт...
- Мы застали конец Золотого века. Пожалуй.
-То, чем блефовал генерал, - универсальное оружие, - существует, но изобретено учёными Надмирья. И оно будет пущено в дело рано или поздно.
- Против Колоний, - кивает аналитик.
- Против Колоний, - эхом отвечаю я. - Внешние надолго замуровали бы нас, и время Первого Вдоха настало бы лет через триста.
- На Суше способны даже на самоуничтожение, я в этом убедился. Энергетический голод скоро даст о себе знать, и тогда у внешних найдётся повод для любых безумств.
Не знаю, почему мне так важно оправдаться за то, что я сделал:
- Арти, мы не могли контролировать всё, что происходит на поверхности. А контроль за оружием такой мощности необходим. Оставался один выход: самим вскрыть нарыв. А для этого выйти, и взять в руки скальпель, и перепачкаться в чужой и своей крови.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
