— Надо было убить их всех, — сказал Ваталуз. — И ехать по той же дороге. Потому что все другие дороги были тоже перекрыты.
— Тогда я этого не знал. На нас снова напали, и мы ушли в горы. Я отправился узнать, что тут у вас творится. Зашел к другу, у которого оставил фургон. Он усадил меня за стол, налил мне кофе и вышел из комнаты. Я понял, что это засада, и выпрыгнул в окно, но там меня ждали четверо. Вот и все, брат.
— Говоришь, они спрашивали тебя о Милли?
— Да. И они, и другие, в Ледвилле. И ее отец. Все они спрашивали одно и то же.
— Что ты им отвечал?
— Ничего. Молчал.
— Надо было отправить их в Долину Синего Дыма, — сказал Высокий Волк, самый высокий из индейцев. — Чтоб они там и остались. Или за Змеиные Холмы. Есть много мест на этой земле, где белые гибнут без нашей помощи.
— Ты не понимаешь, — с усмешкой сказал Ваталуз. — Гордый шайен не станет унижаться до обмана. Он лучше сдохнет под пытками и погубит своих сестер. Но не проронит ни слова.
— Да, я молчал, — Майвис искоса глянул на Быстрого Лося. — А за моих сестер не беспокойся. Куница и Светлая Ива погибли от пуль белых, когда мы отбивались в третий раз. Третий раз был самым тяжелым. Вот когда нам пришлось убить всех, чтобы уйти.
— Ива и Куница погибли? Самые младшие… — вспомнил Гончар.
— Они уже хорошо держали винтовку, — гордо сказал Майвис. — Брат, ты говорил, у тебя есть еда. Нас не кормили в тюрьме.
Уезжая из Ледвилла, Гончар запасся двумя шматками жирного бекона и галетами и сейчас порадовался своей предусмотрительности. Правда, он рассчитывал растянуть эти припасы дня на три. Теперь придется пересчитать нормы расхода, поскольку на довольствие встали еще пятеро бойцов. Безоружных, голодных и изможденных. Но с ними он был готов брать штурмом любой форт, не то что какой-то несчастный мост.
Шонкито вернулся так же бесшумно, как и ушел. Он молча подсел к камню, на котором была разложена еда, и глянул на Степана.
— Ешь, это все оставили тебе.
— Мост совсем рядом, — индеец отломил маленький кусочек галеты. — Охранники спят в палатке на этом берегу. Один ходит по мосту и свистит. Под деревьями стоят четыре лошади.
— Какое оружие у солдат?
— Я видел "спрингфилд" у часового. Только они не солдаты. Это "красноногие". Седла лошадей украшены скальпами. На одном седле я видел вот это, — он похлопал себя между ног. — Женский скальп. Белые любят такие вещи. Но солдаты так не делают. Им запретили. Это "красноногие". Горящий Волк, я пойду с тобой.
— Нет. Расскажи, как подобраться к мосту.
— Там открытое место. На этом берегу лес, на другом скалы. Дорога открыта на сто шагов в каждую сторону.
— Как же ты подошел к лошадям?
— Туман. Но через час он рассеется. Надо спешить, если ты хочешь перейти мост.
— Да не хочу я его перейти, — сказал Гончар. — Майвис, ты разучился спать. А плавать не разучился?
Часть 5
СОЛДАТ
37. СЖИГАЯ МОСТЫ
Туман разошелся быстрее, чем ожидал Степан. Но это уже не могло ему помешать. Он не собирался прятаться. Выбравшись на дорогу, он свернул к реке.
Когда за деревьями показался желтый бок палатки, он сунул руки в карманы плаща, где грелись револьверы.
Прикосновения к рукояткам заставили его отбросить посторонние мысли. Сразу стало легче. Так бывает, когда сбросишь сапоги и бежишь по траве босиком…
Нет более разговорчивых собеседников, чем путешественники, вернувшиеся из долгих странствий. Особенно те, кто проделал свой путь в одиночестве. Примерно так же чувствовал себя Гончар после того, как побывал в Ледвилле. Разница была только в том, что ему не с кем было поговорить, вот и приходилось почти непрерывно выслушивать собственный внутренний голос. И не просто выслушивать, а спорить, оправдываться и отвечать на неожиданные вопросы. "Недалеко и до раздвоения личности, — подумал Гончар и получил в ответ реплику внутреннего голоса: — А неплохо было бы иметь двойника. Для грязной работы. Вот кого можно спокойно послать на мост. Ты-то сам не способен убить спящего.
Я не собираюсь убивать спящих.
Придется. По-другому тебе с четырьмя вооруженными головорезами не справиться. На них придется напасть, пока они спят. Войдешь в палатку и выстрелишь в спящих. Или предложишь им честный поединок? Тогда зачем ты взял с собой Майвиса и дал ему нож?
Я бы дал ему револьвер, но он слишком изможден. Чтобы нормально стрелять из кольта, нужна даже не твердая рука, а крепкие ноги. Майвиса шатает, как пьяного. Но с ножом-то он справится.
А ты будешь стрелять в спящих. Это несложно, ведь они неподвижны. Прекрасная смерть — во сне. Они и не заметят, как из одного сна перейдут в другой, вечный. Ты хоть сам понимаешь, что превращаешься в убийцу? Зачем тебе этот мост? Ваталуз найдет место для переправы, и вы спокойно дождетесь ночи, чтобы перебраться через реку и уйти в горы. Зачем тебе лишняя кровь, лишний шум, лишние кошмары по ночам? Ведь души убитых будут преследовать тебя всю жизнь.
Вряд ли. Душам этих парней придется самим удирать от других душ. От тех, кого они расстреляли в мирных деревнях.
Не оправдывайся. Тебе никто не давал права их судить. Тем более — казнить. Ты просто хочешь отомстить за Куницу и Светлую Иву. За двух шайенских девчонок, которые могли бы стать женами твоих сыновей. Но ведь эти парни не убивали твоих племянниц.
Нет. Это не месть. Просто реализация плана.
И когда же ты успел придумать этот план?
Я его не придумывал. Но он есть. И его надо выполнить".
На этом месте внутренней дискуссии он взвел курки, и спор прекратился. Ни один звук не действует на мужчину так, как мягкий щелчок взведенного курка.
Часовой стоял на середине моста, облокотившись о перила, и смотрел в воду. Заметив человека, вышедшего из леса, он снял с плеча винтовку.
— Эй, ты, а ну стой! — выкрикнул он, вскидывая "спрингфилд".
"Этот не шутит, — подумал Степан, замедляя шаг. — Целит в ноги. Может и выстрелить".
Часовой пронзительно свистнул, и из палатки показалась всклокоченная голова.
— Что такое?
— Гарри, проверь-ка этого бродягу! — крикнул часовой. — Глухой он, что ли? Кричу "стой", а он прет и прет. На пулю напрашивается.
— Так пусть получит ее. — Каратель зевнул и нехотя выбрался из палатки, волоча за собой винтовку. — Стоило из-за этого меня будить? Эй, приятель, сюда нельзя, тебе сказано. Стой же ты!
Но Гончар продолжал медленно приближаться к мосту, задумчиво разглядывая верхушки деревьев.
— Ты не понял, тупица? — Второй каратель тоже навел на Степана винтовку. — Сейчас мы снесем твою пустую башку! Стой!
