Публика намётанным взглядом тут же определила в паре людей не мелкого достатка. Как раз по дорогим шубкам. И этот достаток, светивший достаточно далеко, мог и привлекал внимание потенциальных ухажёров.
Но на беду этих ухажёров, та, что была старшей, также старательно отшивала их. Одним взглядом. Не говоря ни слова.
Под ним, очередной претендент начинал заикаться уже через секунду и в конце концов сдувшись, рассыпаясь в извинениях, отступал подальше.
Но тут показалась вдали компания совершенно иного плана.
Таких тоже можно видеть. Довольно часто.
В нашем «зверинце».
Типичная компания вокруг очередного «мальчика-мажора».
Такие были всегда. Хамовитые, наглые и с уверенностью в полной безнаказанности. Потому, что «папик покроет» любую их проказу.
Мажор был корнетом. Наверняка выпускник Пажеского корпуса, причём из недавних. И, как можно было судить из богатой семьи. С титулами. Эдакий эталонный сынок генерала. Только дурак, пьянь и хам. Он уже успел набраться в ресторане, и в сопровождении таких же как и он, попёрся на поиск приключений. Что это были за приключения с пьяных глаз, любой мог представить легко.
Но на сегодня им выпал чёрный день. Они этого ещё не знали. Но этот чёрный день в лице всего-то щуплой на вид девицы, уже направлялся неспешной походкой им навстречу.
Увидев пьяную компанию, девица слегка замедлила шаг и попыталась увлечь свою спутницу подальше от потенциальной угрозы. Но их уже заметили.
И заметил прежде всего заводила пьяной кампании.
Наверное он её где-то уже видел, так как заорав что-то непотребное ускорился и пошёл прямо к застывшим от неожиданности девицам.
— Какие люди в славной Северной Пальмире! Гуляют!.. Ик!..
Подвыпившая компания мгновенно окружила двух девушек. Чернявая, похожая на ромейку, тут же с испугом стала жаться за спину той, к которой обращались.
— Чем обязаны? — холодно, почти сквозь зубы спросила она. И тут же добавила с усмешкой. — И кто вы такие? Вы «забыли» представиться.
— А зачем тебе моё имя если ты его знаешь? — возмутился вопрошающий. — И вообще… Требую к себе должного уважения.
То, что обращение было на «ты», явно свидетельствовало о том, что сей офицер Натин не только за равную себе не держит, но и всячески старается унизить.
На лице принцессы появилась холодная улыбка. Теперь, сторонний наблюдатель оценил бы её уже не как некую прогуливающуюся даму, а скорее как кобру, изготовившуюся к броску.
— С чего бы это вы, корнет, так вот вдруг, забыли правила хорошего тона? — холодно начала Натин. — Да ещё и по отношению к дамам.
— «Сонька, золотая ручка» дама? Вторая «Сонька золотая ручка»? — рассмеялся корнет. Нагло и пьяно. — И вообще, где твой «билет»,[17] «дама»?
Корнет явно нарывался.
— О чём речь, убогий? Какие такие билеты? И вообще: тебя колет и гложет позор того вечера?
Само напоминание некоего пикантного происшествия с корнетом, было своеобразной пощёчиной ему. Однако, Натин явно не знала о чём речь и о каких «билетах» ведёт речь корнет. Тут уже самому корнету крупно повезло. Но он этого не знал. И даже не подозревал. До поры, до времени.
Корнет побагровел. Видно воспоминание об упомянутом вечере, о полученном унижении, сильно жгло его. И он ничего не нашёлся сказать, как продолжать гнуть прежнюю линию.
— Так ты и «билета», даже, не имеешь, «Принцесса волшебных духов»?! Какое упущение Главного полицмейстера! И куда только полиция смотрит?!
Сопровождающая его компания заржала. Только один мрачный субъект, в казачьей форме сохранял тупое молчание исподлобья созерцая встреченную парочку.
Откуда этот балбес-корнет знал об истинном значении «фамилии» Натин — «история умалчивает». Да мало ли откуда? Слухи, как и эпидемии, распространяются очень быстро. А если эти слухи касаются чего-то очень таинственного и загадочного — то со скоростью звука. Да ещё и въедаются в подкорку. Всем, кто интересуется.
Так что нет ничего удивительного в том, что сказанное когда-то лингвистом-востоковедом, распространилось как «истинное знание» среди «среднего» и «высшего света» славного Санкт-Петербурга.
Корнет был пьян в дым.
А ещё он «доподлинно знал», что «некая Натин Юсейхиме — самозванка». Поэтому он не видел ничего зазорного или, тем более позорного в том, чтобы с пьяных глаз поиздеваться над «очевидной мошенницей».
— Вот и преклони колена перед принцессой, если знаешь кто пред тобой! — также спокойно и холодно парировала Натин.
— Да как ты смеешь, шлюха! — уже совершенно «сорвался с катушек» корнет и шагнул вперёд, замахиваясь, чтобы отвесить полновесную пощёчину.
Последствия этого его шага были неожиданны для всех наблюдавших стычку. Подошедшему корнету были нанесены очень быстро три коротких удара. Последний в челюсть.
Корнет рухнул.
На лицах сопровождающих застыли идиотские улыбки. Они явно не ожидали такого. Корнет стал на четвереньки и выплюнул на снег осколки зубов пополам с кровью.
Двое, стоявшие ближе всех к корнету, вышли из ступора и подхватили того под мышки. Поставили на ноги. Тот стряхнул с себя руки помощников и злобно сверкая глазами, сжав кулаки шагнул навстречу Натин.
Сообразив, что будет, наверное желая удержать своего товарища от некрасивого поступка, вслед за ним шагнули и сопровождающие. Натин же это всё оценила по-своему.
— Lasciarti! A terra! — Выкрикнула Натин, и стоявшая позади неё дамочка, неожиданно резво распласталась на земле, приняв «упор лёжа».
В следующую секунду «госпожа Юсейхиме» превратилась в вихрь.
Все, кто наблюдал это действо со стороны даже и подумать не могли, что можно двигаться настолько быстро. Четверо здоровенных мужиков рухнули как подкошенные. На ногах остался только казак, стоявший до этого позади всех. Он вытаращился на дамочку, даже рот открыл от изумления.
Меж тем корнет оказался гораздо крепче чем его дружки — снова поднялся на ноги и с уже совершенно озверелой рожей попёр на Натин. Но вся его атака продлилась не более секунды.
Новый удар и он летит на присыпанный снегом тротуар.
Наконец и казак сообразил, что творится нечто из ряда вон выходящее и на них напали. Но ничего не нашёл лучшего, как выхватить висящую на боку шашку и замахнуться на принцессу.
Даже попытался ударить, защищая корнета.
А дальше произошло уже совершенно невероятное. Натин и не подумала уворачиваться. Даже не пригнулась. А выставила руку в перчатке навстречу уже рушащемуся на её голову клинку и перехватила лезвие.
Все, кто представлял себе что значит шашка, готовы были увидеть как отрубленная рука упадёт под ноги казаку. Но этого не произошло. Шашка была остановлена как банальный прутик.
В следующую секунду вместо отрубленных конечностей, под ноги Натин упал оглушённый казак.
Всё так же сжимая в руке клинок посреди лезвия, Натин шагнула навстречу снова пытающемуся подняться на ноги корнету. Подняв голову и увидев что находится в руках принцессы он побледнел.
— Благодари Аматерасу, что я не принцесса мононоке или ёкай! — всё тем же спокойным, холодным тоном бросила она в лицо застывшему на четвереньках мажору.
Раздался треск ломающегося клинка и ему под нос упали две половинки когда-то смертельного оружия.
Натин повернулась спиной и зашагала к сброшенной шубе. Никто и не заметил когда это произошло. И только сейчас заметили в каком необычном наряде предстала пред ними сия госпожа: короткие сапожки, шаровары, платье до колен. Тёплое. Всё выполнено в тёмно-коричневом тоне.
Словом — Натин в своём репертуаре.
Она подошла к шубе, быстро накинула её на себя и пошла помогать стать на ноги своей спутнице.
— Следующий раз, когда меня встретишь, — бросила она через плечо, всё ещё пытающемуся подняться на ноги корнету, — Целовать землю за тридцать шагов! И тогда, может быть, я тебя прощу!!!
Шум на противоположном конце парка, братья услышали не сразу. Были увлечены весельем. Но когда в том направлении ломанулась публика, они сообразили, что происходит что-то необычное.
— Что там происходит? — спросил Григорий, остановив мимо пробегающего малолетнего торговца пирожками. Выпучив глаза, тот тут же отрапортовал.
— Там Господа Офицеры (произнесено было с придыханием) напали на двух барышень!
— И?
— Она их всех поубивала!!!
Братья переглянулись.
— Что-то мне подсказывает, что Натин в городе. — На санскрите заметил Василий с сарказмом.
Не сговариваясь братья рванули по направлению к быстро растущей толпе. Вслед за ними потянулись и те, кто был с ними.
Ясное дело, что дамочек, устроителей побоища, давно и след простыл, однако картина «поля боя» представляла из себя живописное зрелище. Мгновенно оценив обстановку, Григорий с властным вопросом «Где трупы?» устремился к «пострадавшим».
