— Все вы стараетесь свалить всю вину на нее, — возразил я, вскочив с кресла и принимаясь расхаживать по комнате. — И все вы ошибаетесь. Я даже представить себе не могу, что бы я делал без мисс Марлоу.
— Мне трудно этому поверить, сэр, — сказал слуга, не мигая уставясь на меня. — Надеюсь, она не влюблена в вас?
Меня рассмешило предположение, пришедшее в голову слуге.
— Не бойся, Рассел, я не намерен жениться на ней, если тебя это беспокоит. К тому же, должен откровенно сознаться: она совершенно безразлична ко мне. Ты не поверил бы мне, если бы я рассказал тебе, как эта женщина обращается со мной. — Я загасил сигарету и тут же закурил новую. — Ты ведь не знаешь, что я чувствую себя очень одиноким. Наверное, это удивляет тебя, но это именно так. Я ужасно одинок, и не найдется ни одного человека, с которым я мог бы поговорить по душам. Мои голливудские знакомые не годятся для этого. С ними откровенно не поговоришь. Мы все боимся сказать друг другу лишнее слово. Доверься — и тебя поднимут на смех. Если ты не занимаешься саморекламой и не кричишь о своих достижениях и доходах, там тобой никто не интересуется.
Рассел сидел, сложа руки на толстых коленях, слушал внимательно. Мои последние слова его особенно поразили.
— Мне это непонятно, мистер Клив, — недоуменно произнес слуга. — Ведь у вас же есть друзья. Например, мистер Теннет. Почему вы никогда не пригласите его в дом пообедать с вами?
— Питера? Не будь идиотом. У него есть все на свете. Зачем ему скучать в моем обществе? — Я сел. — И Кэрол не до меня. Она — талант. Кроме того, она выходит замуж за Голда. Неплохо, не правда ли? Она станет женой старого негодяя Голда только потому, что он гребет деньги лопатой.
— Но ведь вы же сами виноваты в этом, сэр, не так ли? — вежливо уточнил Рассел. — Мне кажется, вы могли бы быть очень счастливы с мисс Кэрол, если бы не ваша новая знакомая.
— Хватит говорить о мисс Марлоу, — раздраженно перебил я. — Понимаешь, я не могу бросить ее. — Помолчав немного, я продолжал: — Дело в том, Рассел, что я влип, как кур во щи. Я начал с того, что забавлялся с ней, а теперь — проклятье! — дело обернулось гораздо серьезнее. Она у меня в крови.
Лицо Рассела стало мрачным.
— Но, сэр…
— Брось увещевать меня! — взорвался я. — Я в отчаянном положении. Я ничего не могу поделать с собой. Мне нужна эта женщина, и я не могу расстаться с ней.
Слуга немного подумал и заговорил:
— В этом нет ничего странного, сэр. Вы не первый и не последний, кто попал в лапы такой женщины, как эта мисс Марлоу. Это и раньше происходило и будет случаться, пока земля вертится.
Я уставился на Рассела.
— Что ты имеешь в виду? Что ты-то обо всем этом знаешь?
Он спокойно посмотрел на меня.
— Я значительно старше вас, мистер Клив, у меня больше опыта в житейских делах, и неприглядные стороны жизни мне известны в большей степени. Боюсь, что, если мужчина свяжется с подобной женщиной, он рано или поздно пожалеет об этом.
Я провел рукой по волосам.
— Знаешь, Рассел, она совсем не похожа на обычную проститутку. Ева — особенная женщина! Господи! Уж не думаешь ли ты, что я мог связаться с обыкновенной уличной потаскушкой? Ведь не думаешь же ты так?
Он покачал головой.
— Знаете, сэр, что я скажу вам: эта Марлоу ничем не отличается от любой уличной девки. Неужели вам это непонятно? Ева, как вы ее назвали, может иначе выглядеть. У нее могут быть другие методы завлечения мужчин, но по своей сути она такая же, как все продажные женщины. Они — монстры. И с ними могут справиться только такие же выродки, как они сами. Дамочки этого сорта не испытывают к своим клиентам никаких чувств, кроме тайного презрения, и считают мужчин, которые тратят на них свои деньги, рабами своих страстей, полагая, что рассчитываться за свои пагубные наклонности эти сластолюбцы должны кошельком. Иного расчета, кроме как денежного, в той среде не существует. Главное в жизни для проституток деньги. Большинство из них — пьяницы. Как вы вообще можете сравнивать их с нормальными женщинами?
Я облизал губы и уставился на Рассела.
— Пожалуй, ты прав, — наконец сказал я. — Но почему же такое произошло со мной? Почему эта проклятая Ева, словно болото, засосала меня? Что она так держит меня?
— А вы уверены, что она держит вас, сэр? — спросил он. — Ведь с такими женщинами знаются чаще всего те, кто испытывает комплекс неполноценности. Вы, считая себя неудачником в жизни, решили, что Ева, чье социальное положение ниже вашего, чья жизнь вообще растоптана, укрепит вашу веру в себя. Вы, утверждаясь в глазах существа более несчастного, чем сами, укрепитесь верой в своем превосходстве. Вам жаль в первую очередь себя, поэтому вы прониклись этим чувством и к падшей женщине, видя, что обоих жизнь завела в тупик. Вы уверились, что Еву никто не любит. Она и сама это знает, понимает, что фактически никому не нужна, поэтому она и не верит ни одному из мужчин, которые крутятся вокруг нее. Сегодня, завтра, через неделю, через год она надоест им, и они уйдут к другим. Такие женщины не имеют жизненных корней. Они живут только сегодняшним днем, а завтрашнего они просто боятся. Вы, наверное, считаете, что у вас много общего с мисс Марлоу. У нее нет будущего. Вы склонны думать, что у вас тоже нет его. Она одинока, ее окружают недостойные, грязные люди. И вы считаете себя одиноким среди незаурядных людей и уверены, что они не интересуются вами, ставя вас ниже себя. Если вы допускаете подобного рода мысли в отношении себя, то вполне закономерно они привели вас к убеждению, что вы не можете обойтись без этой женщины.
Я бросил сигарету.
— Ну и умен же ты, старый дьявол! — произнес я, боясь посмотреть слуге в глаза. — Мне даже и в голову не приходило, что ты так хорошо во всем разбираешься.
Он позволил себе вежливо улыбнуться.
— Надеюсь, я не обидел вас, мистер Клив, — сказал Рассел и, вынув носовой платок, вытер им вспотевший лоб.
Весь следующий час я не находил себе места и, по мере того как минутная стрелка продвигалась к заветной цифре, мое волнение становилось все сильнее. После ужина я включил радио. В 9.25 я выключил его и попробовал читать, но глаза мои то и дело устремлялись к телефону. Еще пять минут — и раздастся звонок. Это будет самым настоящим триумфом для меня: впервые за время нашего знакомства она, а не я предпримет попытку встретиться со мной. Впервые инициатива будет исходить от Евы. Это будет лучшим доказательством тому, что я что-то значу для нее. Я снова посмотрел на часы. Они показывали 9.37. Время, на которое был назначен звонок Евы, прошло. Я успокаивал себя тем, что, хоть эта своенравная женщина и не может быть пунктуальной, но данное слово сдержит. Я убеждал себя, что вот-вот телефон зазвонит. Но лучше от этого не становилось. Я уже не мог концентрировать свое внимание на книге, я сидел и ждал, держа в руках сигарету и ощущая в желудке какую-то странную боль и пустоту. Рассел заглянул в комнату, чтобы узнать, не угодно ли мне что-нибудь. Я нетерпеливо отмахнулся от него.
— Поставить машину’ в гараж, сэр?
— Нет. С минуты на минуту я уеду.
— У вас больше нет распоряжений, сэр?
Я едва сдержался, чтобы не закричать.
— Благодарю тебя, Рассел, — сказал я подчеркнуто спокойно. — Доброй ночи, и не ворчи, если я вернусь поздно.
Когда он ушел, я тут же хотел посмотреть на часы, но сдержался. «Ты не будешь сверять время, пока она не позвонит, — сказал я себе. — Бесполезно то и дело смотреть на часы. Это тебе не помажет. Ева обещала позвонить, значит, она позвонит. Наберись терпения и жди». Я закрыл глаза и стал ждать, охваченный сомнениями и разочарованием, что надежды мои не оправдались. Потом я начал считать. Досчитав до 800, я открыл глаза и глянул на часы. Было 10.05. Подойдя к телефону, я набрал Евин номер. Телефон звонил, но к нему там, куда рвалась моя душа, никто не подходил. «Будь ты проклята, Ева, — сказал я себе. — Будь ты трижды проклята!» Я налил стакан виски и закурил сигарету. Меня охватила холодная ярость. Я проклинал Еву. Она всегда была такой: лживой, эгоистичной и равнодушной. Она же сама обещала позвонить мне. Для чего? Чтоб тут же забыть об этом. Ей и в голову не приходит, что она испортила мне весь вечер. Ей наплевать на меня. В 10.30 я позвонил снова, но результат был тот же: мне никто не ответил. В ярости я метался по комнате. Я безразличен этой твари. Она ведь свободна в выборе клиентов. Я покажу этой шлюхе! Она поплатится за то, что дурачит меня! Я с отвращением бросил сигарету. Но как я могу отомстить ей, когда не могу даже сделать ей больно? У меня нет возможности разбить ее безразличие. Я бессилен. «Если когда-нибудь ты будешь у меня в руках, Ева, — поклялся я себе, — ты пожалеешь, что была так бессердечна со мной. Ты еще раскаешься в этом». Но, произнося эти слова, я прекрасно знал, что этого никогда не произойдет. Никогда не будет по-моему! Если наши встречи все-таки продолжатся, страдающей стороной всегда буду я. Я постоянно стану уступать этой дрянной женщине, всегда буду идти у нее на поводу, потому что она равнодушна ко мне, потому что ей наплевать на меня. Вот и теперь, проявляя бесхарактерность, я звонил Еве непрерывно через каждые десять минут. Я твердо решил поговорить с ней, даже если мне придется звонить всю ночь напролет. В 11.30 мне ответили.
