назад. А он давно умер. Кому теперь есть дело?
Лахджа подумала, до чего же Майно упрям. Семьдесят лет он не возвращался в отчий дом. Семьдесят! Будто это у него и его родных была целая вечность, а не у нее!
— Не проворачивай! — скрипнул зубами Майно.
И ведь в этом он наверняка пошел в отца. Тот ведь тоже десятилетиями не общался с сыном. Хранил у себя его диплом и ждал, что сынок приползет за этой бумажкой, извинится… а может, и не ждал ничего, кто его знает. Просто, может, держал иногда в руках и думал о собственных ошибках… пока не умер.
— Да что ж ты делаешь-то?!
И вот ее-то он сходу послал к психозрителю. Трусливый смертный побоялся… чего он боялся-то? У Лахджи все было в порядке. Он всерьез думал, что она убьет собственного ребенка? Да ей и на ум такое не могло прийти.
— Да ну да, — хмыкнул Майно.
— Что это еще за «да ну да?» Может, тебе тоже сходить к психозрителю?
— Нет.
— Да почему? Я сходила, и все хорошо. Мэтр Тауване мне очень помог… наверное.
— Психозрители не исправляют ошибки прошлого. Они могут только стереть неприятные воспоминания или изменить отношение к ним.
Лахджа не стала спорить с мужем и просто положила ему еще блинов. Переместилась вместе с ним на диван в гостиную и с нежностью стала смотреть, как он ест то, что она приготовила.
— Если бы ты был деревом, я была бы дятлом, пожирающим твоих паразитов… — с умилением сказала она.
— Ага, и долбила бы меня целыми днями… — хмыкнул Майно.
— В тебе бы, конечно, оставались дырки, — согласилась Лахджа. — Но не делай из этого драмы.
— Понятно.
— Почему ты меня не ценишь, дерево?! — патетически возмутилась Лахджа и слегка шлепнула мужа полотенцем. — Я достала этих личинок из тебя и для тебя! Да, я так ем, но кто здесь должен быть благодарен?!
— Я?..
— Ты совсем меня не ценишь, тупое ты дерево!!!
— Лахджа, да что ты несешь вообще?!
— Кстати, я люблю тебя. Положи голову мне на колени.
— Не хочу, я ем…
— ПОЛОЖИ.
Майно сунул в рот последний блин и откинулся на колени жены.
— Ты довольна? — спросил он.
— Главное, чтобы ты был доволен, любимый, — начала расчесывать ему волосы Лахджа.
Дегатти вздохнул. Беременная демоница. Больше никогда.
Астрид до самых сумерек играла с соседскими детьми, объясняя им, что снеговиков лучше вообще не лепить, а если уж вылепил, то не ломать, а если уж ломать — то всех сразу! Если выживет хоть один — он придет ночью и отомстит! Ей это мама рассказала, а она демон, она знает!
Когда дети прониклись этим ужасом, то отправились спасать округу от снеговиковой угрозы. Сидящий на плече Астрид попугай охотно рассказывал им о Леднике и ужасных деяниях Таштарагиса, отчего дети только усердней ломали снеговиков.
— Что вы делаете?! — завопил мальчик из клана Рокуалли.
— Даймонд, послушай, это необходимо, — объяснил ему Кланос Пордалли. — Мы вас спасаем.
— Я его лепил три часа!
— А убил бы он тебя за три секунды.
Сложно сказать, многие ли поверили в страшилку мамы Астрид… но идея пришлась по душе всем. Ведь это означает, что можно объявить войну всем снеговикам Радужной бухты. Кто-то даже предложил дойти до самого моря, до Радужниц, где уж верно этих снеговиков полно.
Но до Радужниц десять вспашек. Очень долго идти.
— Я могу полететь, — предложила Астрид.
— Ну это ты!
— И не так уж ты и умеешь, — ревниво заметил Кланос.
— Не, темно уже!
— А еще нам разделяться нельзя. Снеговики, они же это… будут ждать.
— Реванша, — вспомнил нужное слово Кланос.
— Сегодня спим с жар-камнями в постели, — решил кто-то. — Если зайдет снеговик…
— А постель не сгорит?
— Тля, да, слабое место плана…
— Можно с палкой, — предложила Астрид.
Она всегда спала с палкой, потому что однажды Пырялка может решить, что ей по силам дичь покрупнее.
— Я домой.
— И я.
— Все домой! — скомандовал Кланос и побежал самым первым.
Этим вечером Астрид лично проверила, все ли окна закрыты, все ли двери заперты. Она очень волновалась за спящих снаружи Сервелата и безымянную рыбку. Хотя рыбка ладно, в пруд снеговик не заберется. А вот Сервелат… хотя он большой, и у него твердые копыта. Нет, надо думать о себе.
И Астрид спряталась в своей комнате, забаррикадировала дверь, поставила на подоконник Пырялку и принялась писать письмо. Сегодня она узнала, что любой ребенок может написать лорду Бельзедору, Темному Властелину Парифата. Кланос однажды даже пытался, но мама его застукала и наругала, а потом весь день лежала с мигренью. Второй раз Кланос не рискнул, потому что боялся свести маму в могилу.
«дарогой злой лорд бильзедор мир дебе гаг боживаиж», — писала Астрид, забывая ставить закрывающие черты в глухих буквах и не имея еще понятия о пунктуации, «я аздрид мине 4-ре года…»
— «…Я живу с мамой и папой, они очень хорошие», — с интересом читал Бельзедор. — «Мама — демон, а папа — ее хозяин»…
— О-о-о, как мило, — подал голос управляющий Цитаделью Зла. — Властелин, вам так редко пишут демонята…
— Да, прискорбно редко, — согласился Темный Властелин. — «Папа любит работать в кабинете и виски с яйцом. А мама любит есть и не пускает меня в свой подвал. Сегодня мы воевали со снеговиками, я победила вот столько штук»…
Ниже были нарисованы поверженные снеговики и очень грустный скелет с бычьим черепом.
— «У меня есть кастрюля и кукла Пырялка. Она любит отрезать головы. Я люблю рисовать и кормить птиц. Птицы кормиться не любят. Они улетают, поэтому я кидаю в них хлеб, чтобы они не улетали. Мама сказала, что так я стану доброй. Попробуй и ты так делать. Может, ты тоже подобреешь. Вот и все, жду ответа, как хлеба котлета».
Бельзедор умиленно наклонил голову, прочел обратный адрес на конверте и чуть вскинул брови. Он медленно произнес:
— Астрид Дегатти… Ну надо же.
— Напишете ответ, Властелин? — осведомился управляющий.
— Конечно. Я никогда не пренебрегаю своими маленькими корреспондентами.
— Ну что, Сидзука, привет, как дела, — говорила
