– Король и вельможи, не заблуждайтесь. Эти рыцари такие же пленники, как вы, и сегодня никто не бился храбрее их и не принес мне и моим воинам большего вреда! Если бы не мои телохранители, я пал бы от удара меча сэра Годвина. И они знают арабский язык и будут служить моими переводчиками. Согласны ли вы? Если нет, мы найдем других.
Выслушав перевод слов Салах ад-Дина, король высказал свое согласие и прибавил, обращаясь к Годвину:
– Жаль, что две ночи тому назад я не счел вас за переводчика воли небес.
Султан предложил своим пленникам сесть и, видя, что они томятся от страшной жажды, приказал невольникам принести большую чашу шербета из розовой воды, охлажденной снегом. Он собственноручно передал ее королю. Гвидо пил большими глотками, потом передал кубок Рено Шатильонскому, и тогда Салах ад-Дин крикнул Годвину:
– Скажите королю, что не я напоил этого человека.
Годвин печально перевел эти слова, и Рено, знавший обычаи сарацин, воскликнул:
– Незачем объяснять, это мой смертный приговор! Ну что ж, я так и знал!
И снова зазвучал голос султана:
– Принц Арнат, вы старались взять святой город Мекку, осквернить могилу Пророка, и тогда я поклялся убить вас… Потом, когда в мирное время из Египта шел караван мимо Эш-Шобека, вы, забыв клятву, перебили купцов. Они во имя Аллаха просили пощады, говоря, что между сарацинами и франками перемирие. Но вы насмеялись над ними, предложив им ждать помощи Магомета, в которого они верили. Тогда я вторично поклялся убить вас. Тем не менее я даю вам последнюю возможность спастись. Желаете ли подчиниться Корану и принять ислам? Или хотите умереть?
Губы Рено побледнели, он зашатался. Но смелость скоро вернулась к нему, и он ответил громким голосом:
– Султан, я не хочу такой ценой купить жизнь. Не преклоню я колен перед вашим псом лжепророком, я умру в вере Христовой и, так как мне надоел мир, рад уйти к Нему.
Салах ад-Дин встал, даже волосы его бороды поднялись от гнева, обнажив саблю, он громко крикнул:
– Ты оскорбляешь Магомета! Я мщу за него. Возьмите его! – И он плашмя ударил Рено саблей.
Мамелюки кинулись на принца. Вытащив его из шатра, они поставили Рено на колени и обезглавили на глазах солдат и других пленников.
Так храбро умер Рено Шатильонский, которого сарацины называли принцем Арнатом. В наступившей ужасной тишине король Гвидо обратился к Годвину:
– Спросите султана – следующая очередь моя или нет?
– Нет, – произнес Салах ад-Дин, – короли не убивают королей, а этот нарушитель мира получил возмездие по заслугам.
Следующая картина была еще ужаснее. Салах ад-Дин подошел к выходу из своего шатра и, стоя перед телом Рено, велел привести пленных тамплиеров и госпитальеров. Их привели, всего около двухсот человек, легко было отличить их от других рыцарей по красным и белым крестам, нашитым на их одеждах спереди.
– Они тоже нарушители мира, – обвинил их султан. – И я очищу землю от их нечистого племени! Эй, эмиры и законники, – и он обернулся к окружавшим его, – пусть каждый из вас возьмет одного из них и убьет.
Эмиры отступили, как ни были они фанатичны, но не любили убивать беззащитных людей, даже мамелюки зароптали. Но Салах ад-Дин снова повторил:
– Они достойны смерти, и тот, кто не исполнит моего приказания, сам будет убит.
– Султан, – сказал Годвин, – мы не можем присутствовать при таком преступлении, мы просим, чтобы нас тоже убили.
– Нет, – возразил султан, – вы ели со мной соль, и если я убью вас, то согрешу. Пройдите в шатер принцессы Баальбекской, оттуда вы не увидите смерти этих франков, ваших единоверцев.
Один из мамелюков вывел д'Арси, и братья первый раз в жизни бежали, минуя длинный ряд тамплиеров и госпитальеров, которые, освещенные последними красными лучами умирающего дня, опускались на песок и молились, пока эмиры подходили к ним…
Никто не помешал д'Арси войти в большой шатер принцессы, в его отдаленном конце они заметили двух женщин, сидевших, обняв друг друга. Они тоже увидели рыцарей и с радостным криком кинулись к ним, повторяя:
– Вы живы, вы живы!
– Да, Розамунда, – промолвил Годвин, – мы видим позор. Лучше было бы, если бы мы умерли! Сарацины убивают рыцарей священных орденов. Станем на колени и помолимся за их отлетающие души.
Все они опустились на колени и молились, пока вдали не замер шум.
– О, двоюродные братья, – почти простонала Розамунда, наконец поднявшись с колен, – среди какого ада злобы и кровопролития живу я. Спасите меня, увезите отсюда! Умоляю вас, спасите.
– Постараемся, – обещали д'Арси. – Но не будем больше говорить об этом, чтобы не потерять разума. Все в воле Божией… Расскажите нам, что было с вами.
Недолго пришлось рассказывать Розамунде. С ней хорошо обращались, и в армии она всегда была подле султана, так как он все ждал исполнения своего видения. В свою очередь братья рассказали ей все, что случилось с ними, не скрыли от нее видения Годвина и смерти Хасана. Услышав о гибели эмира, Розамунда заплакала и немного отстранилась от Вульфа – она любила принца, но когда Вульф смиренно заметил:
– Не я виноват, так было решено судьбой. Жаль, что я не умер вместо этого сарацина! – Розамунда возразила:
– Нет, нет, я горжусь, что вы победили его.
В ответ Вульф покачал головой и произнес:
– Я не горжусь. Хотя я устал от ужасной битвы, я все же был моложе и сильнее его. Но мы, по крайней мере, расстались друзьями. Смотрите, вот что он дал мне, – д'Арси показал Розамунде изумрудную звезду, которую в последнюю минуту ему передал умирающий принц.
Масуда, все время сидевшая спокойно, тоже подошла и посмотрела на звезду.
– Знаете ли вы, – спросила она, – что это драгоценность, знаменитая не только по своей цене, но также потому, что, рассказывают, будто она принадлежала одному из детей Пророка и с тех пор приносит счастье своему владельцу?
Вульф улыбнулся.
– Не много счастья принесла она бедному Хасану, когда меч моего дяди разрезал дамасскую сталь его кольчуги, точно влажную глину.
– И почти без муки отослала его в рай, – заговорила Масуда. – Нет, всю жизнь этот эмир был счастлив, все любили его: султан, жены, товарищи, слуги. И я не думаю, чтобы он желал другого конца, кроме смерти во время битвы с франками. Полагаю также, что в армии султана не найдется ни одного воина, который не отдал бы всего, что он имеет, за это украшение, известное под названием «звезда счастья Хасана». Итак, берегитесь, сэр Вульф, чтобы вас не обокрали или не убили, несмотря на то что вы ели соль Салах ад-Дина.
– Я помню, как Абдула жадно посмотрел на звезду и пожалел, что талисман дома Хасана перешел в руки неверного, – сказал Вульф. – Но довольно об этой драгоценности и связанных с ней опасностях, кажется, Годвин хочет что-то сказать.
