– Кто же из нас умрет? Ответьте нам, чтобы осужденный готовился к смерти, – настаивал Годвин.
– Скажите сами, – ответил Салах ад-Дин.
– Мы ни в чем не сознаемся, – произнес Годвин, – однако, если одному из нас нужно умереть, я, как старший, требую этого права.
– А я требую его, как младший. Хасан подарил мне драгоценность: кто же другой мог передать ее Абдуле? – заговорил Вульф. И все сарацины, люди храбрые, любившие рыцарские поступки, зашептали от восхищения, даже Салах ад-Дин заметил:
– Оба вы говорили хорошо. Итак, по-видимому, вы оба должны умереть.
Розамунда упала на колени и вскрикнула:
– Повелитель, мой дядя, вы не прикажете убить двоих за проступок одного, если только был проступок. Вы не знаете, кто из них виновен, а потому, молю вас, пощадите обоих.
Протянув руку, султан поднял ее и, немного подумав, возразил:
– Нет, моя племянница, просьбы бесполезны. Как бы вы ни любили его, дитя мое, виновный должен понести кару. Кто преступник – знает один Аллах, пусть Аллах и решит… – Он опустил голову на руку и смотрел на Вульфа и Годвина, точно желая прочитать в их душах.
Позади Салах ад-Дина стоял тот старый знаменитый мулла, который был с ним и с Хасаном, когда султан отослал братьев из Дамаска. Старик смотрел и слушал, улыбаясь странной улыбкой. Он наклонился, шепнул несколько слов Салах ад-Дину, и тот, подумав немного, согласился:
– Хорошо, делай.
Мулла ушел из залы, но скоро вернулся и принес два ящичка из сандалового дерева; перевязанные шнурами и запечатанные, они были так похожи один на другой, что никто не различил бы их. Шкатулки эти старик несколько раз перебросил из одной руки в другую, потом подал их Салах ад-Дину.
– В одном из ящичков, – объяснил султан, – лежит драгоценность, которую называют волшебной звездой, «счастье дома Хасана». В другой – камешек, одинаковой с ней тяжести. Племянница моя, возьмите эти шкатулки и отдайте вашим рыцарям. Звезда Хасана обладает волшебными свойствами, по крайней мере, так говорят люди. Пусть же талисман выберет тот из них, которому надлежит умереть. Погибнет тот, в чьей шкатулке окажется звезда!
– Теперь, – прошептал мулла на ухо Салах ад-Дину, – теперь мы наконец узнаем, которого из двоих любит принцесса.
– Это-то я и хочу узнать, – ответил Салах ад-Дин тоже шепотом.
Розамунда с ужасом посмотрела на дядю и заговорила:
– О, не будьте так жестоки, молю вас, избавьте меня… Пусть другая рука принесет смерть тому или другому из друзей моей юности. Не превращайте меня в слепое оружие рока, ведь это будет смущать мои сны и всю мою жизнь превратит в печаль. Молю вас, пощадите меня.
Но султан сурово посмотрел на нее и сказал:
– Принцесса, вы знаете, зачем я привез вас на Восток и осыпал почестями, почему сделал вас своей спутницей во время войны. Тем не менее я чувствую, что вы стремитесь бежать от меня, и ради этого составился заговор, хотя вы говорите, что ни вы, ни ваша служанка, – он мрачно посмотрел на Масуду, – ничего не знаете о преступных предположениях. Рыцарям же они известны, и вы, ради которой было задумано преступление, по справедливости, должны принять «награду» за него. Пусть кровь невольно указанного вами падет на вашу голову. Исполните же мое приказание.
Розамунда посмотрела на ящички, потом закрыла глаза и, взяв шкатулки наудачу, наклонилась над краем помоста. Братья спокойно взяли каждый ту шкатулку, которая пришлась к нему ближе: ящичек в левой руке Розамунды достался Годвину, в правой – Вульфу. Она открыла глаза и словно окаменела.
– Кузина, – обратился к ней Годвин, – прежде чем мы разрежем шнурки, узнайте, что мы не будем порицать вас, что бы ни случилось. Вами руководит Бог, и вы так же не повинны в смерти того или другого из нас, как и в том заговоре, за который его казнят.
И он начал развязывать шелковый шнурок на своей шкатулке. Вульф знал, что сейчас решится загадка, а потому до поры до времени не трудился распутывать узел и осматривал залу, мысленно говоря себе, что, останется он жив или умрет, ему никогда не доведется видеть более странной картины. Все смотрели на шкатулку Годвина, даже султан. Впрочем, нет, не все – глаза старого муллы не отрывались от лица Розамунды, и на это лицо было жалко смотреть, вся ее красота исчезла, даже полураскрытые губы молодой девушки приняли пепельный оттенок. Одна Масуда как бы присутствовала при каком-то представлении, но Вульф заметил, что даже ее яркий румянец побледнел и что скрытая под плащом ее рука прижалась к сердцу. Стояла напряженная тишина, ее нарушал только скребущий звук ногтей Годвина, так как, не имея ножа, он терпеливо распутывал шелковый узел.
– Слишком много хлопот из-за жизни человека в той стране, где жизни столь дешевы! – вскрикнул Вульф, вслух высказав свою мысль, и при звуке его голоса все вздрогнули, точно в летнем небе грянул гром. И со смехом он сильными пальцами разорвал шелковый шнурок на его шкатулке, сорвал с нее печать и вытряхнул то, что лежало внутри. Сверкая зелеными и белыми лучами, изумрудная и бриллиантовая, зачарованная звезда Хасана упала к его ногам.
Масуда увидела, вздохнула, и румянец вернулся на ее щеки. Розамунда тоже увидела и не выдержала, из ее губ вырвался отчаянный крик, который показал ее чувства.
– Нет, не Вульф, не Вульф! – простонала она и упала без чувств на руки Масуды.
– Теперь, повелитель, – с легким смехом сказал мулла, – твое величество знает, которого из двух рыцарей любит она. И как женщина она сделала дурной выбор, потому что у того, у другого, душа гораздо чище и выше.
– Да, я знаю, – согласился Салах ад-Дин, – и очень рад. Неизвестность раздражала меня.
Вульф, на мгновение побледневший, вспыхнул от радости.
– Правильно назвали эту звезду талисманом счастья, – произнес он, поднимая драгоценность и пристегивая ее на свою тунику повыше сердца, – я считаю, что не слишком дорогой ценой плачу за нее. – Потом обратился к брату, который, бледный и молчаливый, стоял подле него: – Прости меня, Годвин, но таковы случайности в любви и на войне. Не сердись, потому что, когда я сегодня вечером умру, и «счастье Хасана», и все, что зависит от него, перейдет к тебе…
Так окончилась странная сцена.
Подходил вечер, Годвин стоял перед Салах ад-Дином в его комнате.
– Что вам еще нужно, рыцарь? – сурово спросил султан.
– Милости, – ответил Годвин. – Мой брат должен умереть на закате, я же прошу, чтобы вместо него казнили меня.
– Почему, сэр Годвин?
– По двум причинам, султан. Как вы уже узнали сегодня, загадка разрешилась. Наша дама, Розамунда, любит Вульфа, а потому было бы преступно убить его. Потом, евнух слышал, что я, а не он торговался с капитаном Абдулой в палатке. Клянусь в этом. Обрушьте же вашу месть на меня, а его предоставьте судьбе.
