будет.
– Ну, говорил. Дядьке с братьями отвезти хочу. – Батыр ничуть не смутился.
– Тогда зови водилу сюда. Надо поговорить. Иначе полетишь самолётом.
Батыр, кивнув, вышел и через пару минут, открыв дверь, пропустил в машину невысокого коренастого мужика. Ну не парнем же его называть? Лет тридцать ему. Стопудово мехводом служил. Рост и внешний облик говорят сами за себя – уменьшенная копия Лёшки Савинича. Такого на улице встретишь – с ходу профессию определишь. Руки все в заусенцах и свежих и старых царапинах, чёрные от масла и всего того, что шофёров в дороге сопровождает. С нашими-то КамАЗами да МАЗами не езда, а сплошные ремонты, да по нашим весьма непростым дорогам. Романтики в этой профессии мало, всё больше грязь, тяжёлый труд и сплошные нервы.
Сев в машину, водила покосился на труп рядом. Пулей бандита откинуло назад, и он завалился на дверь за моей спиной.
– Это чего это? – даже чуть отпрянул новый знакомец, но Батыр уже захлопнул дверь и пристроился у открытого мной окна.
– Это бывший владелец джипа. Был. Вёл себя плохо, пришлось наказать. Не обращай внимания. Я не буду с тобой знакомиться. Ни тебе, ни мне это ни к чему. Я тебя вот зачем позвал. Мой друг сказал, что тебе можно доверять. Значит, будем считать, что тебе можно доверять, но если мой друг случайно в дороге пропадёт, а ты – нет, я закопаю тебя вместе со всеми твоими родственниками. Детей тоже не пожалею, и хочу, чтобы ты это знал изначально. Мой друг мне очень дорог. Ты из Афгана вернулся, а он пока нет, поэтому отнесись к моим словам серьёзно.
Ты повезёшь немного железа. Две единицы можешь взять себе. Там несколько «укоротов» есть, выберешь себе один, тебе привычней. И пистолет возьми себе по руке. Это не в оплату. Мы всегда готовы помочь своим. Денег тоже дадим, не проблема.
– Как это не вернулся из Афгана? – удивлённо, даже с некоторой оторопью спросил водитель.
Наш человек! Мои угрозы он пропустил мимо, посулы денег – тоже. Услышав об оружии, встрепенулся, так как «ксюха» у танкистов – штатное оружие, а вот насчёт Афгана его пробило.
– Ночь длинная. Он тебе расскажет, если захочет. Поверь, это не самые приятные воспоминания. Не знаю, как мой друг, но я больше двух лет жалел, что у меня оставалось ещё две гранаты, а воспользоваться ими я уже не мог. Война закончилась в восемьдесят девятом, а домой он возвращается только сейчас.
– А ты вернулся?
Если честно, я не ожидал такого вопроса и запнулся, но, справившись с нахлынувшими эмоциями, с трудом глухо выдавил из себя:
– Мне некуда возвращаться. Я детдомовский. Вся моя семья здесь. Это у моего друга родственников столько, что он их всех иногда вспомнить не может, а про некоторых даже не знает. За шесть лет, что Батыр не был дома, у него прибавилось родственников, а моя семья – это он и вот эта девочка. Есть ещё мама этой девочки и её сестрёнка. Больше никого в моей семье нет. Поэтому и говорю: довези его домой. Его очень ждут.
– Сделаю, командир.
Вот теперь я за Батыра спокоен. Если что, водила его на себе под пулемётным огнём домой дотащит. Мехводы – самые надёжные ребята в танке. Сами горят, но за своими в горящий танк лезут, да и не за своими тоже. Хотя в танковом экипаже все друг друга из горящего танка вытаскивают, но мехводам в бою часто достаётся больше других. Их и уважают в войсках больше других.
Какой бы ты ни был в армии личностью, но человек, который своим танком прикрывает раненых, в любую секунду рискуя получить гранату в бочину, всегда вызывает уважение. А сколько раз такие механики водители расчищали заблокированную дорогу, выводя попавшие в засаду колонны, и прикрывали своими танками уходящие санитарные «буханки», вообще посчитать невозможно.
– Ну, всё тогда. Удачи.
Я протянул водиле руку, пожал его лопату, что у него ладонь заменяет, и обратился уже к напарнику:
– Батыр, оставь мне два самых старых «макара». Нам только до завтра. Остальное забирай. Через три дня я тебе позвоню. О моей просьбе не забудь. – Батыр, сверкнув глазами, усмехнулся.
В Казани, Нижнем Новгороде, Владимире и прочих городах и городках в этой стороне нашей огромной страны тоже есть детские дома и дома малютки. Приехав домой, мой друг даст задание родственникам, закинет денег, что я отдал ему, и они будут искать выходы на эти дома, а то из Греции мне далеко.
Мне всё равно, что Линка обо мне думает, и всё равно, как она поступает, но я обещал ей ребёнка. Дело это не быстрое даже естественным путём, а в нашем случае тем более. Схему по детёнышам Линки я для себя уже составил. Будет у неё минимум два ребёнка. В детские дома попадают и братишки с сестрёнками, а забирают их последними. В наше непростое время и на одного ребёнка решиться сложно, а двое – это даже не решение, а подвиг.
Теперь мне осталось только Куратора уничтожить и от компромата избавиться, а там она будет свободна и… Дальше – как пойдёт. Я пока по Куратору задачку не решил. В одно лицо я эту крепость не возьму, а у Савинича в Греции не будет танка. Значит, надо придумать что-то ещё.
Глава 18
О пользе алкогольных возлияний
– Ты знаешь, Джокер, я тебя предала.
Номер в «Интуристе» воображения не поражал. Приехали, отменили бронь на номер Батыра, загрузились в свой номер, и я сразу ушёл мыться. После меня в ванную убрела Линка, пока остававшаяся Лейлой – настолько она была напряжена, а я принялся заказывать ужин в номер.
Линка вышла из ванной комнаты полностью одетая и по-прежнему остающаяся Лейлой. Она с таким выражением лица обычно стреляет, но я, расслабленный душем, не сильно обратил на это внимания. Всё было вроде нормально. Мы в очередной раз выжили, и у меня начинался отходняк.
Девочка потопталась на пороге, потом решительно шагнула в комнату, встала рядом с кроватью и положила на прикроватную тумбочку три диктофона.
«Неплохие машинки. Профессиональные. Явно уши Куратора», – мелькнуло у меня в голове, и только тогда я понял, что наша война ещё не закончилась.
– Я тебя предала, а ты сегодня сказал, что я, мама и Кис – твоя семья. – Голос у Линки прервался, и она попробовала выйти из номера.
Такие поползновения надо пресекать кардинальными методами. Я вскочил с кровати в чём мать родила, поймал её уже в дверях, сграбастал в охапку и потащил в ванную. Только обняв её, я понял, что мне так подсознательно не нравилось: Линка воняла сгоревшим порохом. Пропитались оба запахом, когда сидели в
