И все равно ничего хорошего не будет. Даже если я останусь на ногах после первых ударов, и даже если мне чудом удастся положить их всех. Потому что следом за ними придут другие. Придут ночью, когда я буду спать. И если меня не возьмут ночью, то следующие придут утром. И тогда мне наверняка конец.
— Ребята! Давайте решим все мирно! Я же ничего не хотел плохого!
— Ну и мы не хотим ничего плохого, вот только вытрясем из тебя всю дурь, чтобы бежать не пробовал, и обучим правилам местным, которые гласят, что к старшим Ученикам положено относиться с уважением!
Остальные согласно загудели, кто-то заржал, буркнув:
— Может, он на башку туп, дык мы ему эту башку живо куда надо засунем!
Промедление равносильно смерти.
В последнее время я стал нервным. Наверное, сказались ранение, усталость и все те тяготы, которые с лихвой выпали мне за последние дни. Так что, не скупясь и больше не раздумывая, ударил локтем Ученика в лицо. Он как раз был моего роста, и мне пришлось лишь немного приподнять руку. За спиной приглушенно хрустнул сломанный нос, мужчина с диким воплем упал на пол.
Остальные, бросая злые ругательства, поперли вперед, но двое идущих впереди столкнулись плечами в дверях и замешкались. Через секунду моя нога врезалась в грудь одного из застрявших мужчин. Удар был достаточно мощным, и он полетел на пол, повалив тех, кто шел следом, но в дверь тут же протиснулся другой. Я уже примерился направить его в стену напротив, когда кто-то схватил меня за ноги. Я не сразу понял, что в меня вцепился тот самый Ученик со сломанным носом. А я, дурак, списал его со счетов. Совсем забыл, что они тут как никак бою учатся, а не веники вязать! Не подумал, что боль их научили терпеть перво-наперво.
Прежде, чем упасть, я еще успел ударить следующего нападавшего, после чего грохнулся на пол, выставляя здоровую руку.
Они своего не упустили. На меня тут же навалилась тяжесть. Я еще укусил кого-то, даже отвесил кому-то крепкий пинок, пытаясь уберечь раненое плечо, но это было последнее, что я успел сделать, потому что меня скрутили и стали избивать. Они делали это почти с любовью, с каким-то сатанинским наслаждением, страстно приговаривая:
— Никогда не перечь старшим Ученикам. Никогда не сопротивляйся старшим Ученикам. Сноси покорно все побои от старших Учеников. Если у тебя что-то есть, отдай это старшим Ученикам. Всегда слушайся старших Учеников!
И снова.
— Никогда не перечь старшим Ученикам!
После меня вынесли куда-то за дом и бросили под палящие лучи солнца.
— Завтра принесешь нам полную канистру воды из источника Сатринга, — велели они и ушли.
Я лежал на раскаленных камнях и с хрипом вдыхал горячий запах пыли и крови, которая медленно текла из уголка губ. Рассудок мутился, я то терял сознание, то снова приходил в себя. Что и говорить, они поработали на славу. На моем лице не осталось ни единого отпечатка их ужасных побоев, они не сломали мне ни единой кости, во всяком случае, мне так казалось. Но они превратили мое тело в одну сплошную отбивную. Ощущение было такое, словно я попал в руки профессионального боксера. Впрочем, это сравнение было недалеким от истины, потому что я попал в руки восьмерых мужчин с крепкими, как кувалды, кулаками.
— Дерьмо валяется, — сказал кто-то, проходя мимо.
— Хорошее удобрение будет, — поддержал другой голос.
И снова гул в ушах.
Один никогда не сравняется с многими. Наша сила в единстве. А с кем может быть един одинокий человек, которого судьба забросила так далеко от родины? Только с самим собой и уверенностью в том, что его планета жива и будет жить.
— Я видел такое года три назад, — сказал кто-то надо мной. — Тот, предыдущий, долго подыхал. Принеси-ка ему белую змею, пусть побольше помучается!
— Да она не укусит его, разве благородная белая змея будет кусать эдакую падаль?
О, я узнаю этот голос, мой знакомец с переломанным носом все же не утерпел и пришел полюбоваться на мое избитое тело.
— А ну! Расступились все, лентяи несчастные! По какому поводу сборище?! Ай! Пошли все вон, ротозеи!
— Да, Учитель Ри!
— Ведро воды принеси мне, мальчик! Скажи, Учитель Ри просит.
— Да, Учитель.
— А с вами со всеми я еще разберусь, развели тут правление свое, вот выставлю вас по очереди против Воина, будете знать!
— Он напал на нас, Учитель!
— Незачем ему было на вас, на тупоголовых, нападать! Он и мухи бы не обидел!
— Как бы не так, Учитель! Он у нас фрукты украсть пытался, а завидел нас, и удрать захотел! Он вообще из Школы бежать вознамерился. Мы его не пустили, уговаривали, а он знай свое, требовал, чтобы мы дорогу ему уступили, а потом с кулаками полез. Вот мы его и проучили немного.
— Это правда? — меня слегка потрясли за плечо, но я не ответил. Честно признаться, я совершенно не понимал, где я и что со мной. Зато эта легкая встряска причинила мне сильную боль, и я тихо застонал.
— Не верю я тебе, Ученик. Перед Сатрингом держать ответ будете.
— Учитель, вы бы сразу сказали, что это Сатрингов любимчик, мы бы ему сами фрукты отдали от греха подальше.
— С чего ты взял, Ученик, что Сатринг заинтересован в этом… новичке?
— А с того, что раньше по таким пустякам…
— То раньше было, а теперь я с тебя глаз не спущу, Ученик! Спасибо, мальчик.
В следующую секунду волна холодной воды окатила меня с головой. Я закашлялся и приподнялся на локте, сознание прояснилось.
— Пошли все вон отсюда, я сказал! Ты как, живой?
— Есть немного, — с натугой выдавил я.
— Сам встанешь? — спросил Учитель. — Или тебе врача звать?
— Звать, — согласился я, но все же попытался встать. Попытка моя не увенчалась успехом и я, скрежетнув зубами, опустился в мокрую пыль.
— А знаешь, что Сатринг не велел вызывать к тебе врача? Ты знаешь, почему? — Учитель внимательно смотрел на меня. — Что ты уже успел натворить, мальчик?
— Кажется, я не понравился Сатрингу с самого начала, — пробормотал я, переворачиваясь на спину.
— Ну-ну, ты говоришь глупость!
— Послушайте, их было восемь, и они еще до меня доберутся. А у меня плечо!
— А был бы здоров, думаешь, совладал бы со всеми восьмерыми? — с интересом спросил Учитель.
— В узком коридоре, где они меня зажали? Скорее всего, да.
— А что потом?
Я молчал.
— О «потом» не подумал? — усмехнулся старик.
— Подумал. Но между «раньше» или «позже» я бы предпочел выбрать «позже». Вдруг чего бы придумалось…
— Мальчик, — обратился Учитель к стоящему рядом, глядящему в землю пареньку. — Сбегай-ка за нашим доктором. И смотри шуму не поднимай. Давай, быстро!
— Да, Учитель.
Через секунду паренька и след простыл.
— Давно пытаемся пресечь образование иерархической структуры в Школе, — посетовал старик, — равенство воспеваем, учим, что все друг другу братья, да видно бесперспективно это. Зато из таких вот ребяток, как тот, которому ты нос свернул, получаются потом хорошие командирчики, которые порвут свой тренированный зад, но выполнят приказ. Всех своих подчиненных погубят, но до цели дойдут.
— И нужны такие? — слабо спросил я. Не ожидал от Учителя Ри такой откровенности и пренебрежения. — И все это вы мне, новичку, рассказываете?
— Нужны, уж поверь. Только верховные командиры всегда знают, что и почем. Уж они-то находят таким применение и используют их неизменно с блестящим успехом. А тебе я говорю все это потому, что ты другой. Потому что именно ты можешь верховодить ими. У тебя ум, у них — рвение.
— Какой у меня ум, если я тут оказался? — саркастически усмехнулся я.
— Не смотри на следствие, — мягко улыбнулся Учитель. — Не со всем в жизни можно справиться. С судьбой все спорят, но выигрывают единицы, а те, кого она победила, выкручиваются как могут.
— Что вы сказали? — тихо спросил я.
— Про судьбу-то?
— Нет, про следствие.
— Ах, ты об этом. Видимый результат волнует немногих, ты всегда должен знать истинную причину поступка, тогда и результат станет предсказуем.
А я лежал и думал, что слышал уже подобные слова. Слышал их совсем-совсем недавно. И откуда они все понабрались этого?
— Значит, Ри, ты не послушал моего приказа! — взвился Сатринг, глядя на нас.
— Мальчик не мог даже встать, — спокойно ответил Учитель Ри. — А ему еще за вашими цветами ходить завтра, Великий…
— Что-то я не видел его еще ни разу в моем саду!
— Он сказал мне, что ждал разрешения, — не запнувшись, отозвался Учитель.
Я молчал.
…Врач пришел очень быстро, покачал головой и прямо там, на камнях у внешней стены торопливо принялся за лечение. Потом они со стариком помогли мне перебраться в тень к столбу-источнику, и врач, промыв мне плечо, наложил крепкую свежую повязку. Теперь я снова чувствовал себя человеком, а следы побоев медленно оттаивали, исчезая с кожи. Нет, определенно, замечательная штука — регенератор.
