большие гряды, идущие к югу и к востоку. Это могло быть и опасно, если Орков достаточно много, чтобы занять всю Гору и таким образом кинуться на них с тылу и сверху; но уже некогда было составлять другие Планы или звать на помощь.
Гроза вскоре прошла и откатилась на юго-восток; но появилась, летя низко над склоном Горы, туча нетопырей и закружилась над ними, заслоняя солнце и вселяя ужас во все сердца.
— К Горе! — вскричал Бард. — К Горе! Займем свое место, пока еще не поздно!
На южной гряде, по ее склонам и среди скал у ее подножья, встали Эльфы; восточную гряду заняли Люди и Карлики. Но Бард с несколькими из самых ловких Людей и Эльфов взобрался на гребень восточного отрога, чтобы взглянуть на север. А тогда они увидели, что вся местность вокруг подножья Горы почернела от кишащих толп. И вскоре, обогнув конец гряды, первые ряды нападающих влились в долину. Это были всадники на самых быстроногих волках, и воздух застонал от их гиканья и воя. Несколько храбрецов-Людей кинулись им навстречу, чтобы сделать вид, что обороняются, и одни были убиты, другие же отступили и разбежались. Как и надеялся Гандальф, за передовыми последовала вся армия Орков: она влилась в долину и стала быстро подниматься между отрогами Горы в поисках врага. Их знаменам, багровым и черным, не было счета, и они надвигались, как яростные бурные волны.
Это была ужасная битва; самое страшное событие из всего, что Бильбо переживал, и самое ненавистное для него в этот момент, — а это значит, что этой битвой он больше всего гордился и больше всего любил рассказывать о ней потом, хотя сам в ней почти не участвовал. Правда, он с самого начала надел кольцо и стал невидимкой, хотя это не спасло бы его от опасности. Волшебное кольцо такого рода — неважная защита от кинувшегося Орка, и оно не остановит ни летящей стрелы, ни брошенного копья; но оно помогает вам убраться с дороги и не дает вражеским мечам целиться вам прямо в голову.
Первыми кинулись в атаку Эльфы. Их ненависть к Оркам была холодной и жгучей. Их мечи и копья засияли в сумраке ледяным пламенем — так велика была ярость рук, управлявших ими. Когда ряды врагов в долине стали густыми, он послали в них тучу стрел, и каждая стрела на лету пылала огнем. Вслед за стрелами ринулись копьеносцы. Вопли были оглушительными. Камни почернели, залитые кровью Орков.
Первый миг атаки миновал, и Орки только начали приходить в себя, когда по долине пронесся рык. С криками «Мориа» и «Даин! Даин!» кинулись на врага Карлики с Железных Холмов, размахивая топорами, а за ними спешили Озерные люди с длинными копьями.
Орков охватило смятение; а когда они обернулись навстречу новой атаке, то Эльфы напали на них с новой силой. Уже многие из Орков убегали по реке, чтобы уйти из ловушки; и многие из их собственных волков обратились против них, терзая убитых и раненых. Победа казалась уже близкой, когда сверху вдруг раздались новые крики.
Орки взобрались на Гору с другой стороны, и их, было уже много на склоне над Вратами, а другие с гиком скатывались невзирая на крутизну, со скал и обрывов, чтобы ударить на врагов сверху. На каждую гряду можно было попасть по тропе, ведшей с центрального массива Горы, а оборонявшихся было слишком мало, чтобы загородить их все. Надежда на победу исчезла.
День проходил. Орки снова собрались в долине. Там же собрались и стаи Варгов, а с ними пришел отряд Больга, огромные ростом Орки с острыми кривыми мечами. Вскоре грозовое небо начало темнеть по-вечернему, а большие нетопыри замелькали над головами и перед глазами у Людей и Эльфов или впивались, как вампиры, в тела павших. Бард сражался, обороняя восточный отрог, и медленно отступал; а вожди Эльфов, вместе со своим королем, были окружены у южного отрога, близ сторожки на Вороньем холме.
Вдруг раздался громкий клич, и у Врат зазвучали трубы. Они забыли о Торине! Часть стены, сдвинутая рычагами, с грохотом рухнула в пруд. Следом ринулся Король Горы со своими спутниками. Плащи и капюшоны исчезли; все они были в блестящих кольчугах, а в глазах у них пылало красное пламя. В сумерках великий Карлик сиял, как золото в отблесках Костра.
Сверху на них посыпались камни, сброшенные Орками; но они устояли, спрыгнули к подножью водопада и ринулись в бой. Волки и их всадники падали под их ударами или бежали прочь. Торин мощно взмахивал своим топором, и казалось, что он неуязвим.
— Ко мне! Ко мне, Эльфы и Люди! Ко мне, мои родичи! — восклицал он, и его голос отдавался в долине, как боевой рог.
Все Карлики Даина бросились вниз, ему на помощь. Кинулись вниз и многие из Озерных Людей, ибо Бард не смог удержать их; а с другой стороны долины подошли копьеносцы-Эльфы. Снова Орки были оттеснены в долину; и их трупы лежали грудами, так, что Дол потемнел от них. Варги были рассеяны, и Торин устремился на телохранителей Больга. Но он не смог пробиться сквозь их ряды.
Позади него, среди убитых Орков, лежало много мертвых Людей и Карликов, и много прекрасных Эльфов, которые еще могли бы долго и весело жить в своем лесу. И по мере того, как долина расширялась, его атака слабела. Соратников у него было слишком мало. Фланги остались незащищенными. Вскоре нападающие перешли к обороне и собрались большим кругом, обратясь лицом во все стороны и со всех сторон окружены Орками и волками, вернувшимися для нападения. Телохранители Больга, рыча, надвигались на них, как волны на песчаный берег. Друзья не могли помочь им, так как со стороны Горы началась новая атака, и с обеих сторон Люди и Эльфы медленно отступали.
На все это Бильбо глядел с горечью. Он выбрал себе место на Вороньем холме, среди Эльфов, — частью потому, что отсюда легче было убежать, а частью — как говорила ему кровь Туков, — потому, что если дело дойдет до последней отчаянной схватки, то он предпочитал защищать короля Эльфов. Гандальф тоже был здесь; он сидел на камне, словно глубоко задумавшись, и, должно быть, готовил под конец какой-нибудь последний колдовской удар.
А конец казался уже близким. «Вот уже совсем скоро, — подумал Бильбо. — Орки овладеют вратами, а мы все будем перебиты или захвачены в плен. Право же, от этого заплакать можно, если пережить все это. Лучше бы старику Смаугу остаться здесь,
