Великого Орла из Туманных гор; и, учуяв издали битву, они поспешили туда вместе с ветром. Именно они очистили склоны Горы от Орков, которых сбрасывали с утесов или гнали, обезумевших от страха, прямо в ряды их врагов. Вскоре они освободили Одинокую Гору, и Люди и Эльфы с обеих сторон смогли, наконец, помочь сражавшимся внизу.
Но даже с прибытием Орлов враги превосходили их численностью. В этот крайний час появился сам Беорн, — никто не знал, как и откуда. Он пришел один, в медвежьем образе; и в своем гневе он, казалось, вырос до гигантских размеров.
Рыканье его было, как гром; а волков и Орков он расшвыривал лапами, как перья или солому. Он напал на них с тылу я прорвал их кольцо, словно ударом молнии. Карлики собрались, отстаивая своих вождей, на невысоком округлом холме. Тут Беорн нагнулся, поднял упавшего, пронзенного копьями Торина и вынес его из схватки.
Он вернулся быстро, и ярость его удвоилась, так что никто не мог противостоять ему, а его не брало никакое оружие. Он расшвырял телохранителей Больга, а его самого схватил и раздавил в могучих лапах. Тогда Орки пришли в смятение и стали разбегаться. Но в их врагов вместе с новой надеждой влились новые силы, и они преследовали Орков по пятам и большинство из них истребили. Многих они загнали в Быструю реку; а тех, что убегали на Юг и на запад, — в болота Лесной реки. Там одни из беглецов погибли, а те, кому удалось уйти в лес, были убиты Эльфами или захвачены в бездорожный мрак Чернолеса, чтобы там умереть. В песнях говорится, что в этот день погибло более половины северных Орков-воинов, и в горах на многие годы воцарился мир.
Победа была достигнута еще до ночи; но когда Бильбо вернулся в лагерь, то преследование еще продолжалось, и в долине оставались лишь немногие, кроме тяжело раненых.
— Где Орлы? — спросил он у Гандальфа вечером, когда лежал, закутанный во много теплых одеял.
— Некоторые улетели в погоню, — ответил кудесник, — но большинство вернулось к своим гнездам. Они не хотели оставаться здесь и улетели с рассветом. Даин одарил их вождя золотом, и они поклялись друг другу в вечной дружбе.
— Жаль, То есть, я хотел сказать, что рад был бы повидать их снова — сказал сонно Бильбо. — Но, может быть, повидаюсь по пути домой. Как вы думаете, скоро ли я отправлюсь?
— Как только захотите, — ответил кудесник.
Но прошло еще несколько дней, прежде чем Бильбо выступил в путь. Торина похоронили глубоко под Горой, и Бард положил Сердце-Камень ему на грудь.
— Пусть лежит здесь этот камень, пока стоит Гора! — произнес он. — И пусть он принесет счастье всему его племени, какое будет жить здесь!
На могилу Торина Лесной король возложил Оркрист, Эльфов клинок, отнятый у него, когда он попал в плен. В песнях говорится, что меч светится в темноте, когда враг приближается, и что твердыню Карликов нельзя захватить врасплох. Там поселился Даин, сын Наина; он стал Королем Горы, и со временем вокруг его трона собралось множество Карликов. Но из двенадцати спутников Торина Дубовый Щит уцелело лишь десять: Фили и Кили погибли, грудью защищая его, так как он был старшим братом их матери. Прочие остались с Даином, ибо он был щедрым в дарах.
Теперь, конечно, не было и речи о том, чтобы, разделить сокровища на такие доли, как предполагалось раньше; но об этом не думал больше никто, — ни Балин, ни Двалин, ни Дори, Норн и Ори, ни Оин и Глоин, ни Бифур, Бофур и Бомбур, ни Бильбо. Но все же Барду была отдана четырнадцатая часть всего золота и серебра, в изделиях или слитках; ибо Даин сказал: — Мы чтим волю, высказанную умершим, а Сердце-Камень теперь у него, в вечном владении.
Даже четырнадцатая доля была огромным богатством, больше, чем у многих из смертных королей. Из этого богатства Бард послал много золота Старшине Озерного города и щедро одарил своих друзей и спутников. Лесному королю он подарил изумруды Гириона, которые вернул ему Даин и которые Эльфу особенно понравились.
Хоббиту он сказал: — Это сокровище — столь же ваше, сколь и мое, хотя прежние соглашения недействительны, ибо очень многие участвовали в их завоевании и обороне. Но если даже вы хотите отказаться от всех прав на него, то я желаю, чтобы слова Торина, в которых он потом раскаялся, оказались неверными: он говорил, что вам достанется мало. Я хотел бы вознаградить вас богаче всех прочих.
— Очень любезно с вашей стороны, — ответил Бильбо. — Но в сущности, без этого мне будет легче. Не знаю, как я смогу доставить такое богатство домой, не вызывая войн и убийств по всему пути. И не знаю также, что я буду делать с ним дома. Я уверен, что ему лучше оставаться у вас.
В конце концов, он согласился взять только два небольших ларца — один наполненный серебром, другой — золотом, какие мог бы нести один сильный пони. — Этого мне совершенно достаточно, — сказал он.
Наконец для него настало время проститься с друзьями. — Прощайте, Балин! — сказал он. — И прощайте, Двалин; и вы, Дори, Норн, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Пусть никогда не поредеют ваши бороды! — И, обратясь к Горе, добавил: — Прощайте, Торин Дубовый Щит! И Фили, и Кили! Да не потускнеет никогда память о вас!
Тогда Карлики низко поклонились ему, но слова остановились у них в горле. — Прощайте, доброго вам пути и доброй удачи на всех путях? — сказал, наконец, Балин. — Если вы когда-нибудь снова посетите нас, когда наши залы снова станут прекрасными, то наш праздник будет поистине великолепным!
— А если вы будете когда-нибудь в наших краях, — ответил Бильбо, — то постучитесь ко мне, не медля! Чай бывает в четыре; но любой из вас будет желанным гостем в любое время.
И он отвернулся в сторону.
Армия Эльфов выступила в путь домой; и если этот путь был печально медленным, то многие все же радовались, ибо теперь северный мир должен был надолго стать более радостным. Дракон был убит, Орки усмирены, и они уже предвкушали, вслед за зимой, веселую весну.
Гандальф и Бильбо ехали с королем Эльфов, а рядом шагал Беорн, снова в облике человека, и громко пел и смеялся всю дорогу. Так они двигались, пока не подошли к пределам Чернолеса, севернее того места, где из него выходит Лесная река. Здесь они остановились, ибо кудесник и Бильбо не хотели
