новые тряпки? Кому они нужны?
Мне упорно хотелось заниматься домом. И не только потому, что на время отсутствия Артура Марта ушла в отпуск. Каждое утро, проводив Тиграна, я хваталась за тряпку, за швабру, за ножи и сковородки. Гугл и Ютуб стали моими лучшими помощниками. Я выискивала рецепты помудрёней, чтобы провозиться минимум полдня, испачкать кучу посуды, сплясать с бубном возле плиты, но к возвращению Тиграна поставить на стол блюдо с десять раз переделанным безе. При том, что безе он мог купить в любой кондитерской по дороге. И что бы он ни говорил, оно оказалось бы гораздо лучше, чем подгоревший результат моих кулинарных экспериментов. Но я всё равно готовила, снова и снова. И убирала, мыла окна, которые в доме даже сосчитать было трудно, чистила ковры. И если мои попытки превратиться в повара Тиграну нравились, то застав меня однажды на коленках с щёткой и ведром, он возмутился.
— Зрелище очень аппетитное, конечно, — ворчал он потом. — Но я ролевые игры не особо приветствую. И мы ещё последнее не доедаем. Вызови клининговую службу, только не ту, которой мы обычно пользовались, а любую другую.
Я молчала, не зная, как ему объяснить. Дело не в чистоте. Мне просто требовалось что-то делать, чтобы не думать. И не сойти с ума. Да, мне было страшно. Может быть, в два раза страшнее, чем ему. Он хотя бы понимал, что происходит, просчитывал варианты, последствия. А я не знала и не понимала почти ничего.
Поначалу мне казалось, всё должно решиться в один день. Что на следующее утро после того, как мы приехали, он должен будет подписать какие-нибудь бумаги. Или появятся какие-нибудь страшные люди. В общем, что-нибудь произойдёт. Но жизнь шла своим чередом. Тигран как прежде уезжал утром в офис, возвращался вечером, сидел допоздна с бумагами. Если что-то и происходило, то исключительно у него в голове. Я видела, что он полностью погружён в свои мысли. Если мы садились поужинать или посмотреть фильм, у него сразу становился отрешённый взгляд, и обращённый к нему вопрос приходилось повторять трижды.
Когда в один из вечеров он пронёс ложку с супом мимо рта, я не выдержала.
— Тигран, а может, просто всё отдать? Не девяносто процентов, в вообще всё. У тебя же есть свои деньги, не в компании? В конце концов, дом стоит целое состояние. Его можно продать. Или сдать в аренду. И квартиру на Садовнической. И машины. Неужели нам не хватит? Уедем за границу. Куда-нибудь, где тебя точно не достанут. В Лондон. А ещё лучше, в Таиланд! На какой-нибудь Самуи! Там тепло, там вечное лето.
— Там мама, — хмыкнул Тигран.
— Чего? — не поняла я. — Твоя?!
— Не моя, солнышко. Проехали. Ну, давай дальше.
Мне показалось, он издевается. Но я всё-таки продолжила.
— Ты ведь всё равно хотел отходить от дел. Сколько можно, Тигран? Я понимаю, ты любишь свою работу. Но может, хватит? Просто уйди на пенсию. Ты имеешь полное право. По возрасту, по состоянию здоровья. Все поймут. Разве не выход?
— Не выход, котёнок. И нет, дело не в деньгах. Их достаточно, дом можно не продавать. Это в Европе бизнес строят по правилам, вытаскивая из оборота не больше десяти процентов прибыли. У нас так поступают либо идиоты, либо мечтатели. Я не отношусь, надеюсь, ни к первым, ни ко вторым. Тут можешь не беспокоиться, хватит и тебе, и Артурику.
— Я другое имела в виду! — возмутилась я.
Тигран на меня посмотрел с лёгким недоумением.
— Котёнок, а ты вообще помнишь, сколько мне лет? Люди вечно не живут. И я в курсе, что не бессмертен. Так что ты вполне можешь и «это» иметь в виду. И имеешь полное право задавать вопросы.
Как же он меня иногда бесит, господи! Прямо вот хочется сковородкой навернуть.
— Так вот, солнышко, дело не в деньгах. Я компанию строил двадцать лет. Только как собственник. А если посчитать, сколько лет я шёл к тому статусу, которым обладаю сейчас, то всю жизнь. С тех пор, как закончил институт и поднялся на свою первую вышку. Я начинал с работяг, хотя по образованию был инженером. Я знаю, как забуриваться на глубину в несколько сотен метров, я знаю, что такое настоящий холод, когда ты по пояс в грязи, а сверху ещё льёт дождь или падает снег, я знаю, как пахнет нефть. И ты не представляешь, в каком состоянии была нефтяная отрасль, когда Союз развалился. Все же как рассуждают? Вовремя схапали народное имущество и теперь деньги качают. Если бы всё было так просто, котёнок. Мы строили практически с нуля, брали ссуды, привлекали иностранный капитал. Нам никто не хотел давать денег. Сегодня можно пойти к нефтяному магнату и предложить ему свой проект. А мы тогда к кому могли пойти? К государству, у которого не хватало денег, чтобы выплачивать пенсии? В нашей компании работает несколько тысяч людей, котёнок. Рабочие посёлки, детские сады, школы, летние лагеря, поликлиники — всё создаётся для них на деньги компании. У нас есть фонд для помощи детям, больным эпилепсией. К сожалению, таких, как Артур, в нашей стране очень много. Но не у всех есть дедушка, который может оплачивать лечение в Германии. Благодаря нашему фонду каждый год в Германию уезжает около ста ребят. И я мог бы всего этого не делать. Но я строил компанию такой, какой хотел её видеть. И сейчас я должен просто сдаться? Просто уйти на пенсию? Из-за одной бумажки?
Я сидела, подперев голову руками и молча слушала. Пожалуй, я услышала самую пламенную речь обычно сдержанного Тиграна за всё время нашего знакомства. А он, словно вдруг застеснявшись собственной эмоциональности, резко поднялся, подошёл к окну, встав ко мне спиной.
— Неужели всё дело в одной бумажке? — осторожно спросила я. — Зачем вы её вообще писали? Нельзя же так подставляться.
— С бумажки всё начнётся, — хмыкнул Тигран. — Если наш северный друг поймёт, что по-хорошему мы не договоримся. А потом раскрутят, как они умеют. Ты же понимаешь, на любого человека можно найти что-нибудь, если очень захотеть. А на человека состоятельного, да ещё и владельца компании…
Я вдруг вспомнила о Стасе. Вот тебе и реальное уголовное дело, вполне конкретная статья, по которой Тиграна можно посадить. Ну и что, что они договорились. Но при желании делу дадут ход, и Стаса не спросят. А сколько ещё можно на Тиграна «нарыть», о чём я не знаю?
— Котёнок, мы опять ведём этот дурацкий разговор. Я пытаюсь решить вопрос. Если у меня получится, всё станет как прежде.
— А если не получится…
— Я не отдам компанию. Вот так — не отдам.
