В июле обострилась обстановка на Дальнем Востоке: Япония напала на Китай. 21 августа 1937 г. произошли два важных события. С одной стороны, был подписан договор о ненападении между СССР и Китаем, направленный против Японии. С другой – в этот же день было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края». Осенью 1937 г. на Дальнем Востоке были проведены массовые аресты и депортация из этого региона всего корейского населения – более 170 тыс. человек. Заявленной целью этой депортации было «пресечение проникновения японского шпионажа в ДВК»[437].
Идеи чистки тыла и освобождения от потенциальной «пятой колонны», широко циркулировавшие в СССР в 1930-е годы, прочно засели в головах сталинских соратников. Даже много десятилетий спустя они настойчиво повторяли:
1937 год был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны[438];
Это была борьба с «пятой колонной» пришедшего к власти в Германии гитлеровского фашизма, готовившего войну против страны Советов[439].
Можно не сомневаться, что эти мысли внушил им Сталин. Все выглядело логично и убедительно. В стране много «врагов» и «обиженных» советской властью. В случае вполне возможных военных трудностей и поражений они могут поднять голову. Относительно самостоятельная старая партийная «номенклатура», опираясь на связи с военными и НКВД, найдет новых вождей. Бывшие оппозиционеры жаждут отомстить за долгие годы унижений и преследований. «Кулаки» и постоянно голодавшие крестьяне, бывшие дворяне, белогвардейцы и церковники, следуя опыту большевиков в 1917 г., попытаются превратить войну с внешним врагом в гражданскую войну против ненавистного им режима. Многие советские граждане (немцы, поляки и др.) будут помогать противнику в силу национального с ним родства. Лучший способ избавиться от этих опасностей – уничтожить максимальное количество потенциальных врагов и коллаборационистов. Вот чего боялся и чем руководствовался в своих действиях Сталин в преддверии очевидно приближающейся войны. Однако потенциальная «пятая колонна», несомненно созданная всей предшествующей политикой большевиков, в воспаленном сознании Сталина и его соратников приобретала многократно преувеличенные масштабы. Не реальные опасности, а их призраки правили бал в политике террора. Уничтожение вымышленных потенциальных «врагов» ослабило страну.
Поиски союзников
Одним из последствий Большого террора было ухудшение международной репутации СССР. Сталин, несомненно, понимал, что западное общественное мнение, особенно его левую часть, шокируют расстрелы заслуженных большевиков. Он позаботился о том, чтобы репрессии сопровождались энергичной пропагандистской кампанией. На европейских языках значительными тиражами публиковались материалы московских процессов, на которых подсудимые – соратники Ленина и другие старые большевики – каялись в подготовке террористических актов против Сталина и связях с зарубежными разведками. Приглашенные в Москву западные общественные деятели, как, например, немецкий писатель Л. Фейхтвангер, использовались как своеобразные агенты влияния. Оказавшись между молотом нацизма и наковальней сталинизма, они были готовы многое не замечать и во многом обманываться. Однако у западных политиков, принимавших реальные решения, были все основания не только не доверять Сталину, но рассматривать взрыв террора и истерию выявления «врагов» как свидетельство слабости его режима. Одним из ключевых аргументов скептиков стала чистка командного состава Красной армии. Сталинские и западные представления о последствиях террора явно расходились. Сталин, одержимый идеей уничтожения «пятой колонны», просто не понимал, что на Западе аресты и расстрелы могут восприниматься иначе, чем свидетельство силы.
Вместе с тем первые симптомы разрушительного воздействия террора на военный потенциал СССР появились очень быстро. В июне 1938 г. один из самых высокопоставленных генералов госбезопасности, начальник управления НКВД по Дальневосточному краю Г. С. Люшков, перешел границу СССР с Маньчжурией и предложил свои услуги японским властям. Конечно, Люшков был предателем. Однако на путь предательства его подтолкнул Сталин. Люшков верно служил режиму и проливал кровь других, пока не понял, что его собственные дни сочтены.
Получив вызов в Москву, Люшков предпочел перебежать к японцам. Люшков знал очень много. Он долго работал в Москве, бывал у Сталина и был отлично осведомлен о состоянии дел на Дальнем Востоке, составе и расположении советских войск. Все это Люшков открыл противнику. Усугубляя ситуацию, Сталин отправил на дальневосточные рубежи комиссию, под контролем которой были проведены аресты среди военных. На таком фоне в конце июля – начале августа 1938 г. произошли пограничные столкновения Красной армии с японскими силами у озера Хасан. Сталин внимательно следил за этими событиями и требовал решительных действий. В разговоре с командующим Дальневосточным фронтом маршалом В. К. Блюхером, который опасался применять авиацию, Сталин дал категорический приказ:
Мне непонятна Ваша боязнь задеть бомбежкой корейское население, а также боязнь, что авиация не сможет выполнить своего долга ввиду тумана. Кто это Вам запретил в условиях военной стычки с японцами не задевать корейское население? Какое Вам дело до корейцев, если наших людей бьют пачками японцы? Что значит какая-то облачность для большевистской авиации, если она хочет действительно отстоять честь своей Родины[440].
Военные действия закончились победой советской стороны. Однако они выявили серьезные недостатки подготовки войск и командования ими[441]. Сталин, как обычно, заподозрил измену. Маршал Блюхер был арестован и погиб в тюрьме в результате жестоких пыток.
Вместе с тем было бы неправильно утверждать, что только репрессии против военных и представления западных лидеров о слабости СССР сыграли ключевую роль в ухудшении отношений между Сталиным и его западными партнерами. Скорее, массовые аресты в СССР дали дополнительные аргументы тем, кто и без того видел немало оснований, чтобы не доверять Сталину. Временное сближение с Францией в середине 1930-х годов не выдержало испытаний, несмотря на быстрый рост нацистской угрозы. В войне в Испании СССР и западные демократии занимали разные позиции. Свою лепту в диссонанс коллективной безопасности вносила фундаментальная непримиримость интересов двух систем, несовместимость сталинизма и буржуазных демократий. Во второй половине 1930-х годов западные лидеры предпочли умиротворение Гитлера союзу со Сталиным. Своей высшей точки эта политика достигла в позорном Мюнхенском соглашении. 30 сентября 1938 г. вожди фашистских держав Гитлер и Муссолини подписали с лидерами Великобритании и Франции Чемберленом и Даладье договор о передаче Германии Судетской области Чехословакии. При этом саму Чехословакию ультимативно вынудили принять это фатальное для нее соглашение. Советский Союз просто проигнорировали, несмотря на его участие в пакте взаимопомощи с Францией и Чехословакией. Фактически Сталину указали на дверь в большой европейской политике.
