Несколько дней Юля с подружками расклеивала объявления на дверях подъездов: «Потерялся добрый и умный пес. Его зовут Арго. Кто найдет, пожалуйста, покормите его. Он не ел уже два дня, и позвоните по телефону 32-17-81».
Эн не вмешивался: девочка должна научиться держать удары жизни.
На третий день Юля с подружкой поехала в спецприемник, куда со всего города бригады по отлову бродячих псов свозили свою добычу. Девочки проникли на территорию живодерни. Юля издали увидела, как собачники крючьями тащили из машины белого пса. Ей показалось, Арго. Она бросилась к машине.
«Ты знаешь, папа, как он плакал? — рассказывала Юля отцу. — Он кричал, как человек. А они били его…»
Эн гладил дочь по волосам. Утешал. Он, у которого на глазах били и пытали людей, тогда не понял всю бездну страданий дочери. Наутро Юля перестала разговаривать. На листках бумаги через трафарет она выводила всего одно слово «АРГО». Потом девочка уснула.
Не проснулась она ни к вечеру, ни на другое утро. Вызвали врача. По его совету в спальню привели соседскую овчарку. Пес лаял, теребил лапой постель, Юля не просыпалась. Не очнулась она и через день.
Разбудить ее сможет только Арго, решил консилиум врачей. Тогда-то и замелькало фото Арго на экранах телевизоров, полетела в эфир информация о «баснословном вознаграждении».
Эн бросил все дела. Утром еще затемно дважды набирал номер телефона и клал трубку. На третий трубка на том конце провода закашляла. Эн сказал всего одно слово:
— Проблема.
Через полчаса его сверкающий черный джип завернул на глухую улочку. Частные домики при виде никелированного черного чудища втянули заснеженные крыши в плечи. По дороге из машины Эн сделал еще один звонок:
— Привет, генерал, мне надо срочно тебя увидеть!
Хозяин домишки встретил гостя все тем же кашлем, что звучал в трубке. Эн смотрел на нагнувшегося к электрической плитке за чайником сухого, как щепка, человека в накинутой на плечи замызганной зэковской фуфайке. Как тот наливал в алюминиевую кружку чифир.
«Господи, и он разруливает миллионными денежными потоками. Осуществляет контроль над банками, отелями, строительными фирмами…»
Одно его слово в перерывах между приступами кашля, и жизнь человека на зоне где-нибудь за тысячи километров отсюда может превратиться в ад или в рай. Развалина — с нехорошим румянцем на щетинистых скулах и в зековской фуфайке вместо судейской мантии — единолично выносит смертные приговоры. Его нельзя подкупить, как можно подкупить судью, губернатора, министра… Его нельзя запугать смертью жены или детей. Их у него нет. Над угрозой собственной жизни он рассмеется, потому что Развалина любил смерть.
— Пей. — Хозяин поставил вторую кружку перед Эн. — Небось, отвык.
— Давай, я тебя отправлю подлечиться куда-нибудь в Карловы Вары или в Австрию, — сказал Эн.
— Поздняк метаться. Говори, чего надо.
Еще через час Эн выходил из кабинета начальника УВД. Генерал провожал гостя через весь огромный кабинет. У дверей гость остановился, подбросил на ладони ключи зажигания.
— До двенадцати ночи найдешь собаку, этот джип твой.
— А если после двенадцати? — Сытое лицо генерала блеснуло золотой улыбкой.
— Погреешься с той девочкой, что тебе так приглянулась, на Канарах.
— Если твоего сеттера не успели отправить за пределы области, найду!
Тем временем среди воров, сутенеров, торговцев наркотиками, уличных проституток, шулеров и простых бомжей уже заклубился слушок: «Развалина ищет белого сеттера…» Кто из них не мечтал услужить самому Развалине.
К обеду гаишники задержали четыре автомобиля с белыми собаками. Хозяином одной из них — белого дога — оказался сам губернатор. Генерал минуты две ждал, пока тот выдохнется орать в трубку, чтобы вставить:
— Виновные будут строго наказаны.
Патрульные службы к вечеру свезли в служебный питомник для опознания двух белых королевских пуделей. Белую борзую, белого боксера, аж трех белых бультерьеров… Возмущенным хозяевам заткнули рот протоколами, составленными за выгул собак в неположенном месте.
Эти двое с утра вышли на след белого сеттера. Один из них гигант в желтом длинном пальто, смахивал статью на Майконга, другой в кожаной черной куртке без шапки сошел бы за подростка, если бы не две похожие на шрамы морщины в углах брезгливых тонких губ. Их так и звали Лом и Шило. В нагрудном кармане кожаной куртки у Шила то и дело пел сотовый телефон. И они, как управляемая с базы торпеда, шли за целью. Сначала встретились с позвонившим в штаб участковым инспектором. По его описанию нашли девочку Аню Скворцову, выгуливавшую на поводке белую собаку. Ее вызвали прямо с урока.
— Скажи, мое солнышко, ты гуляла во дворе с белой собачкой?
— взял девочку за руки Шило. — Она дома у тебя?
— Нет, она убежала, — девочка доверчиво вскинула глаза на дядю.
— Она хромала. Мы с дедушкой смазали ей лапку облепихой. Она так просилась, плакала, и я спустила ее с поводка, она убежала…
Следы привели их на автовокзал. Бомжи видели, как у пивной белого сеттера тащил на веревке какой-то горбун.
Не успели перекусить в кафе, как очередной звонок выдернул из-за столика.
— Везуха, Лом. — Шило сунул телефон в карман. — Катим в Ветлянский район, село Благодатовка. Знаешь такое?
— Давай, хоть пивка на дорожку дернем.
— Угу, Развалина сделает тебе пивка, из ушей потечет, — озлился Шило. — Погнали!
Глава девятая
Возвращаясь из города, Подкрылок увидел привязанного у пивной белого кобеля. За две бутылки пива выкупил его вместе с обрывком веревки у не ворочавшего языком синяка. Привез на ферму. Рассудил, к весне будет кому пасти стадо. У собаки были умные глаза. Переодевшись в свой одеревенелый от грязи и крови халат, Подкрылок зачерпнул из фляги кружку браги, выпил. Жевал, глядел, как в углу трясется крупной дрожью белый красивый пес с слезящимися глазами. Швырнул ему огрызок хлеба. Сеттер обнюхал его и отошел.
— Ты чо, пидор, брезгуешь? — Подкрылок нагнулся, схватил его за порезанную лапу. Пес взвизгнул и слегка куснул за руку. Подкрылок с испугу сел на зад, больно ударившись копчиком о бетонный пол.
— Кого кусаешь, пидор? — выкрикнул он. — Рыцаря смерти кусаешь. — Так он величал себя, когда достигал кондиции.
Мысль убить белого сеттера поначалу удивила Подкрылка. Скорей всего она пришла снизу, из мозжившего от удара копчика. Чем больше он вглядывался в прекрасное животное, тем сильнее поднималась в нем злоба…
— Небось, тебя прежние хозявы разными герболаями кормили. В специальной ванне купали, а я из тебя безрукавку Тамарке сделаю.
