– Я расскажу вам все, если вы приедете, – предложил он.
– О, нельзя же вести себя настолько по-детски, – оборвала она. – Гарри, это серьезно! Расскажите мне, что случилось.
– Там за дверью кто-то есть, – сказал он. – Мне нужно пойти открыть. Если через десять минут вы не приедете, я сам приеду к вам. – И он отключил телефон.
Бормоча про себя ругательства, Гарри вышел в коридор. Через стеклянную дверь просматривалась высокая темная фигура. «Интересно, сколько могут дать за убийство нежелательного прихожанина?» – подумал Гарри и распахнул дверь.
На пороге стоял старший суперинтендант криминальной полиции Раштон с бутылкой виски «Джеймесон» в руке. Он поднял ее в воздух.
– Когда я в последний раз был у вас, то не мог не заметить, что ваша бутылка выглядела несколько подистощившейся, – сказал он. – Поэтому я пришел со своей.
4
20 декабря
– Эй!
Он слышал приближающиеся шаги, просто думал, что это один из полицейских, которые постоянно бродят вокруг церкви. Но сейчас, даже не успев открыть рот, чтобы ответить на приветствие, он вскочил и чуть не бегом пересек ризницу, направляясь к молодой женщине, на которой, должно быть, была одежда такого же фиолетового цвета, как ее глаза. Вот только убедиться в этом было невозможно, потому что он уже успел обнять ее и оказался слишком близко, чтобы рассмотреть, во что она одета. Она улыбалась ему…
Мечтать не вредно, Гарри! Он даже не дернулся из-за письменного стола и продолжал тупо смотреть через комнату, но…
Да, она была одета в фиолетовый свободный свитер поверх обтягивающих черных джинсов, заправленных в высокие сапоги. В голове мелькнула неясная мысль насчет босых ног, обутых вот в такие сапоги.
– Вы не приехали, – сказала она, одной рукой опираясь о косяк, а второй придерживая дверь полуоткрытой.
Гарри откинулся на спинку стула. На то чтобы пересечь комнату, пинком закрыть дверь и вернуться от фантазий к реальности, у него уйдет пять секунд.
– Еще одна любовь моей жизни вломилась сюда с бутылкой ирландского виски, – сказал он. – Через час садиться за руль уже не было вариантом для нас обоих. И я надеюсь, что он будет страдать до конца дня.
– Суперинтендант Раштон? – спросила она, и щеки ее немного покраснели.
– Он самый.
Займет ли это пять секунд? Вероятно, можно и за четыре, если перепрыгнуть через стол.
– Ну и как он?
Она шагнула внутрь, забрав свою палочку, прислоненную к дверному косяку, и позволила двери захлопнуться.
Если он перепрыгнет через стол, его вырвет.
– Суперинтендант опасается, что его могут отправить на пенсию, прежде чем будет раскрыто это дело, – сказал он. – Он в полной растерянности и не знает, что делать дальше. Дрейфует, по большей части беспомощно, в море человеческой мерзости, к которой весь предыдущий жизненный опыт, похоже, так его и не подготовил. Я сказал, что прекрасно понимаю, как он себя чувствует, и мы налили друг другу еще по одной.
Ее улыбка таяла. Снаружи послышались шаги. Гарри подождал, не к ризнице ли они направляются, но человек пошел дальше по дорожке.
– Мне необходимо, чтобы вы все-таки рассказали, что же здесь происходило, – сказала она. – Это важно.
Гарри вздохнул. Ему очень и очень не хотелось вникать во все это сейчас. Все, что он хотел, – это шагнуть вперед, отодвинуть ее от двери и…
Глядя ему в глаза, она чуть наклонила голову.
– Пожалуйста, – сказала Эви.
– О'кей, о'кей.
Максимально коротко, насколько это возможно, он ознакомил ее со всеми таинственными вещами, которые произошли с ним со времени приезда в Гептонклаф: шепчущие угрожающие голоса; постоянное ощущение, что он в церкви не один; разбитое вдребезги чучело, внешне удивительно напоминавшее Милли. И свое самое «любимое» – испитие крови из чаши для причащений. Когда он закончил, Эви не сказала ни слова.
– Я присяду? – через некоторое время спросила она.
Гарри придвинул стул к своему столу, и она тяжело опустилась на него, сморщившись от боли. Потом подняла на него глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– С вами все в порядке? – спросила она.
Он пожал плечами.
– Я не могу сразу ответить на этот вопрос. Это все имеет хоть какой-то смысл?
Она покачала головой.
– Честно сказать, нет. Но я думаю, что все больше приближаюсь к тому, чтобы выяснить, кто такая Эбба. Поэтому я и пришла. В моей сумке лежит ноутбук. Не могли бы вы его оттуда достать? Пожалуйста!
Гарри принес большую черную кожаную сумку Эви от двери, где она ее оставила, и поставил на стол. Пока она вытаскивала свой тоненький компьютер и включала его, он взял стул и, обойдя стол, поставил его так, что теперь они сидели рядом. Эви развернула ноутбук, чтобы Гарри тоже было видно. Это была страничка медицинского справочного сайта. Глаза Гарри скользнули по заглавию.
– Врожденный гипотиреоз, – прочел он и вопросительно взглянул на Эви.
Она кивнула.
– После того как рисунок Джо подстегнул память Тома, он смог дать мне очень подробное описание маленькой девочки, – сказала она. – То, что на самом деле выдает эту болезнь, это зоб.
– А с чем она, собственно, связана? – спросил Гарри, который продолжал бегать глазами по тексту под заголовком, мало что понимая в медицинских терминах.
– В основном, с недостатком в организме гормона тироксин, – сказала Эви.
Она была всего в нескольких сантиметрах от него. Он чувствовал исходивший от нее сладкий теплый запах, слишком тонкий, чтобы быть запахом духов, – может быть, мыло или лосьон для тела. Он должен был сконцентрироваться, поскольку она перешла к научной терминологии.
– Тироксин вырабатывается расположенной на шее щитовидной железой, – сказала она. – Если его не хватает, человек не может правильно расти и должным образом развиваться. К счастью, сейчас такое встречается редко, поскольку найдено эффективное лечение, но раньше это заболевание было широко распространено, особенно в определенных уголках мира. – Никогда об этом не слышал, – покачав головой, сказал Гарри и тут же поправился: – Что неудивительно, если такое встречается редко.
– Нет, вы должны были об этом слышать, – ответила Эви. – У этого заболевания есть и менее корректное название: кретинизм. Я думаю, что эта девочка Тома – предлагаю для простоты называть ее Эббой – является тем, кого мы в обычной жизни называем кретином.
Гарри потер виски и на секунду задумался.
– Выходит, она кто? – спросил он. – Ребенок?
– Не обязательно, – ответила Эви с легкой улыбкой. – Люди с таким недугом редко вырастают выше полутора метров, так что взрослый человек может показаться намного моложе своего возраста. К тому же в умственном развитии они обычно остаются на уровне ребенка и, соответственно, ведут себя по-детски. Может, дать вам парацетамол?
– Если я приму еще таблетки, они будут тарахтеть во мне как погремушка. И чем такое может быть вызвано? Это что-то на генетическом уровне?
– В некоторых случаях, – ответила Эви. – Но в основном такое состояние обусловлено внешней средой. Чтобы организм вырабатывал тироксин, требуется йод, который мы получаем главным образом с пищей. В прежние времена, когда люди сами выращивали продукты питания и питались за счет местного домашнего скота, они были гораздо более уязвимыми для таких вещей. Определенные почвы, обычно в удаленных горных районах, таких, например, как Альпы, имели дефицит йода. Поэтому если человек жил в местности, где в грунте не хватало йода, его щитовидная железа разбухала, увеличиваясь в размере, чтобы впитывать в себя как можно больше этого элемента. Это и обусловливает появление на шее зоба.
– Но мы-то живем далеко от Альп, – сказал Гарри.
– Некоторые районы Дербишира были широко подвержены этому заболеванию еще совсем недавно, – ответила Эви. – И «дербиширская шея» было весьма известным медицинским диагнозом. Взгляните сюда.
Она пролистала на компьютере несколько страниц, и Гарри увидел изображение женщины в платье конца девятнадцатого века. Массивный нарост на шее сместил голову с привычного положения, заставляя больную постоянно смотреть вверх.
