Елена Кипарисова
Игры Тёмных (сборник)
Маленькая смерть
Вероника просыпается в больнице после двухлетней комы. Авария, унесшая жизни ее родителей, отняла и все воспоминания.
Маленькая палата, из которой нет выхода, врач, прописывающий странное лечение, и загадочный притягательный незнакомец — единственная родственная душа в этой чуждой действительности. Но когда воспоминанию начинают возвращаться к ней, этот замкнутый мирок больше не кажется уж столь безопасным как раньше.
1
Свет казался слишком резким. Белое сияние заполняло собой все пространство, даже не позволяя ничего толком рассмотреть. Слух раздражало мерное жужжание и резкий механический писк.
Девушка моргнула несколько раз. Прошла почти минута, пока начали проступать очертания комнаты. Белые стены, такой же потолок, светлая мебель. Она лежала в кровати. Светло-голубое одеяло укрывало ее до пояса. Руки мирно покоились по его кроям. Тонкая пластиковая трубка шла от ее запястья к капельнице у кровати. Справа мигали странные приборы с ничего не говорящими ей показателями — просто набор цифр и символом. Определенно она лежала в больнице.
Комната оказалась закрытым боксом чуть больше чулана, стенами служили плотные занавесы почти под самый потолок, девственно чистые, без единого рисунка. Лампочка над головой недовольно замигала, собираясь совсем погаснуть. Кругом не ощущалось человеческого присутствия.
Девушка попыталась пошевелить пальцами правой руки. Они были словно замерзшие, совершенно чужие. Через несколько минут она решилась поднять руку, свободную от капельницы, и поднесла к своему лицу. Запястье было заклеено больничным пластырем, вокруг которого обвился тонкий пластиковый браслет с биркой, на которой значилось «Си-12, 3402 IV».
Она не успела подумать о том, что это значит, потому что по комнате разнесся ужасный звук, напоминающий сигнал пожарной сирены. На несколько мгновений это оглушило ее. Вокруг замелькали высокие тени и стали слышны голоса. Тонкий полог скользнул в сторону.
Перед ней стоял мужчина в белом больничном халате. Светлые волосы, карие глаза, заметная щетина. Он был довольно молод — не старше тридцати — но под глазами залегли нездоровые круги, добавляя ему дополнительную пару лет.
Самое удивительное, что вошедший выглядел напуганным, словно увидел привидение. Застыв на пороге, он молчал и не двигался. Его глаза отчаянно осматривали девушку, не зная, что за решение принять.
— Как вы? — наконец спросил он.
— Где я? — стало ее первым вопросом. Голос был хриплым и очень тихим, даже незнакомым, поэтому слова давались с трудом.
— Вы в больнице, отделение глубокой комы.
— Комы? — это ничего ей не говорило. Голова была пуста, все словно стерли ластиком. Только чистый лист. Сердце забилось чаще, что незамедлительно отразилось на работающем приборе. Она ничего не помнила. Словно какой-то блок скрывал все, что она знала до этого.
— Успокойтесь, — проговори врач, подходя ближе. — Что вы помните? Ваше имя? Адрес? Что с вами случилось?
Девушка отрицательно покачала головой, на глазах навернулись слезы. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не заплакать. Господи, она ничего не помнила. Ровным счетом ничего.
— Тише, не плачьте. Это вполне распространенное явление в вашем случае.
Мужчина подошел в краю кровати и поднял больничную карту, висевшую на спинке.
— Вероника Селезнева. Дата рождения — 26 июня 1991 год. Период комы — 2,5 года. Это по истине удивительный случай. Ну что ж, Ника, как вы себя чувствуете?
— Я ничего не помню, — прошептала она, давясь слезами. — Как такое может быть? Так не бывает.
— Боли? Головокружение?
— Я не чувствую своих ног, — вдруг поняла девушка, ощупывая их руками. — Что с ними? Пожалуйста, помогите.
Доктор нахмурился.
— Рефлексы восстановятся не сразу. Вам придется немного подождать. В карте не указаны травмы, способные повлиять на вашу способность ходить, так что ничего страшного. Всему нужно время.
— Мои родители… у меня же есть родители… что случилось? Как я здесь оказалась. Ответьте!
— Тише, тише, — врач осторожно погладил ее по плечу, пытаясь успокоить. — Вам нужен отдых. Сейчас я позвоню вашим родственникам, и они тут же приедут к вам. Хорошо?
Все же недоверчиво, но она кивнула.
— Пожалуйста, — голос Ники был очень слабым как шелест листвы. — Я хочу все вспомнить. Я хочу домой.
— Конечно, — кивнул доктор и поднялся. — Я направлю к вам медсестру, которая проведет осмотр. Вам нечего бояться.
Он вышел, задернув за собой светлую занавеску. Его шаги гулко отражались по коридору, судя по звукам довольно длинному. Вскоре они совсем стихли, оставив девушку вновь совсем одну.
Вероника слегка подтянулась на руках и попыталась сесть. Только с третьей попытки ей удалось совладать со своим телом. Оно было словно ватным, мышцы походили на желе, отказываясь работать.
На миг сознание помутилось. Мир вокруг начал вращать и меркнуть, боль запульсировала в висках. Девушка встряхнула головой, прогоняя столь неуместную слабость. Несколько глубоких вздохов и мир вернулся в свое нормальное состояние.
Она взглянула на свои руки. Ногти коротко подстрижены, кожа казалась немного бледной, но ухоженной. Никаких колец, родимых пятен или татуировок. Она не узнавала себя.
Осторожно, чтобы не задеть иглу капельницы, девушка провела ладонями по лицу. Кожа на ощупь была гладкой. К ее счастью, не чувствовалось никаких шрамов или рубцов. Рядом не было зеркал, но ей стало легче — она не была обезображена.
Поверх больничной рубашки лежали медные локоны, лишь слегка вьющиеся на концах. Вероника коснулась их кончиками пальцев. Как же она выглядела? Кем она была?
Шторка резко двинулась в сторону. Без каких-либо приветствий в комнату вошла женщина. Больничный халат с трудом сходился на ее плотной фигуре. На вид ей было далеко за сорок. Сальные волосы, посеребренные сединой, собранные в небольшой пучок. Вероятно, девушка оказалась не в самой лучшей больнице.
Женщина молча осмотрела ее: сердцебиение, реакция зрачков, давление и невесть еще какие процедуры. Ее движения были неаккуратны и сбивчивы. Инструменты все время падали на пол, а приборы отказывались работать правильно.
Но медсестра упорно повторяла все снова и снова, а результаты вносила в больничную карту. Под конец она осмотрела ноги девушки.
— Что-нибудь чувствуете? — спросила она, касаясь голых ступней.
— Легкое покалывание, — ответила Ника, прислушиваясь к себе. — Это же хорошо, верно?
— Скоро чувствительность может вернуться, — отметила женщина, но ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Лишь холодное безразличие.
— Как скоро?
— Поговорите с лечащим врачом.
Медсестра собрала свои инструменты и развернулась, чтобы уйти.
— Можно мне зеркало? — но женщина уже вышла из бокса и плотно задернула за собой полог.
Вероника снова осталась одна. Она медленно рассматривала окружающее пространство, но взгляд ни за что не цеплялся. Идеально стерильное белое помещение, девушка успела исследовать каждый его миллиметр всего за несколько минут.
В коридоре было тихо. Никто не спешил к ней. Может, они уже забыли об очнувшейся пациентке?
Двадцать минут, полчаса… ничего не менялось. Или ей только каалось, чтопрошло так много времени. Неужели выход из двухгодовой комы не входит в их список значимых событий? Разве ее не должны уже окружать лучшие умы этой больницы, поражаясь случившемуся? Где, в конце концов, ее родители?
Родители… Ника закрыла глаза и обратилась к своей памяти. Кто они? Как они выглядят? Но воспоминания молчали. Она снова и снова пыталась вызвать перед глазами их образ, но темные размытые тени никак не хотели обретать лиц.
Девушка не знала, сколько просидела с закрытыми глазами, терзая свой разум. Какие-то непонятные видения пытались пробиться сквозь прочную стену забвения, но их отголоски были такими тихими, едва уловимыми. Этого было недостаточно.
Наконец по коридору раздались шаги. Сначала легкий шорох, а затем отчетливый стук каблуков. Вероника встрепенулась и с надеждой посмотрела сквозь плотную ткань. Две темно-серые тени остановились напротив нее.
Первым в палату вошел доктор. Он явно был взволнован. Глаза нервно бегали, а взъерошенные волосы придавали ему безумный вид.
— Простите за ожидание, — произнес он с легкой хрипотцой. — Нам нужно было время.
Вслед за ним в маленькое помещение протиснулся молодой парень. Сердце Ники на миг остановилось, а потом забилось в бешеном ритме.
Он был невероятно высок, почти на две головы возвышаясь над врачом. Темные джинсы и бежевый пуловер сидели на нем идеально. Платиново-белые волосы, длинной почти до плеч, казалось, светились изнутри в свете флуоресцентной лампы. Правильные черты выглядели слишком идеальными, делая его похожим на фарфоровую куклу, выполненную на заказ. Резкие скулы, волевой подбородок, тонкая линия бровей. Но что ее действительно поразило, так это глаза. Темно-синие сапфиры, такие насыщенные, что казались нереальными.
