Летчики из Катерлеза много раз взлетали на перехват атакующих, но плачевное состояние техники и слабые боевые навыки не оставляли им никаких шансов. В одном из полетов «Ньюпор» штабс-капитана Денисенко из-за отказа двигателя упал в Еникальский пролив, летчик погиб. Его судьбу едва не разделил подпоручик Шевчук. Пытаясь в полете перезарядить пулемет «Льюис», установленный над верхним крылом, он уронил тяжелый патронный диск себе на голову и на несколько секунд потерял сознание. Придя в себя, пилот успел над самой водой выровнять машину и кое-как вернулся на аэродром.
2 августа в Катерлезе приземлилась шестерка «Де Хэвиллендов» 1-го авиаотряда Русской армии, которым предстояло осуществлять воздушную поддержку намеченного на август десанта корпуса генерала Улагая на Кубань. Перед началом операции врангелевцы попытались нейтрализовать советскую авиагруппировку в Темрюке. Вечером 11 августа пара бомбардировщиков совершила налет на аэродром, сбросив 15 бомб и обстреляв ангары из пулеметов. Но краснозвездные аппараты получили лишь незначительные повреждения от осколков. Через день белые повторили атаку уже силами четырех «Де Хэвиллендов». На этот раз им удалось уничтожить прямым попаданием бомбы один из «Сопвичей». В целом же налеты не принесли ожидаемого результата. Красная авиация сохранила боеспособность.
11 августа единственную воздушную победу одержал летчик 3-го истребительного отряда поручик Скроботов. К северу от Керчи он атаковал на «Ньюпоре» советский разведчик «Фарман-30». Летнаб «Фармана» яростно отстреливался, но Скроботов преследовал противника до самой Тамани, поливая его пулеметным огнем. В результате на советской машине оказались во многих местах пробиты крылья, руль поворота и бензобак. Самолет не дотянул до аэродрома и разбился при вынужденной посадке (экипаж выжил). Поручик этого уже не видел, так как из-за перебоев в работе мотора ему пришлось срочно возвращаться обратно. Следовательно, победа не была засчитана, ведь красные ничего не сообщали о своих потерях.
Десантная операция началась 14 августа, но через месяц закончилась неудачей. Под натиском превосходящих сил противника белым пришлось эвакуироваться обратно в Крым. При этом они бросили на Кубани один неисправный «Де Хэвилленд» и один «Ньюпор», которые не на чем было вывезти.
В сентябре вновь накалилась обстановка на центральном участке фронта. Вся авиация понадобилась там, и врангелевские авиаотряды покинули Катерлез.
Последним крупным успехом белой авиации стало отражение очередного броска советской кавалерии в тыл белых войск. 28 августа 2-я конная армия, усиленная 51-й дивизией Блюхера, снова прорвала фронт под Александровском и устремилась к Мелитополю. И снова красные конники попали под бомбы «Де Хэвиллендов». Правда, силы у ткачевцев были уже не те, что раньше. Многие машины из-за поломок оставались на земле, другие работали на каховском направлении. Да и бомбы тоже приходилось экономить. Ведь англичане, разуверившись в успехе белого дела, прекратили поставки не только авиатехники, но и боеприпасов.
Тем не менее врангелевским летчикам совместно с пехотой и конницей генерала Барбовича удалось отбить наступление, заставив большевиков повернуть на запад. В начале сентября ударная группировка красных укрылась на каховском плацдарме. Непонятно, почему в этот раз советская авиация, прежде всего группа Павлова не поддержала с воздуха действия 2-й конной. Ведь сил и средств для этого было вполне достаточно. В авиаотрядах Южного фронта насчитывалось уже 79 самолетов, из них 42 исправных.
Надо заметить, что низкая активность павловской авиагруппы уже вызывала раздражение у советского командования. 15 августа Павлову была направлена телеграмма за подписью командующего фронтом Егорова, члена Реввоенсовета Сталина и начштаба Петина: «Несмотря на категорическое приказание использовать авиагруппу надлежащим образом, из оперсводки видно лишь действие отдельных самолетов. Приказываю расследовать и донести, какая причина неисполнения приказания. [Под] строжайшую ответственность начавиагруппы Павлова требуем массового действия воздухофлотилии с бомбометаниями...»
В тот же день Павлов «отстучал» ответную телеграмму с утверждением, что авиагруппа вылетает на задания в количестве не менее десяти самолетов и вообще делает максимум возможного. Далее шли обычные для Гражданской войны ссылки на изношенность техники, неподготовленность аэродромов и болезни летчиков. Конечно, все это действительно имело место, однако белая авиация, находясь в ничуть не лучших условиях, работала гораздо интенсивнее.
26 августа Центральная авиагруппа понесла первую потерю. Зенитным огнем был подбит во время разведки «Сопвич» пилота Затыкина и летнаба Исаченко. Экипаж бежал, а самолет достался белогвардейцам. На следующий день еще один «Сопвич» пилота Школдина и летнаба Вейнберга, совершавший обычный перелет между аэродромами, по ошибке сбили свои же войска. Аэроплан сорвался в штопор и рухнул на землю. Школдин погиб, а Вейнберг получил серьезные травмы. 30 августа из-за технических неисправностей разбился истребитель красвоенлета Яковчука. Летчик с тяжелыми ушибами был отправлен в госпиталь.
А 6 сентября советскую авиацию постиг новый тяжелый удар: погиб один из лучших пилотов, всеобщий любимец, двадцатипятилетний Георгий Сапожников по прозвищу «Сапог». Его знаменитый на весь фронт Сопвич «Снайп» с черной стрелой на хвосте и пиковым тузом на борту фюзеляжа врезался в землю сразу после взлета с александровского аэродрома. Говорили, что перед вылетом Сапожников был пьян, и что после отрыва от полосы он слишком резко задрал нос своего самолета... Нам не удалось найти акт расследования этой катастрофы, и мы не можем с уверенностью сказать, так ли все было на самом деле. Но, кажется, есть некая странная связь между гибелью лучшего белого летчика Казакова в августе 1919-го и смертью Сапожникова год спустя. Оба пилота погибли на одном и том же типе самолета и обе трагедии, по словам очевидцев, выглядели абсолютно одинаково. Даже бортовые номера обоих «Снайпов» различались лишь на одну цифру: Е6350 у Казакова и Е6351 у Сапожникова.
Журнал «Вестник Воздушного флота» откликнулся на гибель «красного аса» трогательно-наивными стихами, вышедшими из-под пера какого-то безвестного самодеятельного автора:
Еще пилотом стало меньше,Отважным, храбрым Сапогом...Ты, друг, летал немало,Горел сразиться со врагом.С презренной трусостью не зналсяИ страха в сердце не носил,Всегда с отвагою сражался,Всегда с победой выходил...
В конце августа Центральная авиагруппа пополнилась двумя тяжелыми бомбардировщиками «Илья Муромец». Вскоре эти машины приняли участие в боях против Врангеля. С их появлением на фронте белые впервые почувствовали тяжесть настоящих воздушных ударов. Каждый такой самолет поднимал до 16 пудов (256 кг) бомб и мог нанести противнику весьма серьезный урон.
2 сентября один из «Муромцев» под командованием красвоенлета Шкудова сбросил 11 пудов бомб на станцию Пришиб, где размещался штаб Дроздовской офицерской дивизии. На станции было ранено шесть человек, в том числе артиллерийский генерал Ползиков, и убит бульдог Пальма, собака командира дивизии генерала Туркула, которую он два года возил за собой по всем фронтам Гражданской войны.
8 сентября другой «Муромец» под командованием красвоенлета Туманского сбросил четыре фугасных и две зажигательные бомбы на аэродром 2-го отряда Русской армии у станции Федоровка, уничтожив, согласно докладу экипажа, четыре вражеских аэроплана. Впрочем, в данном случае летчики, как это нередко бывало, выдали желаемое за действительное. Ни один белогвардейский аэроплан не только не был уничтожен, но и не получил серьезных повреждений. Все «Авро-504», находившиеся на вооружении 2-го авиаотряда, продолжали совершать боевые вылеты до конца октября, а после эвакуации врангелевцев из Крыма – достались красным.
14 сентября та же машина разбомбила немецкую колонию Фридрихсфельд, где скопилось около трех тысяч белогвардейцев. Врангелевцы сообщили, что в результате налета было убито и ранено 27 солдат и офицеров, хотя, возможно, эти данные занижены. Налет состоялся в два часа дня, а в пять во Фридрихсфельд приехал сам барон Врангель, чтобы принять парад добровольческой дроздовской дивизии. Несмотря на бомбежку, парад все же состоялся.
16 сентября сразу два «Муромца» появились над станцией Пришиб. Но в этот раз станцию защищал бронепоезд, вооруженный зенитными орудиями. Поединок летчиков и артиллеристов закончился с небольшими обоюдными потерями. Близким разрывом бомбы была сброшена с рельсов хвостовая платформа бронепоезда. Кроме того, получили повреждения железнодорожные пути и станционные здания. Но при этом осколки зенитных снарядов перебили лонжерон крыла машины Туманского и вывели из строя один из двигателей самолета Шкудова. По возвращении оба бомбардировщика нуждались в ремонте.
