Портье ринулся к лифту. Мэгги перешла улицу и остановилась под портиком стоящего напротив здания. Она улыбнулась, увидев отблески огня в окне спальни. Через несколько минут загудели сирены. Языки пламени взметнулись и погасли, но клубы дыма продолжали валить из открытых окон. Она увидела, как Робин выскочил на улицу вместе с другими жильцами. Он только успел надеть брюки и плащ. Диана набросила на плечи пальто Робина, но она была босиком и подпрыгивала на холодном асфальте. Мэгги отбросила голову назад и засмеялась, потом громко сказала:
— Надеюсь, что она околеет!
Она пошла вперед и, только пройдя несколько улиц, задрожала и почувствовала, что ее лоб покрылся испариной. Господи! Она же могла его убить. Она могла убить всех жителей дома. Только сейчас до нее начало доходить, что она сотворила, и от ужаса Мэгги была готова лишиться сознания.
Но слава Богу, что все хорошо закончилось. Она заметила свободное такси, сделала знак остановиться и пробормотала: «Аэропорт Кеннеди».
А в этот момент Юдифь Остин смотрелась в зеркало. Она улыбнулась и обнаружила, что в ее улыбке была какая-то натянутость. У нее болела голова, и она мечтала только об одном: закрыться в комнате, но ей еще предстоял легкий ужин с мужем в его спальне.
Когда она наконец покинула Грегори, чтобы укрыться в тишине своей комнаты, то оросилась в одежде на кровать и попыталась восстановить все детали этого вечера. Ей нужно было признать очевидное: Робин Стоун не попался на крючок. Неожиданно гордость ее проснулась, и слезы потекли по лицу.
Господи! Как она его хотела! Ей нужен был мужчина, который сжимал бы ее в объятиях, говорил, какая она красивая. Ей нужна была любовь! Она хотела Робина. Она хотела предаваться любви с тем, кто дал бы ей ощущение того, что она молода и желанна. Вот уже месяцы, как Грегори к ней не приближался. Господи! Если бы можно было быть все еще молодой, и чтобы такой мужчина, как Робин, желал ее.
Как мужчина Грегори никогда не возбуждал ее. С самого начала чувственные удовольствия ничего для него не значили. Он совершенно не смыслил в любовных фантазиях физической любви, никогда не говорил нужных слов в подходящий момент. За тридцать лет супружества он не поцеловал ее ниже пояса.
Однако она восхищалась многими чертами в Грегори, испытывая к нему такое же почитание, как к матери и отцу. Их совместная жизнь восхищала ее. Ей никогда не было скучно в компании своего мужа. В этой общей жизни не хватало только одного: страсти.
Она повернулась к зеркалу и внимательно осмотрела свое лицо. Боже мой! Да у нее по меньшей мере два сантиметра лишней кожи! Завтра же она свяжется с хирургом и, кроме того, начнет принимать таблетки. Вот уже пять месяцев над ней тяготело проклятие, и по вечерам она страдала оттого, что ее бросало в жар. С таким мужчиной, как Робин, нельзя ложиться в постель и просыпаться посреди ночи мокрой от пота.
Странно, что Грегори не пришел поцеловать ее перед сном. Она накинула халат. Что ж, она сама пойдет его поцеловать и пожелать счастливого Нового года, если он еще не спит. С той минуты, как она решила подвергнуться пластической операции и завоевать Робина, к ней вновь возвратилась уверенность.
Ее улыбка исчезла, как только она вошла в комнату к мужу.
Он лежал в одежде на кровати. Тревога и угрызения совести сжали ей горло.
— Грег, — тихо позвала она.
— Чертовы коктейли превратились в бетон в моих кишках, — застонал он. — Я не могу пошевелиться, Юдифь.
— Грегори, ты не можешь лежать так. Ну, давай, сделаем усилие.
Он попытался сесть, но сразу же согнулся пополам. В его лице не было ни кровинки. Он посмотрел на нее блуждающим взглядом.
— Юдифь, Юдифь, в этот раз это не так, как было раньше.
— Что у тебя болит?
— Живот.
Он снова попытался пошевелиться, но сразу же издал раздирающий крик. Юдифь бросилась к телефону и вызвала врача.
Доктор Спинек прибыл через двадцать минут.
— Нужно сделать некоторые анализы.
Они немедленно отправились в больницу в машине доктора. Через полчаса доктор Спинек вышел к ней и в раздумье произнес:
— Камень в мочеточнике. Нужна немедленная операция. Я вызвал доктора Лесгарна.
В час ночи Грегори увезли на тележке из палаты. Юдифь осталась ждать в палате мужа и, конечно, заснула. Когда доктор Спинек ласково дотронулся до ее щеки, она подскочила.
— Грегори чувствует себя хорошо, — сказал врач. — Он сейчас в послеоперационной палате и пробудет там несколько часов. Операция оказалась более трудной, чем мы предполагали. Через две недели он не выйдет из больницы и не возвратится к работе.
— Когда его привезут в палату?
— Не раньше десяти-одиннадцати утра.
Уже начинало светать, когда Юдифь легла в постель. Бедный Грегори! Отдых будет невыносимым. Ей придется быть возле него всю зиму… Внезапно ей стало стыдно, и ее охватил ужас. Как могла она думать о Робине? Она разразилась рыданиями. Она презирала себя, потому что осознала, что думает о том, кто был сейчас в постели с Робином Стоуном.
Робин лежал один в маленькой узкой кровати в своем клубе.
Он улыбался. По крайней мере, Мэгги хватило ума предупредить портье после того, как она подожгла квартиру. Он понял, кто виноват, когда увидел на полу ее чемодан. Эта история начинала его забавлять. Он громко рассмеялся, подумав, что Мэгги застала его с Дианой в полном действии. И самое худшее, что в этот момент он был почти бесчувственен! В некотором смысле пожар ему даже помог, так как он никогда бы не кончил с этой чокнутой. Она ничего не соображала в этом, и зубы у нее были острые, как лезвие. Да, огонь вспыхнул в нужный момент.
Но какого черта он привел эту женщину к себе? Она подписала контракт в ресторане. Если он хотел за ней поухаживать, то мог бы проводить ее в отель. Арчи объяснил бы, что Робин умышленно стремился быть застигнутым Мэгги, чтобы освободиться от нее. Ладно, все к лучшему. Эта история стоила ему всего лишь спальни. Правда, он также потерял Мэгги Стюарт. Робин нахмурил брови, затем попытался улыбнуться: «Нет, это Конрад потерял Мэгги. Не я. Ты мертв, маленький байструк. Мертв!» Неосознанным движением он снял телефонную трубку и попросил Вестон Юнион. Где она живет? Он пошлет телеграмму на «Сенчури». Она получит ее.
Я ОТСТУПАЮСЬ. ТЫ СТАНЕШЬ ВЕЛИКОЙ АКТРИСОЙ. ТЫ ЧОКНУТАЯ. РОБИН.
Юдифь проводила все дни подле Грегори. Она впервые заметила, что он красит волосы. Так как он не брился, серая щетина на лице придавала ему вид уставшего старика.
Как только он стал интересоваться, что происходит за пределами комнаты, она поняла, что он чувствует себя лучше. В конце второй недели Грегори попросил принести результаты опросов. Он вызвал своего парикмахера и посоветовал Юдифь побегать по магазинам. Когда она возвратилась, то обнаружила, что его шевелюра приобрела обычный цвет. На нем была шелковая пижама вместо больничной рубашки, и он читал «Тайме».
