— У тебя будет возможность опробовать любую игру, но не сегодня. Идём, я должен соблюсти традиционные приличия…
Мы шли прямо к Фрэнсису Суаресу — мэру Майами, и его супруге — Глории Фонтс Суарес. Их я видела по телевизору сегодня днём. Но в их обществе стоял и другой мужчина… в компании Наоми. Сердце ухнуло в коленки невозможной тяжестью, на мгновение я повисла на руке Никиты и который раз восхитилась его силой.
— Добрый день… — мой спутник пожал всем руки. — Разрешите представить — Тенесси Моори, начинающий «нос».
— Скорее, носик, очень симпатичный, Несси, — улыбнулся Герман Соломат.
Я узнала его сразу — статьи в Википедии и «The Washington Post» и то, как держалась рядом с ним мачеха Никиты, подтвердили мою догадку. Выходка в ресторане Наоми теперь показалась мне сродни покушению на жену президента США. Никита что-то говорил, а у меня в ушах шумела от волнения и страха кровь. Только его рука на талии удерживала в этой реальности, хотя я бы с радостью накрылась мнемошлемом до пят. Мужчины что-то непринуждённо обсуждали, а Наоми сверлила меня злым взглядом.
— …Несси, осмотрись здесь, — сжал пальцами мой бок Никита, вырывая из тумана, спасительно укутавшего сознание, наклонился к моему виску и тихо добавил: — И ничего не бойся. Мне нужно обсудить дела, всего десять минут.
Глава 26. Займите очередь, сэр!
— Думаешь, богатый мужик — это безоблачная жизнь, деньги и вечеринки?
Не-е-ет, это работа потяжелее — нужно во всём соответствовать апелласьону…
Я кивнула, оцепенев от страха остаться одной, и почувствовала себя голой среди всей этой публики, будто вместе с его рукой лишилась и платья, и нижнего белья. Низ живота сжало от напряжения, когда «добрая» память подкинула сцену с Сэмом, как он вытащил меня в гостиную без трусов, где проходила вечеринка, и продемонстрировал мой торчавший клитор, задрав ногу как щенку.
Я бы свалилась с высоты шпилек, если бы меня под руку с фальшивой улыбкой не подхватила Наоми:
— Глори, мы по-родственному пошепчемся, прости нас. Встретимся в ресторане, — отсалютовала она почти опустевшим изящным бокалом и потянула меня в неприметный светлый коридорчик мимо столов с пирамидами наполненных бокалов и круглыми высокими, похожими на поганки, стойками с канапе.
Мы шли, мило улыбаясь, игнорируя журналистов. Наоми с кем-то вежливо здоровалась и мимоходом любезничала, держалась свободно и уверенно, а я будто очутилась не в том месте и не в то время — совершенно точно не на своём блюде. Но, появившись в объятиях Никиты, внимания привлекала не меньше, поэтому не могла себе позволить широкий жест рукой или неловкий взмах ногой, которые бы отправили Наоми в полёт без дракона.
Чуть увереннее я почувствовала себя, только когда она впихнула меня в светлом закутке в дамскую комнату.
— Ты откуда взялась, девка? Где он тебя нашёл? В таком же общественном туалете? — с непонятным надрывом в голосе порывисто спросила она.
Женщина в этот момент показалась мне несчастной, глаза светились влагой.
— Тот был попроще, но да, это был туалет, — ответила правду, которой Наоми не поверила, подозрительно прищурившись.
— Не могла даже подумать, что увижу тебя с ним снова. Чем же ты его взяла, «носик»? — она придирчиво оглядела меня с головы до ног. — Что за дешёвка? — царапнула она меня квадратным ногтем с безупречным маникюром по лифу платья, подцепила сапфир и резко дёрнула. Камешек остался на месте, а у меня появилось чёткое ощущение, что она не об одежде говорила, а обо мне. Совсем не хотелось с ней разговаривать. Она ревновала Никиту, и этот влажный блеск в её глазах был нездоровым. — Я сломаю тебе «нос»! Уничтожу тебя! Парфюмерша выискалась! Звезда эфира! Убирайся с небосклона, дешёвка! Обратно в свою выгребную яму! — дёрнула подбородком за мою спинку на открытую кабинку с унитазом.
Страх в какой-то момент сменился спокойной злостью.
— Так засунь меня туда обратно, — я прищурилась, боясь сжечь собственные глаза своей же яростью, — без тебя не справлюсь… мамочка.
Она задохнулась от гнева и рванулась ко мне. Убежать от неё на шпильках по гладкому кафелю я бы не смогла, видимо, мозг это предвидел, потому что я неожиданно для себя присела и закрыла голову руками… а Наоми, в рывке поймав лишь воздух, споткнулась об меня и рухнула, больно ударив меня коленкой по плечу. Туфли слетели с неё, а за спиной раздался громкий треск. Я испугалась, что Наоми проломила себе голову, вскочила и ринулась к ней, но женщина уже садилась на полу, схватившись за руку и что-то со слезами сдирая с пальца. Мне показалось, что он поломан, по руке текла кровь. Но она содрала с пальца кольцо с разбитым рубином, прислонилась спиной к перегородке и заплакала. Я взяла её руку в крови и отвела в сторону, чтобы не капнула на дорогой наряд.
— Наоми, прости, я не хотела, ни тогда, ни сейчас… Прости…
Дотянулась до рулона бумажных полотенец и вытерла её руку, сжимавшую уничтоженное кольцо. Осторожно разжала окровавленный кулак и посмотрела на остатки рубина.
— Это он подарил… Когда-то он хотел жить со мной… — её голос выцвел до болезненной бледности. — Мы подходим друг другу… — она всхлипывала, убирая волосы с лица, — могли бы жить и умерли бы в один день… — Мне это слышать было неприятно, но останавливать её я не стала — ей нужно сказать, а мне нужно знать. — Но я отказалась… — будто испустив дух, добавила она, не отрывая взгляд от кольца. — Теперь уже ничего не сделаешь.
— А тогда можно было? — я села на пол рядом с ней.
Сердце сжалось от понимания, что очень скоро, через несколько дней, я вот так же буду умирать без любимого Никиты. Только со мной он жить не захотел.
— Уже нельзя. Я принадлежала Герману.
— Почему не ушла от него?
Она взяла мою руку и положила на мою ладонь символ её разбитой любви.
— Это невозможно. Он бы смял меня вот так же… — она сжала мои пальцы, и я почувствовала острый осколок камня. — Он страшный человек. Думаешь, богатый мужик — это безоблачная жизнь, балы, деньги и вечеринки? — она горько усмехнулась. — Не-е-ет, это работа потяжелее. Вечный экзамен и тонны таблеток для памяти и обезболивающие. Ноги не болят от каблуков? — Ноги действительно болели, потому я молча сняла туфли и с наслаждением опустила ступни на прохладные плитки. Она горько скривилась: — Это ещё даже не цветочки… А ещё погоня за молодостью, дикая боль после пластических операций, стопки глянца, чтобы знать модные фишки, урвать эксклюзивное платье, следить за светскими новостями, знать в лицо всех выскочек, имена их сопляков — во всём соответствовать апелласьону… Думаешь, в сказку попала?
— Нет, не думаю… — ответила тихо.
Она пристально посмотрела на меня и усмехнулась:
— Наивная дура… — Она начала подниматься, я тоже. Не хотелось надевать туфли, в которых я ходила чуть ли не на цыпочках, но пора было уже вернуться в зал. — Иди, уже потерял тебя, наверное.
Я не знала, что делать с кольцом. Оторвала кусочек полотенца, завернула его и сунула в клатч.
— Прости, Наоми. Я правда не хотела.
— Да не ври ты хоть себе! — крикнула она. Я повернулась выйти и уже взялась за ручку двери, но она вдруг спросила: — Хочешь, отдам тебе ресторан?
— Хочу, — ответила неожиданно для себя.
— Да забирай…
Я вышла из дамской комнаты в полном раздрае чувств и мыслей. Наоми уже не казалась мне вселенским злом. Выпрямив спину, несколько раз глубоко вздохнув, выравнивая сердцебиение, я пошла на звук любимого голоса с бархатистой хрипотцой.
Никита давал интервью журналистам, и я его заслушалась…
— …игровые технологии используются для коррекции функциональных расстройств мозга с помощью мнемошлема со встроенным аромоскопом. Он разработан на основе стереотаксической системы, а игровая программа дополненной реальности решает три задачи: заставляет мозг забыть, что он болен, перераспределяет функции повреждённых опухолями участков на другие зоны и восстанавливает баланс психики пациента. Исследования подтвердили, что мозг умеет забывать болезни, и мы уже научили его забывать болезнь Альцгеймера. Игра, максимально приближенная к реальности — самый эффективный способ научить мозг новым навыкам, особенно если речь идёт о детях. Мы создаём партитуры цветов, ароматов, звуков, образов и даже вибраций, которые воздействуют комплексно…
