Я отвязал свой шейный платок и вытащил слюнявый носок изо рта агента. Дельдага, откашлявшись, заявил тихим, но злобным тоном:
– Нападение на агента Секретной службы потянет на двадцать пять лет тюрьмы, мои дорогие!
– Нам, собственно, терять нечего, – повторил я слова Тани. – Только ведь вы всего четверть часа назад заявились к нам в номер, чтобы прикончить нас? Так что двадцать пять лет тюрьмы по сравнению со смертью – более чем щедрый подарок! Всегда хотел написать драму о жизни за решеткой. Кстати, агент, я буду, думаю, первым лауреатом Нобелевской премии, который получит срок.
Дельдага пронзил меня взглядом и сказал:
– О том, что я отправился в отель, известно кое-кому. Если я не выйду на связь в ближайшее время, мои коллеги поднимут тревогу. И тогда ваш номер штурмом возьмут ребята из ФБР...
– Блефует, – заявила уверенно Таня. – Секретная служба на дух не выносит ФБР, и ФБР платит ей той же монетой. Да и сами посудите, агент Дельдага, неужели о вас, киллере, кто-то будет особенно заботиться? Вы выполняете черную работу, причем выполняете весьма посредственно, иначе бы нам не удалось узнать, что президента Тома Форреста застрелил вовсе не несчастный Ларри Перкинс. Это ведь был заговор, не так ли?
Дельдага прорычал:
– Вы сами подписали себе смертный приговор! Я лично против вас ничего не имею, я всего лишь выполняю приказ.
– То же самое, милейший, заявляли на Нюрнбергском процессе высокопоставленные нацисты, – сказал я нравоучительным тоном. – Изображали из себя жертв обстоятельств и честных солдат, приводивших в исполнение приказы полоумного фюрера. У человека всегда имеется выбор, запомните! И раз вы начали убивать, значит, сами того хотели.
– Итак, агент Дельдага, кто послал вас по нашему следу? – спросила Таня. – Ну, говорите!
– А иначе что, убьете меня? – бросил тот с вызовом. – Или прострелите ногу или руку? Старик верно сказал, каждый сам принимает решение, преступать ему запретную черту или нет. Вы на головорезов не похожи, так что опасаться мне нечего...
– Ошибаетесь, агент Дельдага, – ответила Танюша. Еще до того, как я успел что-то предпринять, она поднесла пистолет в ноге Дельдаги и сказала: – Считаю до трех. Итак, вы скажете все, что знаете, или я выстрелю. Один, два, три...
Агент самодовольно улыбался, а когда Таня произнесла «три», раздался тихий хлопок. Последовал приглушенный крик, и Таня тотчас сунула в рот агенту мой грязный носок. Я с ужасом увидел, как на штанине Дельдаги расплывается кровавое пятно. Танюша в самом деле выстрелила!
– Ну что, убедились, агент, что не только вы готовы применять силу? – усмехнулась она.
Я схватил девицу за руку, вытащил в коридор и закричал на нее по-русски:
– Что ты наделала! Ты выстрелила в живого беззащитного, связанного по рукам и ногам человека! Это же так подло и низко...
– Дядя Вася, думаешь, было бы честно, если бы агент выстрелил в нас, тоже беззащитных, и превратил бы из живых в мертвых? – ответила по-английски Таня и добавила на своем безобразном русском: – И на старуху бывает проруха!
Я был вынужден согласиться с девчонкой. Да, она права, и хотя я не приемлю насилие в любом его проявлении, иного выхода, как выбить из агента Дельдаги всю правду, оказывая на него физическое воздействие, у нас нет. И тут же я поймал себя на мысли, что рассуждаю, как надзиратель в Гуантанамо – те тоже прикрываются благими целями и пытают всех, кого считают террористами.
Агент Секретной службы продолжал выть, а Таня сказала:
– Нечего устраивать тут концерт, пуля только кожу рассекла, кость не повреждена. Однако в следующий раз рука у меня не дрогнет. Итак, будете говорить правду или нет?
И она навела пистолет на пах нашего пленника.
Дельдага судорожно закивал головой, и Таня велела мне вытащить кляп. Спесь с агента слетела, перед нами лежал испуганный человек, готовый на все, лишь бы сохранить свою жизнь и здоровье. Я бы и сам все рассказал, если бы кто-то угрожал отстрелить мне чресла.
– Кто вас сюда послал? – повторила свой вопрос Таня, и Дельдага охотно ответил:
– Мой непосредственный начальник, агент Секретной службы Патрик Миггс, начальник личной охраны мадам президента.
– Тот самый, с которым вы были в особняке Карлайла? – спросила Таня. – Ну-ну, нечего так пялиться на меня, Дельдага, нам известно гораздо больше, чем вы можете себе представить. Я своими глазами видела, как вы с Миггсом убили Филиппа Карлайла и его жену...
«О Джинджер, ведь именно твоя смерть сделала меня преступником, – подумал я. – Мы могли быть сейчас вместе, лежать в объятиях друг друга, а вместо этого я нахожусь в номере флоридского отеля, где с красоткой-мошенницей пытаю агента Секретной службы».
– Да, он, – ответил сдавленно Дельдага. – Миггс считается у нас «звездой». Он на великолепном счету у мадам президента, ему пророчат великолепное будущее... Такая карьера в течение полутора лет – сначала охранял вице-президента, потом стал охранять мадам президента. Кэтти... я хотел сказать, миссис Кросби Форрест к нему благоволит!
– И кто отдал приказ проникнуть на виллу к Карлайлу? – продолжала допрос с пристрастием Таня. – Мадам президент?
Дельдага жалобным тоном произнес:
– Я этого не знаю, даю вам честное слово! – Он взглянул на меня и добавил: – Мистер, я говорю правду, поверьте мне! Не позволяйте вашей подружке отстрелить мне причиндалы! Я тоже хочу сделать карьеру, мне тоже нужны повышение и прибавка к жалованью, поэтому я выполнял то, что говорил Миггс. Он вообще странный тип, ему нравится убивать, а я стал убийцей поневоле. То, что произошло на вилле журналиста, всего лишь большая ошибка. Стрелял Миггс, он во всем и виноват. Мне оставалось только выполнять его приказания, а потом прикрывать его!
– Типичная отговорка нацистов – «мне так было приказано, я не мог иначе», – протянул я. – Что можете еще сказать, агент Дельдага? Вы ведь наверняка находились и в автомобиле, который сбил Тимоти С. Шмидта? Ага, вижу по вашему лицу – вы сделали это самостоятельно! Опять приказ Миггса?
– Он сказал, что дело государственной важности, – ответил агент, на что я возразил:
– А если бы он приказал вам убить вашу жену и детишек, вы бы с такой же легкостью исполнили его чудовищный приказ? Что вы так вращаете глазами? Когда речь заходит о своих родных и любимых, вы уже не готовы защищать государственный резон? А прикончить чужих вам людей в порядке вещей?
Таня прервала меня:
– Дядя Вася, этого типа лекциями по этике не проймешь. Сдается мне, он говорит не все, что знает. Однако делать его евнухом я не собираюсь, иначе мы ничем не будем отличаться от Миггса и иже с ним. Где сейчас ваш начальничек, Дельдага?
– В Вашингтоне, – ответил с готовностью тот, посветлев лицом при словах Танюши, что она не намерена делать его евнухом. – Мадам президент улетела вчера вечером в Восточную Европу на саммит НАТО, и Миггс вообще-то должен был ее сопровождать, однако он остался в Вашингтоне – приказ Кэтти... То есть, я хотел сказать...
– И так понятно, кого вы имеете в виду, – сухо оборвал его я. А Таня задумчиво произнесла:
– Ну что ж, агент, вам пора баиньки...
– Нет, постойте, я не хочу! – заверещал тот.
Но Танюша снова опустила ему на голову бутылку, и Дельдага отключился. Затем девушка опять запихнула ему в рот мой грязный носок и укрепила его при помощи шейного платка-намордника.
– Итак, дядя Вася, ты сам слышал – во всем замешана Кэтти, наша мадам президент, – сказала Танюша, поднимаясь с колен. – А я еще голосовала за нее!
– Она мне с самого начала не нравилась, – заявил я. – Слишком уж ярко выражена у нее воля к власти, типичный «новый человек» в трактовке Шопенгауэра! Во время первичных выборов я все надеялся, что сенатор Гриффит опередит ее, но она изначально вырвалась вперед, и ему было уготовано место вице-президента.
– Помоги мне, дядя Вася, – попросила Таня, державшая за ноги пребывавшего в отключке агента Дельдагу.
– Ты хочешь убить его! – воскликнул я в ужасе, на что Таня ответила:
– Конечно же, нет. Так мы получим всего по двадцать пять лет за нападение на агента Секретной службы, а если придушим его подушкой, то смертную казнь. Не забывай, мы во Флориде, здесь страсть как любят приводить смертные приговоры в исполнение, за последние годы никто из смертников помилован не был.
Мы оттащили агента Дельдагу в соседнюю комнату и поместили в просторный шкаф. Я лично убедился в том, что там он не задохнется, а рана на лбу, хоть и выглядела страшно, на самом деле не представляла угрозы для жизни. Заперев шкаф на ключ, Таня положила его в карман джинсов.
– Надеюсь, Дельдага на сей раз придет в себя не так быстро, а горничная, убирая номер, не обнаружит его в шкафу, – сказала девица, – жаль только, что следы крови просто так не затрешь. Однако рано или поздно агента найдут, и он обо всем расскажет своему начальнику Миггсу.
