– Слушай, Лукич, совсем ты меня достал своими разговорами! Пойдем еще по коньячку дерябнем. Закажем по куриной ножке, жирненькой такой… Я плачу. Деньги дармовые. А то протрепались…
– Не серьезный ты парень. Все о животе, о душе бы больше…
– Душа то тут причем?! Мы вроде о другом…
– А душа у мужика с тем местом едина, – назидательно заключил «профессионал», но долго уговаривать себя не заставил, и неугомонная публика вновь отбыла на продолжение банкета.
Обычно в поезде высыпаешься быстро и ранним утром чувствуешь себя уже достаточно бодро, но, вероятно, «бродяги» всю ночь шатавшиеся из ресторана и обратно утомили Ксению настолько, что проснулась она, когда проводники уже разносили по купе ароматный чай. Взглянула вниз. На одной полке спал тот что помоложе, на другой скатанный в рулон матрас.
Ксения спустилась по приставной лесенке вниз, захватила с собой одежду и отправилась в туалет переодеваться. Сменив спортивный костюм на юбчонку и вязаную кофту, она вернулась в купе. Любитель куриных ножек лежал неподвижно, лицом к стене. Умаялся за ночь. Ксюша вновь поднялась на пару ступеней по лестнице и принялась собирать постельное белье. Спать она все равно не собиралась, а Питер уже через два-три часа. Сложив все постельные принадлежности в стопку, и свернув матрас, она услышала шуршание внизу и хрипловатый возглас:
– О, какая курочка у нас!
Ксюша скосила глаза вниз. Только что попутчик, пробрался взглядом по ее стройным ножкам под юбку, где и застрял, ошалев от увиденного.
– Не для твоего петушка, – жестко отрезала Ксюша, поспешно спускаясь вниз.
– Да…, – разочарованно протянул парень. – Жаль, а то он так
и рвется в бой.
Ксюша, прихватив полотенце и мыло полуобернулась в дверях.
– Не оторвали бы ему в этом бою головенку.
Дождавшись своей очереди, Ксюша почистила зубы, умылась и, по пути в купе, остановилась в коридоре, у приоткрытого окна. Она слышала, что некоторые мужики, с перепоя, готовы кинуться на любую женщину, так достает их неугомонный петушок. Лучше не рисковать, да и знакомые пейзажи начинающихся пригородов Петербурга за окном уже настраивали . Солнце поднялось недавно и ветерок, влетающий порывами, был еще довольно свежим. Ксюша, провожая взглядом пролетающие мимо дома, платформы, деревья вдруг почувствовала страх. Куда она едет? К кому? Кто и что ее ждет? Еще вчера об этом можно было думать, как о задаче, которую предстоит решать когда-нибудь. Сегодня же, чем ближе к городу, тем напряжение больше. Она наверняка знает, что никто ее не встретит, никого она не найдет. Вернее не знает – чувствует. И что тогда? Однажды, еще в детстве, гуляя с родителями в лесу, она потеряла золотую цепочку, только что подаренную отцом, и, со слезами, принялась искать, вспоминая, где была, где наклонялась, где отодвигала рукой ветку. Бродила долго и бесполезно. Уже отчаявшись, она стала ходить бессознательно, отдавшись на волю судьбы. И та скоро отблагодарила ее блеском золотой нити на веточке брусники. Отдаться на волю интуиции и сейчас? А что ей еще остается? Тем более что ориентиров никаких…
Когда она вернулась в купе, претендент сидел уже умывшийся, в свитере и брюках и умиротворенно пил чай. На Ксюшу взглянул лишь мельком. Видимо уговорил как-то своего петушка.
Ксюша тоже заказала стакан чая, хотела позавтракать припасенными бутербродами, но аппетит куда-то пропал, не помогли даже доводы разума, что надо набраться сил, что впереди море волнений и тревог…
К дому, где находилась квартира архивариуса, можно было попасть и с параллельной улицы, Ксения редко пользовалась этим путем и сейчас, решившись зайти с другой стороны, ориентировалась с трудом. Почти все дома незнакомой внешности – ремонтируются или уже отремонтированы. Прямо строительный бум! Пройдя под вторую арку, еще пахнущего краской, здания кремового цвета, Ксюша вышла на крайнюю дворовую площадку и обомлела. Вместо обшарпанного невысокого дома, где жил Корнилыч, стояло новое, сияющее сооружение. На первом этаже, где была его квартира, офис какой-то фирмы с космическим названием, с огромными окнами в алюминиевой оправе и просвечивающими жалюзи. Двор вроде и похож по конфигурации на тот, прежний, но все в нем словно из другого мира – аккуратные стриженые газончики, круглые матовые шары светильников на уровне роста человека. Вместо асфальта фигурная светло-коричневая, выметенная до песчинки, плитка. Не хватает только ковровой дорожки… Прежней осталась лишь серая квадратная арка, сквозь которую виден знакомый фрагмент улицы… Если бы не эта деталь, можно было решить, что заблудилась.
Еще не веря своим глазам (неужели менее чем за год можно соорудить такое!) Ксения подошла к стеклянным дверям и спросила швейцара, что это за богадельня. Не вступая с ней переговоры, тот лишь кивнул на вывеску. Сделал одолжение. Это она могла прочесть и сама.
– Мне нужен хозяин, – заявила Ксения, скорее из вредности, поскольку сама еще не осознала что затевает.
Швейцар (худощавый парень лет двадцати пяти) окинул ее более внимательным взглядом, увидел в руках дорожную сумку и отрицательно покачал головой, все внимательнее всматриваясь в багаж.
– Я не комикадзе, я с поезда…
Тот еще увереннее помотал головой.
– Только по пропуску. Или звонку. – услышала она наконец его высокий голос.
– Так дай мне позвонить.
Парень подумал, потом кивнул головой в сторону какой-то металлической будки, стоявшей поодаль. Крепкая, окрашенная в тон дворового и интерьера, она не привлекала особого внимания. Швейцар подошел к строению, нажал какие-то кнопки на, вынутом из кармана, пульте и тяжелая толстая дверь отошла. Это было сооружение, напоминающее огромного размера сейф, с таким же штыревыми запорами и, наверное, бронированными стенками. Парень кивнул Ксении в сторону сейфа. Та поняла и сунула на пол сумку. Она успела заметить, что вместо потолка в сейфе решетка из толстенных прутьев, сквозь которые видно небо.
– А если дождь? – уже из любопытства спросила Ксения.
– Затянута полиэтиленом, – невыразительно прокомментировал швейцар.
В сияющем чистотой и новизной коридоре она долго общалась по телефону с секретаршей. Очень любезного тона мелодичный голос держал оборону до тех пор, пока
оттуда-то, издали, прорвавшийся мужской голос не поставил точку в их пререканиях. Ксении позволено было пройти, хотя она так и не смогла толком сформулировать цель своего визита. Помещения были перестроены настолько, что вряд ли можно было понять, где что было раньше. Хотя при реконструкции несущие стены вроде должны быть сохранены…
Секретарша, невообразимо смазливая девчонка в супермини юбочке выскочила ей навстречу и даже открыла дверь в кабинет. Помещение с ультрасовременной обстановкой изящно отделанное.
За черным, матовым столом сидел, вращая в руках зажигалку, мужчина. Молодой.
Вероятно лет тридцати, не более. В расстегнутом, тоже черном, пиджаке и белой сорочке. Униформа. Прическа короткая. Волосы каштановые, или вроде того. Глаза карие. Галстука нет. Он (галстук) висел на соседнем стуле.
– Я вас слушаю, – казенным тоном изрек он.
– Почему вы в моей квартире? – скорее от несобранности в лоб выкатила Ксения.
Тот соответственно округлил глаза и внимательно посмотрел ей в лицо.
– Это шутка?
– Какая же шутка, когда вы построили офис в доме, где была
моя квартира.
Шеф несколько секунд смотрел на нее задумчиво, пока не открылась дверь и не вкатился невысокий, толстенький парень, тоже в белой сорочке, только с черным галстуком, бабочкой.
– Олег, что здесь происходит? Ты компенсацию на…, – он вопросительно посмотрел на Ксюшу.
– Седьмую, – подсказала она.
– На седьмую на кого оформлял?
Олег развернул перед собой книгу, до этого спрятанную за спиной.
– Так,…седьмая… На Коклюшкину, По завещанию.
Шеф снова вопросительно посмотрел на изменившуюся в лице Ксюшу.
– Но то завещание аннулировано. В действии документ на мое имя.
Руководитель озадаченно поднял бровь.
– Ты проверял бумаги?
– Как же, – заволновался делопроизводитель. – Мы на этот
раз все оформляли законно, согласовывали со всеми инстанциями. Никаких возражений не было…
Шеф движением руки показал Олегу на дверь, за которой тот и исчез.
– Меня Аликом зовут, – неожиданно представился шеф.
– Ксения, – механически отреагировала гостья.
– Расскажи мне, что там за катавасия. Наклевывается что-то интересненькое.
Ксюша постаралась сократить повествование до минимума, обозначив самое существенное и, утаив, правда, что завещание порвала. Однако этот факт, как раз, больше всего и заинтересовал Алика.
– А где же ваш документ?
– Сгорел, – не моргнув глазом, соврала Ксюха.
– Как?
– На яхте был пожар, в каюте…, – поплела она, вспоминая, какой-то кошмарный боевик, случайно виденный на экране.
