– Боже милосердный!
Шедший за ним человек со связкой ключей подхватил его.
– Их тут целый сонм, ваше преосвященство. Уж сколько раз я приносил сюда кошек, но эти исчадия ада их сожрали.
Впереди мелькнул отблеск факела. Им пришлось посторониться – двое стражников провели, подталкивая в спину, изможденного окровавленного человека. Тот шел, как сомнамбула, ни на кого не глядя и, казалось, ничего не понимая. У Джорджа Невиля спина покрылась испариной.
– Поторопитесь, святой отец! – подгонял Рэтклиф. – Мы почти пришли.
И он толкнул низкую дубовую дверь. Рослому Невилю пришлось нагнуться, входя в нее. Когда же он выпрямился, то буквально остолбенел.
Первое, что он увидел, был висевший вниз головой голый человек. Рядом в огромной печи пылал огонь, и его багровые блики скользили по разорванным сухожилиям и израненным мышцам несчастного, придавая ему жуткое сходство с разделанной на бойне тушей. В воздухе стоял тошнотворный запах крови и горелого мяса.
Епископ застыл на месте. Он заметил страшные пыточные орудия, разложенные повсюду, и двух верзил в кожаных фартуках, деловито перебиравших в железной лохани какие-то инструменты. Из тьмы возник еще один человек. На епископа повеяло амброй. И так странно было ощущать здесь этот нежный аромат, что епископ очнулся.
Это был Глостер. Припадая на одну ногу, он приблизился к висевшему и приподнял ему веко. Оно не опустилось.
– Готов. – Глостер перекрестился. – Роб, Томас, тащите его прочь. – Он повернулся. – О, вот и вы, ваше преосвященство! Мир вам во Христе.
Герцог наклонился и приложился к перстню священнослужителя. Рука Невиля была вялой и холодной. Он едва сумел пробормотать:
– Рах vobiscum61.
Епископ видел, как безжизненное тело упало с крюка и палачи выволокли его за ноги.
– Кто этот несчастный?
– Некий приспешник вашего брата. От него нам удалось дознаться, где Уорвик планирует высадку своих войск. Как видите, ничто не может укрыться от Йорков… Однако прошу садиться, преподобный отец.
Герцог указал на тяжелый табурет вблизи огня. Сам же расположился в роскошном резном кресле, обтянутом тисненой кожей, с подлокотниками в виде львиных голов. Кресло резко контрастировало со всем остальным, что было в застенке, зато сам герцог, несмотря на роскошь одеяния и изысканность манер, как-то странно гармонировал с этими мрачными сводами, с грубой кладкой стен, с выступавшими, как призраки, из углов страшными приспособлениями для пыток. Горбатый дух подземелья!
– Рэтклиф, – небрежно откидываясь в кресле, окликнул он приближенного, – принесите нам прохладительного. Да велите покурить здесь благовониями. Разит, как в брюхе у кита.
Весело прищурясь, он разглядывал Джорджа Невиля. На епископе была дорожная сутана из лилового шелка с горностаевой опушкой. На груди, на золотой цепи, – алмазный крест. Холеные руки нервно перебирали бусины четок.
«Все Невили одной породы. Высокие, поджарые, да еще эти их удлиненные зеленые глаза, – размышлял Ричард. – Но зато среди них нет ни одного похожего характера. Вот этот, например, сидит белее снега и кусает губы, чтобы скрыть дрожь. А окажись здесь старший братец, тот бы и бровью не повел. Что же касается Монтегю, то он бы скорее начал хамить. Ну да, думаю, после того как ему сообщат о предстоящей помолвке его сына с принцессой, его грубость быстро сменится угодливостью. Любопытно, а как бы держалась будущая герцогиня Глостерская?»
Ричард решил, что ему трудно ответить на этот вопрос. Эта девушка оставалась для него загадкой. Пора, пора прибрать ее к рукам, пока она не выкинула новую штучку.
Принесли складной столик и вино. Слуги расставили курильницы с мятой и жасминовой эссенцией, однако ничто не могло перебороть гробовой смрад, царивший в подземелье. Джордж Невиль не отводил взгляда от сгустков крови на полу, от клещей и пил в медных тазах, от всех этих жутких, мерцающих потусторонним блеском орудий.
Неожиданно он выпрямился и ровным голосом спросил:
– По какому случаю вы доставили меня сюда?
Ричард неспешно налил вина себе и епископу.
– Просто мне хотелось побеседовать с вами без свидетелей, а здесь так уютно и спокойно. Я люблю посидеть тут, поразмышлять.
Как будто в ответ на его слова откуда-то долетел исполненный муки крик. Епископ содрогнулся.
– А это не отвлекает вас от размышлений?
– Нет, что вы, о нет! В этот застенок попадают только враги королевства. А разве не сладостны муки врага? Эти вопли для меня как звуки волынки для деревенской красотки.
Епископ с ужасом устремил взгляд на этого юношу. Глостер сидел слегка наклонясь вперед, навалившись на подлокотники кресла, и от этого казался еще более горбатым. По его гладко причесанным, ниспадающим до плеч волосам цвета воронова крыла скользили отблески пламени.
– Пейте, ваше преосвященство, – с улыбкой потчевал Ричард. – Vinum primae notae62. – Когда же епископ пригубил вино, Глостер сказал: – Я хотел бы поговорить о вашей племяннице.
Епископ едва не поперхнулся.
– О какой из двух? Об Изабелле или об Анне?
– Разумеется, об Анне.
– Насколько мне известно, Анна содержится в аббатстве Киркхейм.
– Нет, там ее нет.
Стараясь сдержать дрожь, Джордж Невиль отпил глоток вина. Мысль его лихорадочно работала. «Сейчас он наверняка станет утверждать, что племянница у меня. Это ясно как Божий день. Но кто меня предал? Если это один из соглядатаев Глостера, то почему герцог заговорил об этом лишь теперь, когда Анна давным-давно покинула Йорк, когда она далеко и, возможно, – дай-то Бог – уже во Франции?»
Он взглянул на Ричарда.
– Откуда такая уверенность? Куда она могла подеваться?
– И действительно, куда? По крайней мере, преподобный отец Ингильрам утверждает, что девушки там нет.
«При чем тут Ингильрам? Ричард и без него давно об этом знает. Он ведь находился в аббатстве, когда Анна бежала».
Неожиданно он почувствовал, что близок к разгадке. Как сказал этот горбун?.. Он упомянул Ингильрама! Невилю стало казаться, что картинка складывается. Неожиданное благорасположение аббата, который до того слыл его ярым ненавистником, выглядело теперь совсем в ином свете. Тот явно оттягивал время, чтобы скрыть свою причастность к этому делу. Значит, можно его не щадить… Но если он ошибается и попусту клевещет на невиновного человека? Епископ внезапно вспомнил, как только что благословил монаха-бенедиктинца. Ведь он знает его! Это человек из обители Киркхейм! Что же он тут делает? Не посланец ли он своего настоятеля? Чтобы окончательно увериться, епископ небрежно бросил:
– Что же еще сообщил вам настоятель Ингильрам?
– Так, кое-что. И это кое-что мне совсем не нравится.
