ними бежал преследовавший их юноша. Сзади меня толпились девушки, и так как я сражался за них, то и не двигался с места, готовясь встретить неизбежную смерть. Однако я проникся решимостью оставить по себе долгую память в стране перворожденных. Помню, что я тогда же заметил удивительную быстроту, с какой молодой краснокожий гнался за стражами. Никогда я не видел такой скорости среди марсиан. Прыжки этого юноши мало уступали моим.
Стражи еще не достигли меня, как он напал на них с тыла, и когда они обернулись, полагая по стремительному натиску, что подверглись нападению целой дюжины врагов, я со своей стороны набросился на них. В быстрой схватке мне было трудно заметить что-нибудь, кроме движений моих противников; однако время от времени передо мной мелькали свистящий меч и легкая фигура юноши со стальными мускулами, и каждый раз сердце мое замирало от странного томления и могучей, хотя и безотчетной гордости.
На прекрасном лице юноши играла жестокая улыбка, и он то и дело бросал насмешливый вызов врагам. Его манера сражаться походила на мою собственную.
Возможно, именно это неопределенное сходство и заставило меня полюбить юношу, между тем как ужасные опустошения, которые его меч вносил в ряды стражей, внушали мне трепетное уважение.
Что касается меня, то я сражался так, как делал это тысячи раз: то уклонялся от опасного удара, то быстро выдвигался вперед, чтобы погрузить острие своего меча глубоко в сердце или горло врага. Мы оба потешались таким образом, пока большой отряд лейб-гвардии Иссы не получил приказания двинуться на арену. Они выступили с дикими криками, а в это время на них бросились со всех сторон вооруженные пленники.
В течение получаса казалось, будто разверзается ад. На обнесенной стенами арене мы сражались, как какие-то воющие, изрыгающие проклятия, окровавленные демоны. Меч молодого краснокожего все время сверкал возле меня.
Постепенно, много раз повторив приказы, я стянул пленников вокруг себя в грубую боевую единицу, так что под конец мы сражались, образуя приблизительно круг, в центре которого находились девушки. Много народу пало с обеих сторон; однако гораздо бо´льшие потери от резни понесли ряды гвардии богини. Я видел, как вестовые быстро пробегали по рядам зрителей и по их зову воины обнажали мечи и прыгали на арену. Они спешили подавить нас количеством.
Я уловил взгляд Иссы, наклонившейся над троном. Ее отвратительное лицо было искажено гримасой, в которой ненависть смешивалась с яростью. Мне показалось даже, что я уловил на нем выражение испуга. Тогда я изменил свой план действий.
Я немедленно приказал пятидесяти пленным окружить девушек.
– Стойте на месте и защищайте их, пока я не вернусь, – скомандовал я.
Затем, обернувшись к бойцам, занимавшим внешнюю линию фронта, я крикнул:
– Долой Иссу! Идемте к трону! Мы утолим чувство мести там, где месть заслужена!
Юноша, стоявший подле меня, первым подхватил клич: «Долой Иссу!» Тогда за моей спиной и со всех сторон поднялся неистовый рев: «Долой Иссу!» Все как один двинулись безудержной лавиной, шествуя по телам убитых и умирающих к пышному трону марсианского божества.
Толпы храбрейших воинов среди перворожденных кинулись из рядов зрителей, чтобы нас задержать. Мы косили их так, как если бы это были бумажные люди.
– Вскакивайте на скамьи! – вскричал я, когда мы подошли к барьеру арены. – Десяток из нас могут взять трон!
В самом деле, я заметил, что бо´льшая часть гвардии Иссы вступила в схватку, завязавшуюся на арене. Пленники устремились к скамьям, прыгая через барьер с окровавленными мечами, алчно ожидающими новых жертв.
Весь амфитеатр наполнился стонами умирающих и раненых, звоном оружия и торжествующими криками победителей. Бок о бок я и молодой краснокожий с дюжиной других бойцов пробили себе путь к трону. Там перед нами сомкнулись ряды уцелевшей еще гвардии и высших сановников перворожденных. Исса, наклонившись вперед, сидела на своем резном троне, то отдавая писклявым голосом приказания своей свите, то насылая проклятия на тех, кто стремился развенчать ее.
Ее окружали перепуганные рабыни, дрожа, они ожидали исхода, не зная, молиться за нашу победу или поражение. Некоторые из них – вероятно, гордые дочери благороднейших воинов Барсума – выхватили мечи из рук павших и бросились на стражей Иссы. Но они вскоре были перерезаны, славные мученицы!
Гвардия оказала нам бешеное сопротивление, но никогда с той поры, как Тарс Таркас и я сражались бок о бок против орд Варгуна на пересохшем морском дне, никогда с той поры я не видел, чтобы два человека бились с такой безумной жестокостью, как рубились в тот день молодой краснокожий и я перед троном Иссы, богини смерти и вечной жизни.
Стражи, отделявшие нас от резного трона, валились один за другим под ударами наших мечей. Их место занимали другие; однако дюйм за дюймом, фут за футом мы приближались к нашей цели.
Теперь со скамей раздался крик: «Подымайтесь, рабы!» Он раздавался то громче, то слабее, пока не превратился в мощный хор голосов, который огромными волнами перекатывался по всему амфитеатру. В один миг, как бы по общему соглашению, мы перестали драться. Во всех частях здания рабыни, вооруженные чем попало, напали на своих господ. В одном месте я заметил прекрасную рабыню, которая стояла с высоко поднятым кинжалом, выхваченным из доспехов ее госпожи и обагренным уже ее кровью. Другие вытаскивали мечи из тел убитых; тяжелые украшения превращались в оружие. Женщины были пьяны от крови и близости мести. Пробил час, когда они могли хоть отчасти вознаградить себя за то унижение и жестокость, которым их подвергали черные господа. Те, кто не мог найти другого оружия, пускали в ход крепкие пальцы и блестящие зубы.
Как кстати пришла эта подмога! Как яростно бились рабы! Величественное зрелище это на минуту остановило нас, но скоро мы уже вновь занялись нашей битвой, и лишь непрекращающийся боевой клич «Вставайте, рабы!» напоминал нам, что они все еще сражаются.
От Иссы нас отделял теперь только один ряд поредевших воинов. Ее лицо покрылось синевою и перекосилось от страха. На губах показалась пена. Казалось, она была парализована ужасом. Теперь дрались только юноша и я. Все остальные пали в бою, и я сам едва не погиб от грозного удара, но какая-то рука схватила сзади моего противника и сдавила его локоть с такой силой, что меч упал на песок. Краснокожий юноша подскочил и проткнул воина, прежде чем тот успел прийти в себя. В тот момент, когда человек свалился, я обернулся и взглянул в глаза той, чья быстрая рука спасла меня от удара:
