Вот тогда и было принято решение передать дело для дальнейшей разработки в Следственное управление Генеральной прокуратуры Российской Федерации».
Продолжение рассказа следователя областной прокуратуры Михаила Коржева
«Чем еще «Дело Ахтаевых» интересно с криминалистической точки зрения. Доказали мы, допустим, абсолютно убедительно, факт совершения ими десяти убийств. А подследственные вдруг начинают брать на себя еще десять. Ну, связь у них, как ни старайся ее исключить, всегда есть. К сожалению, «покупают» и контролеров. Только за передачу информации, или, скажем, за передачу двух ножовочных полотен, когда они побег готовили, машину обещают. Тоже надо полным идиотом быть! Ведь сели за убийство владельцев и водителей машин. Так польститься на машину из-под убитого, которую тебе убийцы приведут! Это еще если приведут... Нет, совсем люди свихнулись.
Так я что сказать-то хотел. Берут они на себя десятку. Первое желание, как я вам вчера говорил, на радостях (дело будет более громкое и крупное, да еще в сознанку идут) выехать с ними на место предполагаемого преступления, ну, где они якобы совершили убийства, трупы зарыли или утопили и т. д. Но порыв свой сдерживаю. Посылаю оперов, следователей. Те все досконально и капитально проверяют. Нет, не было, не могло быть совершено преступление там, так и тогда, подозреваемые «вешают лапшу на уши». Значит, что происходит? Они нарочно, как я говорил раньше, в сознанку идут, чтобы их вывезли на место убийства, чтобы оттуда совершить побег. И заранее, наверное, готовят его, кентов своих туда собирают, машины подтягивают, оружие. Но я почему этот сюжет опять вспомнил? Вот послушайте.
Парадокс в том, что убийства, которые по делу пока не проходят, совершить они МОГЛИ. И, может быть, совершили. Потому что три года мы это дело крутили и, если основывать свои предположения на характере личностей подследственных, то не покидает впечатление айсберга. Скажем, десять убийств мы раскрутили, а еще двадцать скрыты? Может такое быть? Мало что ли прецедентов, когда убивали по двадцать и по пятьдесят человек. Тот же Чикатило. Маньяк, скажете, на него накатывало, не мог без этого уже жить? Так ведь и банда Ахтаевых, извините, не простые корыстные преступники, хотя в каждом убийстве присутствует, как правило, грабеж, разбой и кража личного имущества. Но ведь машины продавали за бесценок, брали у убитых пустяки всякие: перочинные ножи, брелоки, солнцезащитные очки, старые стоптанные кроссовки. Почитайте обвинительное заключение... Кровавый айсберг...»
Убийство Мухи
...Заметая следы, кровавой дорожкой появлявшиеся везде, где гуляла и жировала банда, Роман взял билет на самолет и вылетел в Вятку к Сереге Дробову. Нужно было разработать новый план, рассчитанный на убийство водителей и завладение их транспортными средствами.
То есть, попросту говоря, «тачки» шли хорошо, на Кавказе и в Закавказье на них покупатели уже в очередь выстраивались. Надо было спланировать так, чтобы паузы между нападениями на водителей были короче и чтобы мочить их удавалось банде без следков.
Дробов тупой, да не дурак. Котелок варит. Один котелок хорошо, а два лучше. Советов от братьев Роман не ждал.
Нужно было подумать и о кадрах. Новые планы требовали расширения организации. И, пока остальные братья были далеко, в порядке, так сказать, прикидки, репетиции, с новыми кадрами планировал Рома Ахтаев провести акцию в самой Вятке или в ее окрестностях, на шоссе, ведущем к югу.
Тут расчет какой? Минимальная банда — три человека, меньше уже нельзя. Больше — надо подумать. Три человека хорошо, если брать одного водилу, а если с ним его кент, пассажир, а машина как раз такая, какую заказали азеры, то что ж, от дела отказываться? Три — в самый раз. У них были отработаны обе методики: когда Рома на переднем сиденье, на месте пассажира, а один из братьев и Дробов сзади, и второй вариант, когда все трое сзади, против водилы и его пассажира. Пока братья были заняты другими делами в Самаре, Ульяновске и Нижнем, Рома решил подобрать с помощью Дробова еще одного кента в Вятке и тут же его опробовать в деле, совершив нападение втроем на одного из автомобилистов, перегонявших из Тольятти на север новенькие «Жигули».
Дробов предложил некоего Алиева, жившего в пригородном поселке Солнцево.
Теперь нужно было подумать об оружии, не все же удавками да ножами пользоваться. Тем более, что ножами, как ни тренировались на «чучеле», с одного удара никому не удавалось убить жертву.
Эдуард Алиев предложение вступить в банду принял охотно. И тут же предложил на предмет «ствола» пощупать некоего Муху — Васю Мухачева.
Сейчас уже трудно определить, действительно ли были у Мухи, промышлявшего карманными кражами, запас ювелирных украшений и обрез одноствольного охотничьего ружья, или это придумал Эдя Алиев, чтобы сразу произвести своей компетентностью впечатление на своего будущего «пахана», предстать перед ним необходимым и толковым членом банды...
Сам Мухачев уже ничего следствию пояснить не может. А участники его убийства в показаниях путались до самого последнего своего часа... Протоколы допросов свидетелей, знакомых Дробова, Алиева и Мухачева, подтвердили лишь один неоспоримый факт: и Алиев, и Дробов давно испытывали к Мухачеву неприязненные отношения. То есть они нарочно вывели «пахана» на эту жертву, стремясь решить сразу два полезных дела: ликвидировать сообща ненавистного им по ряду причин сверстника и заодно, чем черт не шутит, разжиться у удачливого вора по кличке Муха кое-каким им награбленным барахлишком...
Как обычно, на дело пошли втроем: Роман, Дробов и Алиев.
Муху дождались в подъезде дома № 34 по улице Лациса, объяснили причину своего появления в столь поздний час необходимостью познакомиться с его коллекцией ювелирных украшений, собранных за длительное время в результате занятия его ремеслом. А заодно освободить его в его же интересах, из соображений его безопасности, от владения огнестрельным оружием.
Муха юмора не оценил. Стал все отрицать — и наличие «банка» украшений, и «ствол».
Вначале убеждали, предлагали купить все украшения «оптом», благо что есть хорошие покупатели на Кавказе.
— Ты только покажи. Может, нам твои «цацки» и «рыжевье» и не подойдут, может, золотишко у тебя «цыганское» и камешки — стекла...
— Нет у меня ничего, — твердо стоял Муха. — Что беру с клиента, то сразу барыгам и сбрасываю. Процент в «общак» четко несу. Какие ко мне претензии? Будете давить, пожалуюсь Бородину.
Бородин был в городе «в авторитете». С ним портить отношения никто не хотел. Да и не собирались Роман и его подельники лезть в чужую «епархию». Другие цели, другие средства.
Предложили вступить в банду, расписали в красках, как хорошо им живется, — пара часов работы с клиентом в «тачке», на следующий день — чистые «бабки» от азеров на местном рынке, и — гуляй, Вася.
Однако Вася если и хотел гулять, то в одиночку. И в банду идти отказывался, грозясь своими, насколько знали Дробов и Алиев, явно преувеличенными связями с Бородиным.
Пришлось его немного пощекотать «перышком».
А заточка у Романа острая... Чуть-чуть и прикоснулся к шее Васьки Мухачева по кликухе «Муха», а уж и кровь пошла, красная полоска на горле осталась.
Васька кровь ладошкой вытер, побледнел. Боль в шее не такая уж и сильная. Но — страшная. Она как бы предвещала страшную, острую, мучительную боль, которая хлынет от горла по всему телу, если нож Романа пройдет сквозь кожу и жилы чуть глубже...
Всегда многословный, болтливый, куражливый, с песенками блатными да прибаутками, стал вдруг Муха молчаливым и сдержанным и без лишних слов направился вместе с бандой на квартиру Дробова для «продолжения разговора».
Как он и предчувствовал, «продолжение разговора» оказалось чрезвычайно болезненным.
Но и после изощренных воздействий на центры боли окровавленного Мухи он отказывался показывать тайники в своей квартире, где, по словам Эди Алиева, хранилось золото, бриллианты и оружие.
— Ну, ты, козел, сам выбрал свой путь, — вытер окровавленный нож о изрезанную рубаху Мухи Роман. — Ты что, совсем тупой? Либо ты сдаешь нам «клад» и «ствол», либо мы тебя кончаем. Оставить тебе жизнь — себе дороже.
