Леван покатился по полу, а Мархад замер, опустив ладони на брюхо. Между пальцами потекли темные струйки. Сана выкрикнула: «Марха-а-ад!» – и уронила карабин. Леван поднялся и прыгнул к замершему толстяку. С разгона ударил лбом в окровавленное лицо, опрокинул на пол и навалился на вяло шевелящегося противника, снова отыскивая под черной бородой горло.
Снулый со стоном перевернулся, подобрал под себя руки и приподнялся. Мархад хрипел, Леван рычал, стискивая пальцы на его шее.
Когда толстяк перестал дергаться, Леван рявкнул:
– Снулый, ко мне! Дуля, ты тоже!
Дуля влетел в комнату, на ходу дал оплеуху рыдающей Сане и подхватил с пола карабин. Втроем они подволокли тело к окну, втащили на подоконник, потом, поднатужившись, перевалили через край. Внизу уже собралась толпа – почти вся банда. Земляки Мархада притихли в своих комнатах, во дворе оказался лишь один – самый младший, он командовал ночным караулом.
Труп грузно шлепнулся в пыль, гомон сразу стих. Леван схватил Дулю за шиворот, подтянул ближе и заставил по пояс высунуться из окна.
– Давай кричи!
Дуля обвел двор ошалелым взглядом и заорал:
– Братцы! Братцы! Гляди, что получается! Как за добычу драться, так вместе, а как делить, кому все достается? Мархад все себе загребал да своим раздавал! Нам ничего, да еще последнее отнять норовят! Разве ж так между друзьями ведется? Нечестно! Что за клан такой, в котором одним все, а другим ничего?! – Дуля перевел дух и со слезой в голосе выкрикнул: – А другим – кукиш, вот чего! Несправедливо!
Чернявый земляк покойного атамана вскинул руку с пистолетом, целясь в окно. На него сзади набросился парнишка, у которого брюнет вчера отбил женщину. Прогремел выстрел, но пуля ушла вверх, в бледное рассветное небо. Толпа качнулась, чернявый пропал из виду – его повалили, взлетели кулаки, раздался короткий визг… Дуля воодушевился и стал орать дальше – что нельзя так между своими, не по-братски, вот у них всегда иначе, Леван – как отец родной обо всех непременно заботился, всё поровну, всем вволю доставалось, когда сытно жили, а если беда какая – тоже на всех поровну беду делили.
Бандиты слушали, кивали, потом кто-то высказался – мол, так бы и им надо, на всех поровну. Ляков вдруг стал выкрикивать надтреснутым фальцетом, что Леван и его парни вчера их из мутантской ловушки спасли, отбили тварей, вместе дрались, а Леван первым на врагов бросился, не как Мархад, который всегда позади других хоронился. Вскоре кричал весь двор, а Дуля по-прежнему легко перекрывал чужие голоса и все больше нахваливал Левана.
Когда шум пошел на убыль, подал голос и Снулый. Как всегда коротко, он крикнул:
– Левана атаманом!
Крик подхватили. Леван, не улыбаясь, кивнул и отступил от окна.
– Снулый, за мной, – приказал он. – Сана, вставай! Пойдешь сейчас к этим, чернявым. К каждому зайдешь, скажешь, что Мархад убит, а я им позволяю уйти. Могут патронов взять в дорогу, жратвы, чтобы не пропали, пока к жилью выбираться будут. Либо всех здесь порешу. К каждому зайдешь, поняла?
Женщина торопливо вскочила и уставилась на Левана. Кажется, один его вид так пугал Сану, что она от страха не соображала, что ей велят. Леван повторил. Она снова затряслась и стала уверять, что южане и слушать не будут, сразу прикончат, едва она покажется в дверях. Снулый пригрозил ей стволом – это подействовало. Сана, сморкаясь и хлюпая носом, пошла выполнять приказание. Снулый и Леван с оружием наготове приглядывали со стороны, как она брела по коридору. Вот остановилась перед дверью и запричитала:
– Сахим, Сахимушка, послушай меня, не стреляй сразу, сперва дай сказать… Мархадушка умер, нету больше его! Леван теперь главный, он говорит, отпустит вас, тебя и остальных ваших. С оружием уйдете, с припасами. Никого не обидят, только уйдите подобру.
Сахим что-то негромко спросил из-за двери.
– Нет, нет, без обмана будет! – зачастила Сана, хлюпая носом. – Леван сказал, Леван обещал…
Щелкнул замок. Сахим велел:
– Зайди одна, чтобы я руки видел!
– Снулый, присмотришь здесь, – велел Леван. – Я к людям вниз.
Во дворе его встретили приветственными возгласами. Леван и не сомневался, что теперь все пойдет гладко – его не прикончили сразу после убийства Мархада, да и сами чернявого парня хлопнули, значит, теперь все повязаны кровью. Вместе убивали – вместе и дальше пойдут. Осталось только закрепить успех.
– Ляков, где Мархада казна хранится, знаешь?
– Так у него же… – Старик, похоже, и сам обалдел от собственной решимости. Сперва первым голос за Левана подал, а теперь побледнел и трясся, как пустынная медуза. И говорил еле слышно, едва-едва бормотал. – Наверху, там. Санка знает точно, где.
Леван кивнул:
– Сейчас, немедля, возьмем казну и на всех поделим. По-честному. Себе ничего не возьму.
В ответ бандиты протестующе зашумели. Как же так – «ничего не возьму»? Перекрывая гомон, Леван объяснил:
– Что вы без меня добывали, то меж собой и дели́те, как посчитаете нужным. Вот ты, Ляков, и проследишь. – Старик был здесь в авторитете, и Леван уверенно превращал его в вернейшего помощника. – А я себе потом наживу́. Разве с такими волками-панцирниками, как вы, не добуду себе втрое против того, что Мархад имел, а?
Это всем пришлось по душе. Кто-то предложил спрыснуть дельце, остальные подхватили.
– Сегодня напиваться нельзя, – отрезал Леван. – Мутантская орда поблизости. Сперва дикарей разгоним, чтобы не было опаски от них. Ну а выпить мы еще успеем!
Тут из окна его окликнул Дуля:
– Леван! Чернявые согласны валить. Но они боятся во дворе показаться, потому что… это… потому что боятся они!
– Правильно делают, что боятся. – Леван наконец улыбнулся, ему нравилось, когда его боялись. – Есть из-за чего им дрожать, много они людей обманывали. Сколько их там?
– Четверо осталось, – подсказал Ляков.
Дуля как раз исчез в глубине комнаты – должно быть, считал южан. Потом его рожа появилась снова:
– Четверо!
– Ладно, пусть погодят маленько, мы четыре рюкзака со жратвой у ворот выставим, как и было обещано. Оружие небось у каждого при себе. А как я все тут налажу и народ со двора уберу, так дам знать. Пусть готовятся. Да, Сану с ними не пускай! Она остается!
Левану баба приглянулась, и если барахлом он готов был поделиться с бандой, то Сану решил оставить при себе. Мархаду верной она была – так? Значит, и Левану будет верной. Атаману такая баба всегда нужна. Главное – запугать ее как следует, страх обеспечит верность. Но это после, сейчас есть более срочное дело.
– Ляков, – снова окликнул он старика, – а вот я у вас в фургоне приемник видел. Кто-то в радио здесь кумекает?
– Я сам и разбираюсь маленько.
– Да ты же просто золотой человек! Будет у меня одно поручение для тебя… как раз по части радио. А после уж Мархадову казну делить!
Последнюю фразу Леван произнес громко, чтобы все слышали, а после этого начал отдавать распоряжения, и люди исполняли их охотно. Он велел осмотреть мотоциклетки и единственный сендер, который имелся в распоряжении банды, проверить оружие. Кроме того, разослал людей оповестить фермеров – пусть собираются после полудня к особняку, новый атаман желает поговорить с ними.
Женщины собрали рюкзаки для южан. Леван посмотрел, нахмурился и велел дать уходящим вдвое больше жратвы. Тут даже Ляков удивился:
– С чего ты об этих выродках так заботишься?
– Скоро поймешь. Сейчас идем глянем, какой у вас передатчик. Я вчера слыхал за столом, что передатчик у Мархада имеется.
– Передатчик как раз хороший, новый, – заверил старик, – маленький совсем, а берет далеко! Его Мархад с Корабля принес. То ли выменял там, то ли украл, но вещица знатная!
Пока люди готовили оружие и технику, двор опустел, и вскоре Леван послал Сану, чтобы выводила чернявых. Хмурые южане спустились, держа стволы наготове. Тела их земляков по-прежнему валялись в пыли, но Леван исполнил все, что обещал. Чернявые подхватили рюкзаки и поспешно шмыгнули за ворота. А вскоре стали собираться фермеры. По одному от каждого подворья.
Леван дождался, чтобы явились все, потом вышел на крыльцо. Ожидая, местные глядели на мертвецов, которые все так же оставались на виду, и перешептывались. Бандиты, что явились собирать их на сходку, успели растрепать о новом атамане, но подробностей в толпе еще не знали и строили разные догадки. Когда Леван появился перед ними, фермеры притихли, разглядывая его. Леван заговорил. Сказал, что теперь все пойдет по-новому, он будет для местных надежным защитником и надеется, что они ответят ему верностью, как и полагается в приличном клане. Закончил жестко:
– У меня все очень просто: кто ко мне по-доброму, к тому и я с добром, а кто не хочет… – Леван указал на мертвого Мархада. Заканчивать фразу он не стал, но и так было ясно, что имеется в виду. Новый атаман собирался нагнать на местных страху, а времени, чтобы правильно все обставить, у него не было, поэтому он и говорил немного. Иногда лишнее слово может крепко повредить.
