огрызаясь. Главное, в чём мне повезло, именно эти драугры были тупыми, как пробки, а ведь могло оказаться и по-другому. Известны случаи, когда они сохраняли разум. И тогда я бы точно не выкарабкался, а так у меня появился шанс.
Убить драугра было несложно. Требовалось всего лишь отрезать ему голову и приложить к заднице. Его, не своей, а то были прецеденты, и ничем хорошим это не закончилось. Но для таких тупых, а скорее недоделанных драугров достаточно будет просто лишиться головы. Проблема лишь в том, что молот не лучшее оружие для этого. Размозжить что-то, смять, сломать — это пожалуйста, сколько угодно, а отрубить — ну извините. Обычный же нож вряд ли справится с прочной кожей немёртвых, а вот необычный… я отскочил подальше и вынул костяной клинок, готовясь опробовать одну идею.
Драугры, как всегда, валили толпой, но теперь это было мне на руку. Смешер свистнул в воздухе, обрушившись на землю, и по окрестностям прошла волна, сбивая с ног всех, кто под неё попадал. Мертвяки не стали исключением. И пока они копошились, пытаясь подняться, я подскочил к ближайшему и одним движением отчекрыжил ему голову.
— Ну наконец-то, — ехидно прокомментировала Сирин сверху. — А я уж думала, ты совсем тупой.
— Так взяла бы и помогла, — я, не останавливаясь, принялся рубить гнилые тыквы мертвецов. — Или хотя бы намекнула.
— Нельзя, — вздохнула птица. — Дядька Перун заругает. Но ты и сам справился. Ты сильный воин и обладаешь интересными умениями. Вы друг другу понравитесь.
— Ага, мечтаю прям об этом, — сварливо отозвался я, отчекрыживая очередную голову. — Больше мне ничего не надо, кроме как всяким богам нравиться. Так-то мы враги, если забыла.
— Но… ты же не такой, как они, — закусила губу девушка. — На тебе нет клейма предателя…
— Слушай, давай договоримся, — я в очередной раз сбил драугров с ног и остановился перевести дух. — То, что вы считаете предательством, для нас, людей, смертных, как ты говоришь, было освобождением. Мы сами стали решать свою судьбу, без разных… пастырей. А что до меня, то я не знаю, от кого и как получил свою силу. Но я тоже человек и буду биться за свою свободу, пусть это может стоить мне жизни. И считаю, что мы, люди, были правы и тогда, и сейчас. Мы не скот, не цепные псы, чтобы вы нас пасли и с нас кормились. Так понятно?
— Да, — грустно кивнула Сирин. — Я… Я просто подумала, вдруг ты захочешь остаться.
— Эх, — выдохнул я, чувствуя, как злость на птицу исчезает, сменяясь жалостью. — Извини, но нет. Мне дома ждёт семья. Девчонки мои, опять же. Как они без меня и как я без них. Мне жаль тебя, но сделать в этой ситуации я ничего не могу.
— Я понимаю, — опустила голову птица. — Мы из разных миров.
— Не грусти. — Я чуть передохнул и продолжил убивать драугров, сбивая их с ног и отрезая головы. — Проедет и по твоей улице машина с колбасой. Даже боги должны меняться. Пусть это занимает много времени. Так что найдёшь ещё себе друга. Или вот сгоняй в другие пантеоны. Я, конечно, не знаю, как у вас тут всё устроено, но уверен, что какая-то связь между собой должна быть. Ведь… э! Куда?!
Очередной драугр, вместо того чтобы окончательно сдохнуть под моим ножом, просто растворился в воздухе. А вместе с ним и все остальные мёртвые и не совсем мёртвые. Из всей сотни я прибил от силы штук двадцать, но главное, что нащупал алгоритм, позволяющий мне не вступать в безнадёжные схватки, так как число противников было слишком велико, чтобы надёжно уничтожать их, не прикладывая лишних усилий. И это всего на полчаса беготни.
— Ты доказал, что достоин, — рядом со мной уже привычно хлопнулась о землю Сирин, обращаясь девушкой. — Нет нужды добивать всех.
— Ясно, — я равнодушно пожал плечами. — Слушай, а тебе не больно вот так со всей дури о землю биться? Неужели нет способа попроще, без таких жертв?
— Можно, конечно, — удивилась вопросу девушка. — Но как раз так проще. Мать-земля помогает. А без этого дольше, больнее и зрелище такое себе. Неприглядное, скажем прямо.
— Понятно, — я достал из рюкзака бутылку с водой, выпил с пол-литра и протянул Сирин. — Будешь? Долго нам ещё идти, а то уже что-то запыхался? Да и время поджимает.
— Какая странная штука, — птица осторожно приняла из моих рук пластиковый баллон. — Прозрачная, но не стекло. И пахнет противно.
— Не знаю, мы привыкли, — я снова пожал плечами. — Кругом сплошная химия, даже еду из неё делают. Возьмут кусок чего-нибудь, посмотришь, ну вообще несъедобная херня. А нашпигуют разными заменителями вкуса, ароматизаторами и прочими глюкоматами натрия, и народ жрёт и нахваливает.
— Ужас какой!!! — схватилась за лицо Сирин. — Неужели совсем нормальной еды нет? Бедненькие!
— Да почему, есть. — Мне стало немного неудобно, что богиня жалеет простых людей. — В деревнях там вообще всё своё. Я сам в селе вырос, на молоке и мясе, можно сказать. Но всё равно гадости хватает. То пальмовое масло подсунут, то ещё чего. Разрыхлители все эти, консерванты. Последнее время ничего такого есть не могу, сразу тошнит. Как зверобога завалил, так чувствительность ко вкусам повысилась и прям беда. Ладно хоть у нас в столовой хорошо кормят, а так приходится на рынок мотаться, искать нормальную колбасу да сыр.
— Ну ничего, — погладила меня по плечу Сирин. — Сейчас до дядьки Перуна, он точно пир закатит. Отведаешь и медов хмельных, и браги, и лебедей печёных.
— Почки заячьи верчёные, — подхватил я, — икра чёрная, икра красная, икра заморская, баклажанная. Ага плавали, знаем. Фуагра-то будет? А то без фаугры я несогласный. Это не пир, без фуагры-то, а так, попойка какая-то.
— Конечно, будет! — преувеличенно бодро поддержала меня девушка, но я заметил мелькнувшее в её глазах замешательство. — Фугря нынче знатная уродилась. Сочная, сладкая, просто тает на губах.
— Да, да, вот такую я люблю, — я изо всех сил старался не рассмеяться. — С молоком особенно вкусно. Разомнёшь её ложкой, молока сверху нальёшь, она в нём растает и пьёшь.
— Ага, — окончательно стушевалась Сирин и ловко перевела тему: — Ты обещал рассказать о мире смертных. И про тарелочки с голубой каёмочкой. Как они без яблочек наливных работают?
—
