его плиты «Ага», и на секунду этот голос застает ее врасплох: она ведь как раз думала о Джой, и, когда та позвонила, два мира причудливым образом соединились.
– Сестричка, ты меня слышишь?
– Да. Вообще-то, я сейчас сижу на его стуле.
– Он же в Канаде. Неужели ты приехала с ним?
В голосе Джой столько энтузиазма, что у Дженис екает сердце.
– Нет-нет, я в Англии, присматриваю за его домом.
– Но как ты с ним познакомилась?
– Я просто у него убираю.
– «Просто»? Видела бы ты письмо, которое он прислал мне на почту. Он подарил нам VIP-билеты на субботу, а потом приглашает нас выпить. Всегда знала, что ты темная лошадка, сестричка.
– Как я рада, что ты позвонила, Джой.
Дженис залезает на стул Джорди с ногами и обхватывает колени. Кажется, она уже в который раз готова расплакаться.
– Сестричка, что с тобой? У тебя какой-то странный голос.
– Я ушла от Майка.
– Неужели насовсем?
– Да.
Почему и Джой, и Саймону обязательно надо уточнять?
– Давно пора!
Неужели она единственная не понимала, что уже давно должна была уйти от мужа?
– Ты как, держишься? – спрашивает Джой, но теперь ее голос звучит веселее.
«Радуется, что сестра наконец сбежала от своего придурка», – проносится в голове у Дженис.
– Все нормально. Как раз собиралась тебе сегодня звонить. Мне нужно у тебя кое-что спросить.
– Давай… Только погоди секунду, налью себе бокал вина. А ты налила?
– Пока нет, но сейчас налью.
На самом деле Дженис не хочет больше пить, но такая уж у них традиция: разговаривать по телефону за бокалом вина. И в этот момент Дженис осознает, как давно они не болтали по душам.
– Так что ты хотела спросить? – возвращается к телефону Джой.
– Когда я у тебя гостила, в последний вечер перед моим отъездом ты кое-что написала на листе бумаги, и я не знаю, правильно я тебя поняла или нет.
Джой тихонько смеется. Нет, не в таком настроении люди напоминают сестрам, что те убили человека.
– А я думала, вспомнишь ты или нет. Ты ведь тогда много чего делала.
– Ты о чем?
– Мама в очередной раз ушла. Кажется, она тогда недели на две пропала. Точнее не скажу, но одни мы остались надолго. Мне было лет десять. А тебе, значит…
– Пятнадцать.
– Ну уж этот-то день ты наверняка помнишь! – настаивает Джой.
Дженис понятия не имеет, о чем говорит сестра, но, убедившись, что речь не о Рэе, она чуть со стула не сползла от облегчения. Она отпивает глоточек красного вина, бокал стоит рядом на плите «Ага».
– Ну так вот, мама ушла. В тот раз она оставила нам немножко денег, но совсем чуть-чуть. Это было на Рождество. Хоуп, ну вспоминай! – снова подгоняет ее сестра.
Стоит Дженис услышать имя из прошлой жизни, и воспоминания сразу возвращаются. Она думала, что мама обязательно вернется к Рождеству, но та все не шла и не шла. За день-два до сочельника они решили готовиться к празднику без нее. Дженис допоздна трудилась, украшая дом. Сестра помогала ей, а пока Джой спала, Дженис добавила всякие симпатичные мелочи, чтобы сделать ей сюрприз. Она хотела приготовить для Джой подарки и перешивала свои старые вещи, которые нравились сестренке. Денег у них было совсем мало, и почти все Дженис потратила на еду, но одну новую вещь все-таки купила. Она выбрала то, что, как ей казалось, подарил бы Джой папа.
– Да, теперь вспомнила, – отвечает Дженис сестре, которую любит больше всех на свете.
– Ты купила мне перьевую ручку. Я до сих пор храню ее. Вот почему я написала тебе записку той самой ручкой. Думала, ты заметишь и поймешь.
– Теперь понимаю, – только и смогла выговорить Дженис. – Джой…
– Да?
Она должна, просто обязана прояснить этот вопрос раз и навсегда.
– Ты помнишь, что случилось с Рэем?
– Ясное дело. Такое забудешь!
– Но знаешь ли ты, что произошло на самом деле?
– Что? – В голосе сестры звучит подозрение.
Тишина. Дженис не в состоянии подобрать слова.
Джой ей помогает:
– Знаю ли я, что ты его убила?
У Дженис будто вышибло дух. А ведь она сама вечно твердит, что ее сестра большая умница.
– Сестричка, ты со мной? – В голосе Джой звучит тревога.
– Давно ты знаешь?
– С самого начала. Я ведь помню, что ни гантелей, ни скакалки на лестнице не было. Просто я подумала, что ты не захочешь об этом говорить.
Дженис даже не знает, с чего начать.
– И тебя это… не смущает?
– Конечно нет. Хоуп, он бы нас убил. Не обманывай себя, дальше стало бы только хуже. Ты ведь понимаешь, что ты самая лучшая сестра на свете? Знаешь, как я тебя люблю? Ты меня никогда не подводила.
Теперь Дженис не может сдержать слез:
– Мне только жаль, что я не смогла сделать для тебя большего.
– Главное, что у меня была ты.
Дженис вспоминает Фиону. Она ведь сказала этой женщине то же самое: у Адама есть вы.
– Можно у тебя кое-что спросить? Я всегда хотела узнать… – начинает Джой.
– Спрашивай все, что хочешь.
– Собаку тоже ты прикончила?
Дженис разражается смехом. Она любит собак, да и вообще, в смерти животного нет ничего смешного, но все же Дженис не может удержаться и отвечает:
– Нет. Это твоих рук дело.
Джой смеется вместе с ней:
– Ну и злобный сукин сын этот Рэй! Не зря говорят, что собаки похожи на своих хозяев.
Но Дженис знает исключения из этого правила: некоторые фокстерьеры, несмотря ни на что, вырастают приличными людьми… то есть собаками.
– Приезжай ко мне поскорее, – просит Джой.
– Я бы с радостью, но мне еще надо найти жилье и…
Дженис трудно признаться младшей сестре, что у нее проблемы с деньгами.
– Ерунда, разберемся! Выберем удобные даты, и я пришлю тебе билет.
– Я не могу принять…
– Еще как можешь! Я же твоя сестра.
Возразить нечего.
Глава 34. Мальчик и собака
Дженис удается убрать почти весь дом, ни разу не встретившись с миссис АгаАгаАга. Услышав шаги хозяйки на одной половине, Дженис тут же перебегает на другую. Как хорошо, что по деревянному полу тихонько не подкрадешься! Приближение хозяйки слышно издалека. Дженис беззвучно скользит из комнаты в комнату (туфли она сняла у двери), а Деций ходит за ней. Дженис знаком этот его взгляд, он означает: «Женщина, ты что, совсем сбрендила?» Но Дженис погружена в свои мысли. Она думает о сестре (какая же все-таки Джой умница!) и о миссис Би. Рассказав той свою историю,
