Дженис чувствует себя совсем по-другому. И разговор с сестрой, конечно, тоже помог. Ничего не изменилось, но теперь все выглядит по-другому – в хорошем смысле.
Дженис пришла эсэмэска от Юэна. Они договорились встретиться, чтобы выгуливать Деция вместе с Адамом. Дженис не знает, сможет ли когда-нибудь поделиться с Юэном своей историей. Хотелось бы верить, что да, но она перебрала в уме самые разные сценарии, и ни в одном не сумела найти подходящих слов. Поэтому сейчас Дженис думает о другом. Она представляет, как учится танцевать с Юэном танго и как они едут в Канаду вместе. Ради второго пункта Дженис предоставила своему воображению неограниченный бюджет и новый гардероб.
– Ах, вот вы где!
Услышав голос Тиберия, Дженис подскакивает, как ужаленная. Она не слышала его приближения. Хозяин обут в мокасины из овечьей кожи. А еще она в первый раз замечает, до чего кривые у Тиберия ноги.
– Объясните, как это понимать? – требует он ответа, показывая Дженис на три четверти опустевшую бутылку бренди.
В алкоголе Дженис не разбирается, но она уверена, что это та самая бутылка, из которой они с миссис Би пили вчера.
Дженис молчит, хотя мысли летят одна за другой, будто картечь.
Ты снова устроил у миссис Би обыск?
Как она там?
Ну и дерьмовый же ты сын!
Интересно, Майкрофт уже что-нибудь предпринял?
Ноги у тебя, ну прямо как у кавалериста!
Это бренди Стэна.
Нет, про Стэна говорить не надо, а то у него будут неприятности.
С чего ты взял, будто можешь разговаривать со мной в таком тоне?
Остальные мысли улетают, а последняя задерживается.
Почему этот высокомерный тип воображает, будто имеет право разговаривать с людьми, будто с низшими существами?
– Я спрашиваю, что это такое?
Деций как раз вовремя тычется в ее ногу. Опустив взгляд на фокстерьера, Дженис вспоминает, чем рискует. Этим утром выражение его морды особенно красноречиво: «И думать не смей!»
– Извините, не понимаю, о чем вы, – отвечает Дженис, пробегая мимо Тиберия со шваброй, изготовленной по особому дизайну, той самой, что с удлиненной ручкой и кашемировыми волокнами.
Тут Тиберий хватает Дженис за руку. Сжимает он не сильно, и все же он до нее дотронулся, и Дженис глубоко унижена. Она застывает как вкопанная, смотрит на его пальцы, а потом встречается с Тиберием взглядом. Он поспешно отдергивает руку.
– Больше никогда, никогда не смейте меня трогать, – выговаривает Дженис, едва сдерживая ярость.
Слева от нее снизу раздается низкий утробный рык. Сейчас Децию не до веселых прыжков. Дженис знает: если она сейчас коснется его бока, ощутит твердые как камень мышцы. Собака ни на секунду не сводит глаз с Тиберия. Дженис понимает, что добром дело не кончится, но в глубине души она рада, что нашла в себе внутреннюю львицу, а ее любимая собака поддержала ее и обернулась волком.
Но стоит Тиберию зашагать к двери, и чары рассеиваются.
– Полагаю, наше взаимодействие не сложилось, верно? – (Это не вопрос.) – Доработаете до конца недели. Моя жена с вами расплатится.
До кладовки Дженис помогает дойти чистая ярость. Она находит свое пальто, снимает с крючка поводок Деция. Та же ярость несет ее вперед по дорожке, на другую сторону и в поле. Но на полпути к дому Фионы и Адама Дженис теряет силы, ее начинает мутить. Она старается не смотреть на Деция, гордо гарцующего рядом с ней. Дженис не видит выражения его морды, но она и так знает, о чем он думает.
– Ой, Деций, что же мы с тобой натворили? – произносит Дженис вслух.
Фокстерьер поворачивается к ней. Дженис оказалась права: именно такой взгляд она и ожидала увидеть: «Здорово мы уделали этого ушлепка!»
Как объяснить фокстерьеру, что теперь все кончено и больше они никогда не увидятся?
А как же Адам? О боже, что Дженис скажет мальчику?! Эта мысль причиняет ей больше боли, чем собственные переживания. Дженис чувствует себя так, будто предала Адама. А ведь он еще совсем ребенок. Нет, надо что-то придумать. Ясно одно: Тиберий ее обратно не возьмет. Деций встал на ее сторону, а значит, и пути назад нет. Может, посоветовать Адаму предложить миссис АгаАгаАга свои услуги по выгулу собаки? Кто-то ведь должен занять ее место. Хозяйке необязательно знать о знакомстве мальчика с Дженис.
– Что случилось?
Дженис еще не успела ступить на дорожку, ведущую к дому Фионы и Адама, а Юэн уже шагает ей навстречу.
Неужели по ее лицу все сразу видно? А может, у бывшего спасателя за годы работы развилось чутье на неприятности? Дженис пытается собрать разрозненные слова в нужные фразы, но получается какая-то бессмыслица. Юэн подходит и обнимает ее. Дженис обволакивает тепло его рук и пальто. В таком не замерзнешь, поднимаясь на Сноудон. Она судорожно всхлипывает, прижимаясь щекой к его шерстяному пальто, а подбородок и щека Юэна касаются ее затылка. Но приятнее всего то, что ее обнимает и утешает мужчина, в которого она все больше влюбляется.
Наконец они отрываются друг от друга, но для этого им нужно покрутиться на месте: поводок Деция обернулся вокруг их ног.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – уверяет Юэн.
Ей хочется ему верить, но Юэн просто не знает Тиберия.
Она набирает полную грудь воздуха.
– Посмотрим, – только и произносит Дженис.
Между тем на дорожку выбегает Адам, и они с Децием прыгают и кружатся в своем приветственном танце. На душе у Дженис становится еще тяжелее. Как бы там ни было, она должна что-то сделать, чтобы не разлучать Адама с Децием. Заметив в дверях Фиону, Дженис идет к ней и старается в двух словах объяснить, что сегодня произошло.
– Как ему не стыдно! – Фиона сочувственно дотрагивается до руки Дженис, и ту поражает контраст между этим прикосновением и прикосновением Тиберия. – Знаете, я уже давно собиралась кое-что сказать и вам, и Адаму. Пожалуй, сейчас самое время.
Фиона окликает сына:
– Адам, Дженис мне сказала, что она больше не сможет выгуливать Деция. Она постарается что-нибудь придумать, чтобы у тебя была возможность с ним видеться, но у меня появилась одна идея. Я даже с заводчиками разговаривала. Хочешь, заведем такого же пса, как Деций?
Дженис предвидит катастрофу раньше, чем Фиона. Она ведь любит фокстерьера и прекрасно знает, что другой такой собаки нет и быть не может.
Адам простоял без движения почти полминуты. А потом он яростно кричит:
– Может, ты и нового папу мне заведешь? Купишь другого, и все дела. Новый папа, новая собака… Охренеть! – Адам переступает с ноги на ногу. – Да что с вами со
