– Почти?
– Ну… – Богдан смутился. – Это образно… Гхм-кхм… Знаешь, даже в самом проверенном и надёжном проекте всегда присутствует крохотная вероятность сбоя. Нет совершенных систем, в каждой при желании можно найти какой-то маленький изъян.
– Ясно, – Семён тяжело вздохнул. – Ну что, я пошёл?
– Да, удачи тебе. Если что – мы рядом.
– Ага, это очень успокаивает. Если что, верёвкой с крюком вытащите.
– Типун тебе на язык! Всё будет нормально, вот увидишь.
* * *
Приблизившись к двери, Семён некоторое время стоял рядом и ощупывал её лучом фонаря.
Собственно, это была даже не дверь, а монолитная базальтовая плита без единого просвета. Семён постукал по ней кулаком – никакого отзыва, никаких вибраций. Должно быть, весит этот камешек тонн десять, а то и поболее.
Справа от двери, на высоте груди, были две небольшие круглые ниши. Дно ниш покрывал пористый серый материал.
Семён вспомнил, что похожая ниша была в портальной камере, и Богдан вкладывал туда ладонь. Да, вкладывал и не умер.
От этой мысли Семён было приободрился, но тут же припомнил, что стало со слугой Эцэ, и бодрость тотчас же сошла на нет.
Семён положил фонарь на пол, поднёс ладони к выемкам и замер, призадумался, на несколько мгновений взял тайм-аут.
За последние сутки ему пришлось неоднократно подтверждать свою «бесовскую» сущность. Эти процедуры были болезненными, порой болезненными до тошноты и утраты вменяемости, но явного вреда Семёну они не причинили.
Тем не менее сейчас Семёну было страшно. Всепобеждающей паники, убивающей разум и заставляющей солдата бежать с поля боя, не было, был конструктивный страх перед неизвестностью, сродни тому, что Семён испытал перед клеткой эмпата.
«Вот сейчас суну руки, а там…»
Семён выдохнул, зажмурился и, втянув голову в плечи, решительно вложил ладони в ниши. Дно ниш было на ощупь шершавым, как крупный наждак.
Семён ждал чего угодно: ржавого ломика навылет через всю голову, жужжащих дисковых пил, ядовитых игл в ладони… Слава богу, ничего этого не было, а только словно бы ветерок подул, несильный, спокойный такой, из ладоней Семёна в стену.
Эти отверстия высасывали энергию.
Они как будто ждали, когда в них вставят ладони, и тотчас же «ожили»: не было ни щелчка, ни какого-либо иного звука, указывающего на включение некоего механизма, наподобие пылесоса, но Семён чётко ощущал отток энергии и лёгкую вибрацию в месте соприкосновения ладоней с покрывающим дно ниш материалом.
Отток энергии продолжался секунд десять, затем в стене что-то щёлкнуло, и дверь с тяжёлым рокотом поползла в сторону. Система защиты безоговорочно признала нового Хранителя.
Позади раздался негромкий ропот.
Семён убрал ладони из ниш и оглянулся. Сержанты сопровождения дружно преклонили колени и, положа руку на сердце, почтительно опустили головы.
– Это по протоколу или как? – спросил Семён.
– Понятия не имею, – Богдан пожал плечами. – Ты позволишь нам подойти?
– Валяйте.
Старик, ребёнок и Богдан приблизились к Семёну, и они все вместе вошли в небольшую круглую комнату, скрытую ранее за монолитной дверью.
Здесь не было ничего, кроме пустого чёрного кофра на три отделения и трёх продолговатых ниш в стене, в которых покоились три титановых ковчега размером с коробку из-под туфель.
Ковчеги казались монолитными и неразъёмными, на них не было видно ни швов, ни кнопок, ни каких-либо иных признаков, указующих на то, что их можно открыть.
Богдан спросил через ребёнка, знает ли Мастер Письма коды к ковчегам.
Мастер ответил, что кодов нет, а ковчеги открывает «кровь Хранителя».
Богдан добросовестно перевёл.
– Не понял… На них надо кровью капнуть, что ли?
– Это иносказание. Попробуй для начала потрогать их.
Семён с опаской положил ладонь на один из ковчегов.
Спустя несколько секунд подпружиненная крышка беззвучно поднялась – Семён невольно отдёрнул ладонь – и явила взорам исследователей недра ковчега.
На ложе чёрного дерева, усеянном множеством фигурных выемок, покоились десятки носителей информации.
– Ух ты… – Семён невольно присвистнул. – А говорил – никаких сокровищ! Так мы именно за ЭТИМ сюда пришли?
– Это… Это в самом деле сокровища… – сказал Богдан, глядя затуманенным взором на носители. – Но не в общепринятом значении драгоценностей. Это знания предыдущей цивилизации, и они бесценны. Да, мы пришли сюда именно за этим.
Семён открыл два других ковчега. В каждом из них, так же, как и в первом, были десятки носителей информации.
Богдан спросил Мастера Письма, что он видит.
Получив санкцию ребёнка, Мастер ответил, что все до единого носители заполнены до отказа.
В контейнерах не было ни одной «пустышки».
Закрывались контейнеры также при помощи «крови Хранителя». Семён поочерёдно приложил ладонь к крышке каждого контейнера, и спустя малое время в нишах опять покоились монолитные на вид ковчеги.
Семён заметил, что ребёнок с большим интересом наблюдал за манипуляциями с ковчегами. Возможно, Хранитель никогда не открывал ковчеги при нём, и для мальчика это было в новинку.
– Слушай, дело прошлое… – Семён кивнул на ковчеги. – Признайся, меня взяли именно для этого?
– Тебя взяли на случай встречи с Элитой. Никто понятия не имел, что это Хранилище основано Бесами.
– Интересно, а как бы вы без меня открыли Хранилище?
– Глупый вопрос, Семён. Без тебя нас бы просто зарезала милая девушка на той нехорошей развилке. А если бы мы чудом выжили там – ну, допустим, с ходу убили бы эту «мышку», – то уже наверняка сдохли бы в зале со скорпионами… Это ты таким образом на комплимент нарываешься?
– Слова не нужны, предпочитаю пиво, – смущённо пробормотал Семён. – И что мы теперь со всем этим будем делать?
– Забираем всё: наших, этих, – Богдан кивнул на старика с ребёнком, – контейнеры и выдвигаемся к портальной камере.
– Через змеиные угодья?!
– Твои «детки» без проблем проведут нас где угодно, – успокоил Богдан. – И наших помогут тащить. И нас самих понесут, если прикажешь. Ты, главное, прояви твёрдость в прощальной речи. Там ведь и врать-то не надо, почти всё будет правдой, кроме последнего пункта…
* * *
Ковчеги упаковали в кофр – он явно был предназначен для эвакуации Архива.
По-быстрому отрепетировали речь, забрали кофр, вышли.
Все прочие ушли за линию, Семён закрыл пустое Хранилище и, прихватив увесистый кофр, присоединился к компании.
Останавливаясь после каждого предложения, чтобы Богдан мог переводить, Семён двинул прощальную речь.
Классик был прав, когда утверждал, что правду говорить легко и приятно. Семёну не пришлось напрягаться, до самой последней фразы он вещал уверенно и властно, как и подобает настоящему Эцэ.
Настали тяжёлые времена. Теперь враг знает, где располагается Хранилище, и оставлять здесь Архив нельзя. Сейчас ваш Эцэ заберёт Архив, Богочеловека и Знающего и эвакуирует всё это добро в надёжное место. Затем ваш Эцэ оборудует в этом надёжном месте новое Хранилище. И когда всё будет готово, вернётся за вами и заберёт вас с собой в новое Хранилище.
Вот эта последняя фраза далась Семёну нелегко.
Богдан молодец, переводил как из пулемёта, важно и уверенно.
А Семён дал слабину, и, похоже, сержанты это уловили.
Возражать никто не стал, Архив и старика с ребёнком отдали безоговорочно, хотя изначально в этом моменте ожидались трения.
Однако Мадай потухшим голосом уточнил, когда точно ждать Эцэ обратно? И сразу стало понятно, что сержанты сильно сомневаются, вернётся ли Эцэ вообще…
Семён, чувствуя, как подступает комок к горлу, пожал плечами и толкнул Богдана в бок:
– Ответь что-нибудь.
– Они ждут твоего ответа, – подсказал Богдан. – Твёрдого. Чёткого. Бодрого. Скажи, что ты вернёшься скоро… и убери из голоса сырость! А то ведь нас такими темпами не выпустят отсюда и, чего доброго, оформят в мясорубку, как группу Мастера.
Да, вот это он правильно напомнил. Хороший психолог.
К чёрту сантименты. Эти «дети» с небывалой лёгкостью убили предыдущую группу, пустили её в мясорубку и собирались сделать то же самое с группой Семёна.
– Я вернусь через три недели. Раньше не получится, на оборудование нового Хранилища нужно время. И потом вам всем придётся очень много трудиться, чтобы привести его в божеский вид.
Богдан перевёл.
Обошлось без взрыва восторга, но ответ приняли как должное.
Единственно, когда отправились к лазарету, чтобы забрать Ивана с девчонками, Мадай задал странный вопрос:
– Если Эцэ хочет забрать Богочеловека, значит, за ним надо будет опять подниматься к Верхним?
Поскольку Богдан вёл ребёнка за руку, а Мадай его словно бы в упор не замечал, списали этот странный вопрос на расстроенные чувства, и Семён бодро ответил:
