– Нет еще, судья. У меня есть по крайней мере один свидетель. Однако, ваша честь, я считаю необходимым протестовать против демонстрации видеозаписи с признанием Джеронима Круза. Мы признаем, что убийство Люси Очоа совершил он, поэтому присяжным ни к чему смотреть пленку.
Судья Стэнтон покосился на Джека. Обстановка начала накаляться. Ему нравились такие моменты.
– Что скажете, мистер Тобин?
– Я бы хотел, чтобы присяжные посмотрели запись. Она снимает всякие сомнения.
– Понимаю ваше желание. Но если мистер Дикарло признает то, что доказывает видеопленка, зачем всем ее смотреть? Не вижу необходимости.
– В ней содержатся определенные детали. Джеронимо Круз рассказывает, каким способом убил свою жертву. Присяжные оценят эту информацию в свете того, какой уликой располагала полиция до суда и через два года, когда выяснилось, что Джеронимо Круз находится в тюрьме в Техасе.
Судья повернулся к Джимми:
– Мистер Дикарло, в этом есть смысл.
– Обвинение признает факты. Присяжным можно зачитать краткое резюме. Мы сэкономим массу времени.
– Это не одно и то же, ваша честь. Признание факта не обладает такой же силой воздействия.
– Это очевидно, мистер Тобин. Однако наша задача не в том, чтобы воздействовать на эмоции, а в том, чтобы предъявить факты. Если клиенты мистера Дикарло готовы согласиться с фактами, нам незачем смотреть видеозапись с признанием Круза.
– Ваша честь, я считаю, что у меня есть право продемонстрировать видеопленку.
– Выбор за мной. Я не собираюсь выносить решение немедленно. Даю вам время обдумать аргументы убедительнее тех, которые вы только что привели. Но вы должны это сделать до того, как будет предъявлена видеозапись. И еще прошу вас договориться о признании фактов на случай, если мое решение будет не в пользу мистера Тобина. Вам ясно?
У Джека возникло ощущение, словно он получил сокрушительный удар в солнечное сплетение. Удар, которого не ожидал, а должен был бы предвидеть. Он не мог сослаться на прецедентное право, и у него не осталось времени, чтобы порыться в архивах и книгах. Демонстрация видеозаписи требовалась, чтобы произвести на присяжных эмоциональное воздействие. Надо было, чтобы они собственными глазами увидели Джеронимо Круза, поняли, что он совершил и каким образом убил свою жертву. Тогда эти люди смогут осознать, что приключилось с Руди и какой злой умысел содержался в действиях подсудимых. Зачитать соглашение сторон о взаимном признании фактов казалось ему недостаточным.
– Вам ясно, мистер Тобин? – повторил судья гораздо тверже, чем в первый раз.
– Да, ваша честь.
– Отлично. В таком случае пойдемте в зал заседаний.
Судья вошел вместе с ними. В этот день обошлось без формальностей. Когда стороны заняли места, Стэнтон, как накануне, предупредил зрителей и попросил судебного пристава привести присяжных.
Джек чувствовал себя не в своей тарелке еще и потому, что Мария до сих пор не приехала. Он проверил это у судебного пристава. Приходилось начинать день со свидетельских показаний Чарли Петерсона.
Чарли пришел в оливковом костюме и выглядел абсолютно спокойным, когда клялся, что будет говорить правду, и одну только правду.
– Назовите свою фамилию для протокола, – попросил его Джек.
– Чарлз Никлби Петерсон.
– Где вы работаете, мистер Петерсон?
– В Христианском педагогическом колледже в штате Каролина.
– Что вы там делаете?
– Преподаю политологию.
– У вас есть профессиональное образование?
– Да, степень бакалавра и диплом юриста Джорджтаунского университета.
Джек надеялся, что регалии свидетеля произведут впечатление на присяжных, поскольку все, что могло последовать в дальнейшем, было невыигрышно для стоявшего перед ними человека.
– Мистер Петерсон, в течение некоторого времени вы были государственным защитником в округе Кобб. Это так?
– Так.
– И представляли Руди Келли на процессе по обвинению его в убийстве первой степени? Это так?
– Да.
Джек взял папку с делом об изнасиловании, имеющим силу улики, подошел к свидетелю и подал ему:
– Мистер Петерсон, перед вами вещественное доказательство номер два. Прошу вас, взгляните.
Чарли пролистал дело и поднял на Джека глаза.
– Вы видели раньше этот документ? – спросил обвинитель.
– Да. Впервые я видел его, когда давал показания перед Большим жюри.
– Вы знаете, что это такое?
– Дело об изнасиловании. Полиция, как выяснилось, обнаружила сперму в теле Люси Очоа и по каким-то причинам завела отдельные дела: об убийстве и об изнасиловании.
– Вы знали о деле об изнасиловании, когда защищали Руди Келли?
– Нет, не знал.
– Вы обращались к штату с ходатайством предоставить вам все относящиеся к убийству Люси Очоа улики, когда защищали Руди?
– Да.
Джек подал свидетелю другой документ:
– Вы можете сказать, что собой представляет вещественное доказательство номер три?
– Да. Это мое требование предъявления доказательств или, выражаясь непрофессиональным языком, просьба предоставить все имеющиеся улики по делу Люси Очоа.
– Вы были проинформированы, что в теле жертвы обнаружена сперма?
– Нет.
– Этот факт мог бы иметь для вас существенное значение?
Джимми Дикарло моментально вскочил на ноги:
– Ваша честь, протестую! Обвинитель побуждает свидетеля строить предположения.
– Протест отклоняется. Мистер Петерсон, вы можете отвечать на вопрос.
– Да, мог бы, особенно если учесть, что кровь оставившего сперму отличалась по группе от крови Руди. Это означало, что в доме Люси Очоа находился другой мужчина, то есть вердикт мог бы быть совершено иным – невиновен. – Джек сомневался, что судья Стэнтон допустит подобный вывод и, пока Джимми не оспорил ответ, поспешил задать следующий вопрос:
– Вы видели раньше этот документ? – Он подал свидетелю официальное вещественное доказательство номер четыре.
– Да, это отчет коронера, представленный на суде над Руди Келли.
– Кто в то время был коронером?
– Гарри Татхилл.
– Где он находится теперь?
– Он умер.
– Вы заметили в его отчете что-то необычное?
– Да.
– Будьте добры, сообщите об этом присяжным.
– Прежде всего, в нем нет результатов лабораторных анализов. Не упоминается, что в теле жертвы была обнаружена сперма. Не сказано ни слова о группе крови.
– Вам приходилось читать отчеты коронера Гарри Татхилла до убийства Люси Очоа?
– Много раз. Я к тому времени уже пятнадцать лет проработал государственным защитником в этом округе. Гарри Татхилл коронером – двадцать пять. Убийства здесь случались не часто, но тем не менее происходили. И Гарри каждый раз готовил отчет.
– Всегда ли в его более ранних отчетах содержались результаты токсикологической экспертизы?
– Всегда.
– До того, как вы стали государственным защитником в округе Кобб, вам приходилось работать в этой сфере?
– Да, я работал помощником государственного защитника в Майами.
– Таким образом, ваш совокупный профессиональный опыт в этой области к тому моменту составлял двадцать пять лет.
– Да, это так.
– Вам когда-либо приходилось видеть отчет коронера, из которого бы исключалась важная улика, как, например, то, что во влагалище жертвы обнаружена сперма?
– Нет.
– Какое преимущество получало обвинение, выделяя расследование изнасилования в отдельное дело, кроме того, что мы уже обсуждали?
Джимми Дикарло снова вскочил на ноги:
– Протестую, ваша честь! Это предположения.
– Протест отклоняется. Свидетель может отвечать на вопрос.
– Формируя отдельное дело об изнасиловании, о котором никто не знал, улику скрыли так, что ее никто не смог бы получить как документ публичного характера. Это своеобразная форма сохранения доказательства в тайне.
Джимми Дикарло пришел в ярость.
– Ваша честь, я ходатайствую о том, чтобы изъять из протокола и вопрос, и ответ!
– Ходатайство отклоняется. Продолжайте, мистер Тобин.
Джек не мог поверить, что ему продолжает везти с судьей. Не исключено, что Гарри-вешатель начал подозревать: обвиняемые в самом деле совершили то, что им вменялось в вину. Он же был настоящим докой в играх, которые вели Уэсли и Эванс.
Джек решил закруглиться. Он понимал, что присяжные уже успели составить мнение о картине событий.
– Ваша честь, вопросов больше не имею.
Джимми подхватился раньше, чем судья Стэнтон спросил, будет ли он устраивать свидетелю перекрестный допрос. На секунду Джеку показалось, что адвокат бросится на Чарли и задушит того голыми руками. Но он застыл в двух футах от лица Петерсона.
