— Господи, мужики иногда такие… глупые! — сквозь зубы сказала Анна и подтолкнула Мёрси. — Пойдём, Марина, а то они без няньки вымрут.
— Ага, — ответила Мёрси. — Они же, как дети, мужики-то!
Анна внезапно улыбнулась и потрепала Мёрси по голове. Она повернула её бейсболку козырьком вперёд и нахлобучила на нос. Она чмокнула Мёрси куда-то между щёкой и ухом.
— Рано тебе ещё о мужиках думать, Мёрси!
— Да ладно тебе, мамочка!.. — нарочито капризным детским голоском пропела Мёрси, поворачивая бейсболку козырьком назад. Ей стало весело. — Я уже совсем взро-о-ослая!
Они улыбались. Женщины! О, мы, женщины, всегда поймём друг друга!
— Догоняй, — хихикнула Мёрси и поскакала вслед за мужиками, почти скрывшимися в тумане.
— Что это вы там хихикаете? — ревниво спросил Илья. — Нам, мужикам, кости перемываете?
— Так я тебе и сказала! — Мёрси высунула язык. — Пусть теперь тебя любопытство замучает!
— Жёстко, — пробормотал Илья и вздохнул. — Жизнь дала трещину. Ни о чём другом теперь думать не смогу…
Ворота со скрипом приоткрылись. Сашка не стал распахивать их до конца. В тумане поблёскивали фары инкассаторской машины, видимо, как раз поворачивающей во двор, когда всё случилось. В ней, возможно… и даже наверняка! — было оружие. Вот только открыть машину не было ни малейшей возможности. Впрочем, патроны всё ещё не стреляли…
… а вот продукты портились.
В ближайшем «Магазине N5», длинном, занимающем весь первый этаж здания, построенного ещё в пятидесятых годах, — их остановила вонь.
— Все куры протухли… и колбаса! — грустно сказал Илья. — Жаль.
Посовещавшись, решили, прикрыв нос и рот, пройти хотя бы в кондитерский и винный отделы. Так и бродили вчетвером в потёмках, стараясь поскорее сделать запасы и не забывать дышать ртом.
— Хорошо, что водка не протухает! — пробубнил голос Ильи.
— Воды много не бери! Зачем лишнее тащить? — ответила Мёрси. — Тут дальше пойдут сплошные рестораны и кафе. И киосков много!
— Воняет! — печально констатировал Сашка.
Анна— Ребята… что-то мне всё это не нравится, — сказал Илья, когда они остановились.
Анна подумала, что все — и всё! — давно уже поняли. Они просто не решались сказать об этом вслух. Сказать — значит признать, принять этот долбанный факт, который не лез ни в какие ворота… и с которым так не хотелось смиряться! Иногда хотелось ей заорать во всё горло: «Дичь, чушь, ерунда! Этого просто не может быть!» — и начать лупить чем-нибудь тяжёлым по стёклам… крушить и ломать всё вокруг.
Теперь-то она бы с радостью согласилась на утреннее предложение Ильи!
— Бл…дь, он вытянулся, как презерватив! — горько сказала Мёрси.
Да, Екатеринбург «вытянулся».
В нормальное время от своего дома Анна доходила до Дворца Молодёжи пешком за двадцать-тридцать минут. Учитывая скорость Ильи… который, вообще-то, тоже не улиткой полз… учитывая туман, в котором приходилось идти медленно… учитывая, — мать его, — все факторы, они давно должны были дойти!
В голове всё путалось. Анна призналась сама себе, что не может сейчас взять и нарисовать карту… простенькую схему пройденного пути! Впрочем, нарисовать-то она сможет, да только карта эта будет иметь мало общего с картой Екатеринбурга на участке: улица Московская, вниз под горку до пересечения с проспектом Ленина…
Слишком много домов! Вдоль длинных фасадов старых четырёхэтажек, в которых окна первого этажа расположены много выше человеческого роста, вдоль ряда тополей, с давних времён растущих на всё сужающихся газонах, вдоль бесконечно тянущегося забора, огораживающего стройку очередного небоскрёба… всё дальше и дальше… и всё — всё! — было знакомым!
Анна пыталась вспомнить, как улица выглядела в нормальной жизни… и её нынешние впечатления упрямо накладывались на воспоминания…
Перебирая в памяти тысячи мелочей, она с ужасом осознавала, что помнит каждый пятачок проклятой улицы… которая никогда — никогда! — не была такой бесконечно длинной!
Она чувствовала, что каждый из них — Илья, Мёрси и даже Сашка — тоже пытается уложить, утрясти в памяти новые впечатления, без конца сопоставляя их со старыми… и тоже не может этого сделать.
…Всё было, как раньше!
…Раньше всё было не так!
Вот дом Аллы Фроловой. Когда-то они были подругами, пока Алла не вышла замуж за солидного пожилого чеченца и не укатила с ним в Москву. Десять лет назад, Анна с мужем и Вовкой переехала на Московскую, Алла приходила к ним на новоселье. Первое время Анна нет-нет, да и забегала к ней в гости… и на дорогу пешком у неё всегда уходило десять минут…
Да-да! Вот он, этот чёртов дом, стоит на месте! И дорога до него по-прежнему знакома до последнего тополя.
Да только шли они сюда — часов десять.
— …твою ма-а-ать! — протянул Илья и зло стукнул палкой по стволу дерева.
— Привал, — устало сказала Анна. — Сядем, отдохнём… и ты нам всё расскажешь, Илья.
Глава 33
Илья— В общем-то, Анна мне сказала меньше, чем знает. Такое у меня впечатление, — шёпотом сказал Илья, ставя банку тушенки в костерок. — Наверное, у неё самой в голове всё перепуталось… Сатана, Бог, дети, туман.
Они сидели у крыльца салона «Оптика» на стульях, вытащенных из маленькой приёмной. Крыльцо занимало часть тротуара у старой «брежневки», ближе к торцу здания. Почти впритык к нему возвышался свежий деревянный забор с навесом над дорожкой для пешеходов. Доски вкусно пахли сосной. Над головой уютно шелестел клён. Место было по-домашнему чистенькое и тихое, что, собственно, и привлекло всех четверых.
— Она говорит, что туман — это часть его, — заметила Мёрси, которой тушенки совсем не хотелось. Она уже решила, что вывалит в котелок четыре пакетика «Супа харчо» и порежет в этот суп копчёную колбасу маленькими кубиками. Дело это неспешное, даже нудное. Котелок-то есть, есть и вода, а вот с огнём будут проблемы. Впрочем, от забора Сашка оторвал несколько досок и ловко расщепил их топориком. Топорик, конечно, полное говно и надолго его не хватит… вид у него уже сейчас такой, будто им пирамиды вытёсывали, но… но и хрен с ним, что теперь, убиться что ли?
— Саша, нам бы ещё дров, — сказала она, высыпая пакетики и заливая их водой из фляги.
— Похлёбка! — воскликнул Илья, тоже отцепляя свою флягу. Стаканчик с водкой он прижал к груди левой рукой. — Ох, не дождусь, супа хочется, как из пушки!
— Вот и лопайте пока тушёнку с сухарями, а тут ещё ждать и ждать, пока закипит…
— Анна с собой шоколадки возьмёт, — доверительно сообщил им Сашка и с треском оторвал доску соседнего забора. — Она тоже хотела суп варить! Только она, наверное, вначале за лекарствами пойдёт.
В тумане далеко-далеко в стороне звякнул трамвай. Мёрси пододвинула к себе ружьё со вставленным гарпуном, лежащее у костра. Двустволка Сашки висела у него за спиной.
— Пожрать спокойно не дадут, — вздохнул Илья и нетерпеливо закричал. — Анна! Ты чего там возишься?
В тумане скрипнула дверь.
— Иду, — спокойно ответила Анна. — Не ори на всю округу. Подумаешь, трамвай…
— Ну, как? — с любопытством спросила Мёрси.
— Хороший салон оптики. Сразу видно — бывшая квартира. Маленький и аккуратный сортир. Мёрси, там кулер стоит, не забудь фляги наполнить… — Анна спрятала в карман потушенную свечу. — Свечи у тебя есть?
Мёрси выразительно похлопала по одному из карманов.
— Картошку будем чистить? Для супа.
— Не хочется возиться, — ответила Анна. Мысли её явно бродили где-то далеко. — Лучше сунь её на угли, запечём.
— А мы тут о тебе сплетничали, — сказал Илья, восседая на стуле со стаканчиком в руках. Сашка с треском выворотил ещё две доски и стал тюкать по ним топориком.
— Вот… говорю, косточки тебе перемывали! — переждав треск, продолжил Илья. — Ты говорила, что туман — часть этого твоего… ну, понимаешь… приятеля…
— Сатаны, — просто ответила Анна. — Именно так он мне напоследок и заявил.
Мёрси вздохнула.
Илья продолжал говорить. Честно говоря, больше всего ему хотелось лечь… да хотя бы в том же салоне! Спина болела, ноги ныли. Наверное, он чересчур напрягся, когда пытался вырваться от хватки этих поганых рельсов. Как всегда, помогала «алкогольная анестезия», но — увы! — водку можно было пить до определённого предела… иначе в нашей маленькой компании появится не просто инвалид, а в жопу пьяный инвалид, которого уж точно придётся тащить на спине. Или ждать, пока этот чёртов алкаш проспится…
Разговоры отвлекали от боли.
МёрсиОна достала зеркальце. Из крохотной глубины на неё глядела совсем незнакомая девушка. Без макияжа она была совсем юной… но огромные глаза, обведённые синевой, смотрели упрямо и строго. Мёрси вздохнула и потянулась к угольку, заранее отложенному подальше от костра. Уголёк был тёплым. Она взяла его в руки и поднесла к лицу. Пахло приятно…
