и упорно продолжаю задавать один и тот же вопрос: - Откуда ты знаешь Нэстрина и что за дела у тебя с ним? Как видишь – ничего сложного. И, думается, ничего крамольного.
— Мы отпрыски семей Старшей крови, я когда-то стану скартом, как и он. Что, дьявол задери, может быть крамольного в том, что мы обмолвились парой слов перед тем, как дела заставили его отбыть в родной замок?
— Хотя бы то, что сам факт вашего разговора вскрыла одна не в меру любопытная Безымянная рабыня. А ты сейчас ведешь себя как застуканная в постели с любовником непорочная девица.
Да, я блефую, идя на поводу у своей интуиции, которой привыкла доверять. А сейчас она буквально вопит о том, что я нащупала очень любопытный секрет, ключ к которому отопрет для меня парочку дверей. И от того, насколько хорошо я разыграю свой блеф, зависит в том числе и моя жизнь. Потому что Рэн чертовски прав, когда говорит, что может с легкостью оправить меня в могилу. Для него это не кончится ровным счетом ничем, а здесь и сейчас нет моего ненаглядного Ашеса с вездесущей кочергой, чтобы в который раз за сегодня спасти честь одной отнюдь не прекрасной дамы.
— Мы с Нэстрином договорились встретиться и кое-что обсудить, - говорю я, чтобы внести хоть каплю действительности в эту околесицу. – Но он так спешил, что ушел раньше, чем я успела выкроить время. Но при этом, как мы оба теперь знаем, у него нашлась минутка-другая, чтобы поболтать о том о сём с человеком, с которым его связывает лишь поверхностное знакомство. Как-то не слишком вяжется, не находишь? Мы-то с ним старые друзья.
— Возможно, вы были друзьями в той жизни, когда одна мелкая беззубая засранка носила фамилию эрд’Кемарри, но теперь ты всего лишь рабыня в каменных сапогах, которая жива лишь благодаря моей милости. Как думаешь, сколько времени пройдет с момента, как я откажусь тебя опекать и до момента, когда твой холодный труп найдут у подножия какой-нибудь башни? Я бы поставил часа на три.
Все так, дорогой Рэн, и если бы обстоятельства круто не изменились, я бы ни за что на свете не позволила себе подобную дерзость. Хотя бы это ты должен был понять вместо того, чтобы сыпать пустыми угрозами.
— Ты мне больше не нужна, Безымянная, - глядя мне в глаза, жестко говорит он. Как будто надеется одними только словами растереть в порошок мои несчастные кости. – Ты больше не моя помощница. И, знаешь, что? Надеюсь, Взошедшие отвернуться, когда тебя будут резать, как жертвенную овцу.
К сожалению, я не успеваю выдумать достойный ответ, потому что тишину над Аринг-Холом разрывает невыносимо громкий женский вопль.
Похоже, кто-то все-таки обнаружил немного мертвых гостей праздника.
Глава двадцать восьмая
Глава двадцать восьмая
— Я надеюсь, ты понимаешь, что отмена одного наказания не повлечет за собой отмену других дисциплинарных работ?
Веланга еще раз, нарочно тщательно и не особо церемонясь о моем моральном состоянии, проверяет железный браслет на моей руке. Точнее говоря, о моем состоянии она не заботится вовсе, ни о каких его аспектах, потому что что есть силы вкручивает браслет в мое запястье. И все бы ничего, если бы изнутри на этой треклятой штуковине не было десятка крохотных кровососущих шипов, которые с наслаждением вонзаются мне в кожу. Филигранная вязь на поверхности браслета наливается тусклым алым свечением. Не будь безделушка такой мерзкой – я бы залюбовалась ее красотой.
— Ну и как ощущения? – Веланга смотрит на меня с неприкрытой издевкой.
В ответ я лучезарно – насколько это вообще возможно в моем положении – улыбаюсь.
— Великолепные.
— За одно это я бы приказала бросить тебя в подземелье и отдать в руки императорским таумати, - фыркает она. – Понятия не имею, чем ты успела отличиться перед ректором, что он так… смягчился, но не думай, что с этих пор твоя жизнь станет проще.
— И в мыслях не было, - почти искренне отзываюсь я. Потому что, хоть каменные сапоги с меня и сняли, они, по крайней мере, не болели так сильно, как «укушенное» браслетом запястье. И все же - я безумно рада вернуть легкость своей походке! Было бы неплохо заодно избавиться и от прозвища «Громыхайло», но это вряд ли. – Я могу быть свободна?
— Можешь-можешь. – Эта женщина отмахивается от меня, как от назойливого насекомого. – Семь дней, Безымянная, - бросает вдогонку, уже не поднимая головы от огромной писчей книги. – И не вздумай что-то вытворить, чтобы избежать наказания.
Я прикладываю максимум усилий, чтобы изобразись скорбь, и поскорее, пока мою клоунаду не раскрыли, выхожу вон.
Взошедшие, эта мерзкая тётка всерьез думает, что наказывает меня отработкой в библиотеке! Мне хочется нырнуть в ближайший темный уголок и от души посмеяться над ее безмозглостью. Семь дней в обществе книг и моего ненаглядного Ашеса – да я готова носить дюжину таких браслетов!
Жаль, что этот поистине хороший день омрачают три вещи.
Во-первых, Рора так и не нашлась. Зато нашлись трупы двух студентов, в связи с чем на голову всем нам свалились разгневанные родственники, комиссии с кипами нелицеприятных изобличительных бумаг и три таумати с правом неограниченно совать свой нос в каждый туалет. Лишившись Роры, я так же лишилась и постоянного источника слухов, и только теперь понимаю, каким незаменимым участником моего личном расследования она была. Представьте, что у вас разом отняли один глаз, одно ухо и одну ноздрю – вот примерно так я чувствую себя, потеряв свою единственную подругу. Хоть, положа руку на сердце, я немного скучаю и по ее непрерывной бестолковой трескотне. Помнится, у моего отца был какой-то диковинный заморский зверек, который целыми днями носился по клетке и чирикал на все голоса. Мы все по очереди проклинали его, но стоило птице сдохнуть – тишина начала неимоверно тяготить. Вот почти так же меня тяготит отсутствие Роры. Ну, разве что немного меньше.
Во-вторых, Рэн действительно от меня отказался. И сделал все возможное, чтобы весть об этом расползлась по всему Аринг-Холу еще до полудня следующего дня. И я сразу ощутила на себе последствия непрошеной «свободы»: меня дважды облили какой-то дрянью, кто-то подбросил мне под дверь окровавленную сигилу, которую я, к своему огромному облегчению, по чистой случайности обошла. Если бы зацепила «подарочек», меня могла ждать отнюдь
