Псалом 149. Славословие царства
В ответ на призыв, прозвучавший в Пс. 148:13, в данном псалме разъясняется, что Господь предназначил Израилю — привести под Его владычество весь мир, и в этом благословенная радость Израиля. Внутри группы псалмов 145 — 150 только в Пс. 149:2 Господь описывается как Царь, Которому подчиняются все другие цари (8). Метафора царствования здесь очень важна: подразумевается и расширение царства путем военных действий. Но (ср.: Ис. 45:14–25; 60:1–22; Еф. 6:10–17; Отк. 1:16) это сугубо символический образ, как у Исайи (Ис. 9:4,5,7), когда военные действия ведут к «умножению владычества Его и мира», и как в Деяниях Апостолов (15:14–18), а также как у Амоса картина подчинения язычников Давиду — это метафора, подразумевающая распространение Благой вести по всему миру. Пролог (1) предваряет народное ликование о своем Царе, спасающем их (2—4); радость народа, выполняющего свое назначение на земле (покой и торжество народа, непрестанно молящегося), и, наконец, эпилог (5–9).
1—2 Святые, т. е. нашедшие защиту в любви Господа (ср.: ст. 5, 9); Израиль — избранный (Ис. 41:8) сын, первенец (Исх. 4:22), искупленный (Исх. 6:6–7); Сион — предназначенный для царя Давида. 4 Причины хвалы: благоволит Господь, т. е. радостно принимает Свой народ; прославляет… спасением — вопреки любому противостоянию — враждебных людей или обстоятельств. Смиренных — поверженных, лишенных всякой возможности спастись самостоятельно. 5—6 На ложах… меч — преднамеренное противопоставление. Подданные Давида не призывались к военным победам. На ложах — возможно, подразумевалось возлежание на пиру Мессии (Ис. 25:6—10), а мен может означать уже одержанную победу. Но для них, как и для нас, эти победы духовные (2 Кор. 10:5), а настоящая победа одержана на Голгофе (Отк. 12:11). 7 Мщение — темная сторона дня спасения (Ис. 61:2; 63:4; Флп. 1:28; 2 Фес. 1:7–10; Отк. 14:14–19; 20:15). 8 (Ср.: Ис. 45:14–25). Красочная метафора принятия языческими народами Царя и Его Царства: принять весть — значит покориться вестнику (2 Кор. 8:5). 9 Суд писанный, т. е. записанный в книге Божьей; суд в соответствии с законом Божьим, запечатленном в Священном Писании.
Псалом 150. Всеобщая хвала!
Это самый последний псалом славы, и в нем мысль, звучащая в Пс. 149:5—9 и нашедшая свое отражение в Ис. 45:23 и Флп. 2:11, приходит к своему кульминационному завершению в гимне всех спасенных (Отк. 5:8–14, 7:9–10).
1—2 Воздать Богу достойную хвалу. С высоты Своей небесной святыни и в величии Своего небесного могущества {на тверди силы), Господь являет Свое величие, превосходящее все, доступное воображению человека. Святыня — это и Его святость, и святилище, дом Господень, который Он повелел построить, чтобы пребывать там и общаться со Своим народом, который мог приближаться к Нему через примирительную жертву. Это наивысшее проявление Его величия. Его великие свершения, начиная с сотворения всего сущего, направлены на искупление, поддержание жизни и наставление Его народа.
3—6 Хвала всего рода человеческого. Хвала отовсюду (3—5), из всех уст (6) раздается как единый вселенский хор, как кульминация, преизбыток радости ветхозаветной религии, как предвкушение славы Отца, Сына и Святого Духа, которая наполнит небеса и будет длиться вечно.
Motyer J. A.
Книга Притчей Соломоновых
Введение
Книга Притчей Соломоновых — это собрание поучений и практических наставлений из области морали и этики, представленных в двух основных литературных формах. Гл. 1—9 отличаются сложностью композиции и состоят из пространных рифмованных наставлений (нравоучений), поэтическая форма которых не может соперничать с содержанием, а некоторые стихи просто слабые. В этих главах рассматривается нравственный аспект поведения человека (см., напр.: 1:8–19). Доминируют две темы: поучения о благочестивой и мудрой жизни и порицание внебрачной связи с женщиной. Обе темы переплетаются между собой: нарушение супружеской верности — это верх глупости.
В гл. 10 — 21 картина меняется. Здесь преобладают краткие афоризмы, в большинстве случаев состоящие из одного стиха, которые тем или иным способом связаны с другими изречениями, но в целом каждое такое высказывание самостоятельно и выражает законченную мысль. Тематика этого раздела заметно расширяется, становясь более разнообразной. Наряду с часто повторяющимися темами, такими, как мудрость и отношения полов, рассматриваются и новые: природа праведности, разумное использование дара речи, взаимоотношения между людьми, работа, материальное благополучие и статус царя (характерным примером служат тексты 17:1—5).
Третья часть книги (22:17 — 31:31) включает пять дополнительных собраний притчей, разных по содержанию и форме. В них множество лаконичных изречений, которые сочетаются с более пространными высказываниями, а завершается вся книга поэмой из двадцати двух стихов.
И краткие меткие афоризмы, и более пространные нравоучения написаны тем же поэтическим языком, что и пророческие книги Ветхого Завета, но в более четкой форме. Обычно каждый стих частично или полностью выражает какую–то законченную мысль и состоит из двух полустиший, последнее из которых дополняет, уточняет первое или контрастирует с ним. Часто наблюдается тесное переплетение их смысловых значений. Так, например, в 10:1 подразумевается, что мудрый сын радует и отца и мать, а глупый сын огорчает обоих родителей. Обычно полустишия, которые отражают такой параллелизм, в оригинале состоят лишь из трех слов (часто сложных), но и в переводе читатель всегда с легкостью обнаруживает в каждой строке значимые, ключевые слова и тем самым три указующих акцента. Хорошим примером здесь могут служить тексты в 1:2—4.
Тематически материал Книги Притчей охватывает три социальных плана: семейную жизнь, придворные круги и религиозное учение. В первом случае — поучения для слушателей часто звучат как нравоучения отца или матери, обращенные к своим детям. Хотя это отчасти метафорический язык, но суть в том, что дом и семья — идеальное место для наставлений о жизни, мудрости и путях праведности (ср.: 22:6). Домашний очаг и семейный клан — исключительно благодатный источник для притчей.
Второе. В странах древнего Востока книги мудрости составляли неотъемлемую часть культуры и при дворе монарха использовались в качестве практического пособия для подготовки знати к придворной службе. Но содержание Книги Притчей не ограничивается этим направлением, оно отражает жизнь людей в целом. Однако упоминания имени царя
Соломона и других царей в надписаниях книги, а также монаршего сана и национальных интересов в ряде ее высказываний позволяют полагать, что специальные школы подготовки знати для царской службы составляли второй важный источник для сбора и использования данного материала.
Третье. В притчах отражается и интерес к таким проблемам, как сотворение мира и Божественное откровение (см.: 3:19—20; 8:22–31; 30:4–6). Этот материал уходит корнями в дискуссии о Божественной Премудрости в учебных заведениях, где готовились священники и истолкователи Священного Писания, или книжники: это «дом учения», куда Иисус сын Сирахов приглашает всех, кто желает познать пути Господни (Сир. 51:31).
Об авторе Книги Притчей и точной дате ее написания известно не много. К самым древним источникам материала книги можно уверенно отнести те пословицы, афоризмы, поучения, что использовались в повседневной жизни семьи, как указывалось выше. Они, несомненно, существовали задолго до эпохи Соломона и до возникновения Израильского государства в Палестине и продолжали развиваться и накапливаться в житейском опыте народа. Материал притчей, связанный с придворной жизнью, предположительно собирался в период от царствования Давида до плена. (О вкладе Соломона см. в коммент. к 1:1.) Третий пласт книги — материал религиозного характера — возможно, оформился в период второго Храма. Это завершающий литературный материал (гл. 1 — 9 и 30 — 31), с включением которого вся книга, с ее в основном практической направленностью, приняла свой окончательный вид.
У Книги Притчей опытный, экспериментальный подход к жизни. Она смотрит на жизнь, стремясь уяснить ее суть (включая вопросы о смысле жизни вообще и мирской мудрости в частности и о понимании таких ключевых моментов жизни, как дружба, брачные и семейные отношения) и научить практически воплощать свое понимание этой сути. Мудрость в книге понимается как образ мыслей и жизнь в соответствии с существующим порядком вещей. Глупость — образ мыслей и жизнь, которые игнорируют существующий порядок вещей.
Попытка сформулировать и собрать изречения мудрости предполагает, что мы не ограничены восприятием лишь своего собственного опыта, но учимся на примере других. На основании опыта и своего собственного, и других народов израильские мудрецы предлагают нам целую сокровищницу мудрости, из которой каждый может почерпнуть необходимые практические знания и поступать в дальнейшем более мудро.
