Эли попытался представить деда, катающего девушек на мотоцикле с коляской и тайком ворующего отцовский запас алкоголя. И, как ни странно, смог – то ли благодаря естественности образа, то ли выпитому пиву.
– В Блафф-Хаусе иногда закатывали грандиозные вечеринки, – продолжил свой рассказ старый Стоуни. – Приезжали большие люди из Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, из прочих мест. В доме ярко светились окна, что твоя римская свеча. По террасе расхаживали джентльмены в смокингах и дамы в шикарных вечерних платьях. Было на что посмотреть, – добавил старик и допил свой бокал.
– Представляю, – отозвался Эли.
Китайские фонарики, серебряные канделябры, огромные вазы с тропическими цветами, элегантная публика в стиле «Великого Гэтсби».
– Знаешь, паренек, твой дед обычно выскальзывал из комнаты и заставлял одного из слуг принести нам вниз еду и французское шампанское. Родители, по всей видимости, это знали. Мы устраивали свои вечеринки на берегу, а Эли, твой дед, все сновал туда-сюда, из дома на берег и обратно. Он знал в этом толк, если тебе интересно мое мнение. Умел всех расположить к себе. Богатство и роскошь каждый день. Я в первый раз увидел Эстер, когда он привел ее на нашу вечеринку. Она была в длинном белом платье. Хохотушка была еще та. Я с первого взгляда понял, она будет его женой, а Мэри – моей. Эли тогда просто глаз не мог отвести от Эстер Хоукин.
– Я еще в детстве понял, что они счастливы вместе.
– Они и были счастливы, – кивнул Стоуни и хлопнул рукой по стойке, желая заказать еще пива. – Знаешь, мы с Эли сыграли свадьбы с разницей в пару месяцев. Мы и потом дружили. Он дал мне денег в долг, и я смог открыть свой бизнес, знаешь, плотницкие работы. Он сказал, что даже слышать не хочет о том, чтобы я пошел в банк за ссудой.
– Значит, вы всю жизнь прожили здесь.
– Точно. Я здесь родился, здесь, пожалуй, и помру годков этак через двадцать или тридцать, – усмехнулся Стоуни. – Я много чего намастерил в Блафф-Хаусе за эти годы. Потом ненадолго отошел от дел, но когда Эстер вбила себе в голову, что нужно переоборудовать эту комнатку на втором этаже и сделать из нее спортзал, то принесла мне свои чертежи, чтобы я на них взглянул. Я рад, что она поправляется. Виски Бич – это не Виски Бич, если в Блафф-Хаусе нет Эстер.
– Что верно, то верно. Видимо, вы хорошо знаете наш дом.
– Согласен, неплохо. Я бы даже сказал, знаю его так, будто сам в нем жил. Делал в нем сантехнику. Хотя у меня нет лицензии сантехника, зато руки растут откуда надо. Я в доме делал буквально все.
– А что вы думаете о приданом Эсмеральды?
– Думаю, что если оно и было, так давно сплыло, – презрительно фыркнул старик. – Только не говори мне, сынок, что ты хочешь его отыскать. Ну а если ищешь, то я скажу тебе так: у тебя глаз твоего деда, но нет его здравого смысла.
– Пожалуй, но у кого-то другого он имеется.
– Скажи, у кого.
Иногда, если хочешь получить новую информацию, подумал Эли, нужно поделиться той, что у тебя есть. И он рассказал старику о яме в подвале. Стоуни выпятил нижнюю губу и задумался.
– Что такого, черт побери, можно было зарыть в этом подвале? Понимаю, была бы там земля, так ведь пол там – сплошной камень. Есть и получше места, где можно спрятать сокровища, если ты действительно их ищешь. Если хочешь знать мое мнение, дом – лучшее для этого место. Было это давно, еще в мои времена. Тогда в доме имелись лестницы за стенами, чтобы слуги могли подниматься и спускаться по ним, не тревожа членов семьи и гостей. Первое, что сделала Эстер, став хозяйкой дома, приказала их закрыть. Эли имел неосторожность рассказать ей, что дети теряются, застревая там. Он наполовину выполнил ее требование. Это в его духе, он не любил доводить дела до конца. Но Эстер решительно настояла на своем. Я лично заделал все входы, точнее, с помощью троих парней, которых специально нанял для этого дела.
То, что Эстер не заперла, она переделала сама – комнату для завтраков и еще одну спальню и ванную на втором этаже.
– Первый раз слышу.
– Она тогда носила под сердцем твоего отца. Все, кто жил в Блафф-Хаусе, так или иначе приложили руку к переделке. А ты, сынок, что задумал тут сделать?
– Пока еще не решил. Этот дом принадлежит бабушке.
– Привези ее обратно, – с улыбкой предложил Стоуни.
– Я как раз и собираюсь. А вы не подскажете, где проходили эти потайные коридоры?
– Легко, – ответил старик и, вытащив из кармана карандаш, потянулся за салфеткой. – Руки у меня уже не такие ловкие, как раньше, но память, слава богу, еще ничего.
За вечер новые знакомые усидели изрядное количество пива. Правда, за то время, пока Эли выпивал один бокал, Стоуни приканчивал два. Эли был чертовски рад, что ему не нужно садиться за руль. Он обрадовался еще больше, узнав, что Стоуни пришел в паб пешком.
– Мы подвезем вас, – пообещал Эли.
– Не нужно. Я живу рядышком, – ответил старик и пошутил: – Сдается мне, новый Лэндон положил глаз на мою девушку.
– Я не знаю, сумеет ли этот новый Лэндон починить мне дверь, – заявила, подойдя к ним, Эйбра и взяла старика под руку. – Я возьму у Эли ключи и развезу вас по домам.
– Я оставил машину дома, так как надеялся, что меня отвезешь ты, – ответил ей Эли.
– Вообще-то я пришла пешком.
– На таких каблуках? – спросил Эли, кивнув на черные шпильки.
– Нет, вот в этих, – ответила Эйбра и вытащила из сумки, пару кроссовок. – Придется снова надеть их, раз уж мы все пойдем домой на своих двоих.
Она переобулась и застегнула «молнию» куртки. Когда они вышли на улицу, она взяла обоих мужчин под руки.
– Похоже, мне сегодня достался главный приз – двое самых красивых мужчин.
И притом не вполне трезвых, подумала она.
Несмотря на возражения Стоуни, они сделали крюк, чтобы довести старика до его аккуратного домика. Не успели они приблизиться к нему и на пару шагов, как до них донесся громкий собачий лай.
– Успокойся, Присси! Свои!
Лай стих и перешел в возбужденное повизгивание.
– Старушка почти уже ничего не видит, – пояснил Стоуни, – но слух у нее по-прежнему тонкий. Никто не пройдет мимо моей красавицы Присси. А вы ступайте и займитесь тем, чем положено заниматься юной парочке в пятницу вечером!
– Увидимся во вторник, – произнесла Эйбра и чмокнула старика в щеку.
Дождавшись, когда в окнах дома зажегся свет, они вернулись на дорогу и зашагали обратно.
– Во вторник? – спросил Эли.
– Два раза в месяц, по вторникам, я делаю у него в доме уборку, – объяснила Эйбра. – Правда, его жену Мэри я не знала, она умерла пять лет назад. У них было трое детей. Сын и две дочери. Сын живет в Портленде, в штате Мэн. Одна из дочерей – в Сиэтле. Вторая в округе Колумбия. Но они не забывают старика. Разумеется, есть у него и внуки. Кажется, восемь, и еще пять правнуков. Он сам себя обслуживает и всегда рад, если кто-нибудь заглядывает к нему в гости.
