он всегда был уверен, что ни одна из его дочерей не способна на подобную низость. Думал, Эля растолковала Тане и Юле, как надо вести себя с мальчиками, рассказала о девичьей чести и гордости. Старший Лазарев, конечно, понимал, сейчас не стародавние времена, и никто теперь не хранит девственность до свадьбы, даже они с Элей познали прелести плотской любви, прежде чем поженились. Но он надеялся, что его дочери будут заниматься этим только с теми, кого любят, по большой взаимной симпатии. А сразу два парня никак не могут быть любимыми. Это называется блядство… Чернота в душе разрасталась. Так могут себя вести только слабые на передок шлюхи. Сердце барабанило в груди взбесившимся маятником, старший Лазарев потянулся к карману пиджака, туда, где у него всегда лежали таблетки для своего барахлящего мотора. Он положил одну таблетку под язык и обессиленный прислонился к стене… Какой стыд! Позор! Как он будет людям в глаза смотреть, воспитал не порядочную девушку, а любящую сексуальные извращения шлюху. Казалось, почва стремительно уходила из-под ног, превращаясь в топкое зловонное болото.
Из комнаты в коротком халатике вышла Юля… На ее лице совсем не было смущения, наоборот, голубые глаза смотрели с вызовом и даже насмешкой.
– Папочка, а тебе никто не говорил, что прежде чем входить в комнату взрослых дочерей, нужно стучаться?
Ее беспардонная наглость на некоторое время ввела старшего Лазарева в ступор.
– Шлюха… Моя дочь шлюха, – наконец зашипел он все тем же срывающимся хриплым голосом. – Я всегда во всем тебя защищал, а ты ведешь себя как последняя шалава… Творишь в родительском доме такую низость. Как тебе не стыдно, Юля?!
– А что такого, папочка, вы же с мамой трахаетесь, почему мне нельзя, видишь ли, девочка выросла, у нее теперь есть физические потребности, которые ты своих приходом… помешал удовлетворить.
Свежекупленный живой карп вдруг забился в пакете и пустился вскачь по полу коридора
Николай Алексеевич отвесил Юле звонкую оплеуху.
– Ты даже не стесняешься, никогда не думал, что моя дочь будет способна на такие поступки! Падших женщин всегда презирали. Женщина должна быть целомудренной, хранительницей очага.
Красавица-блондинка вспыхнула, голубые глаза зло сузились, а с пухлых губ сорвался издевательский хохот.
– Да пошел ты, папочка, со своими доисторическими нравоучениями… В жизни надо все попробовать, чтобы потом не было обидно за бесцельно прожитые годы.
Совершенно безобразная кощунственная мысль пришла в голову юной блондинке: «А что если?..» Симпатичное личико осветилось коварством.
– Слушай, папочка, – красивая девичья ручка легла на лацкан недорогого мужского костюма, девичьи губы растянулись в соблазнительно-лукавой улыбке, – раз уж ты помешал мне с мальчиками, то давай с тобой займемся этим. Хочешь меня трахнуть?! Уверена, тело у меня намного лучше, чем у мамочки, ей ведь уже почти полтинник, а мне только девятнадцать.
Старшему Лазареву показалось, что у него начались галлюцинации, только этим можно было объяснить услышанные сейчас слова. Светловолосая девушка, пошло вильнув бедрами, облизывая пухлые губы, вплотную приблизилась к окаменевшему от шока отцу и стала игриво водить своим пальчиком по его воздымающейся груди, а затем пальцы двинулись ниже к животу.
– Папочка, – прошептала она томно, – знаешь, я ведь могу и в попку дать, хочешь попробовать что-то новенькое, как в настоящем порно? Уверена, вы с мамочкой не практикуете анальный секс. А мальчики говорят, там горячей, точно в духовке, и сдавливает сильнее. А какие фокусы я могу проделывать языком, улет на седьмое небо обеспечен.
Карп снова шумно забился в пакете, выводя Николай Алексеевича из транса. Он размахнулся и влепил дочери еще одну пощечину, на этот раз не сдерживая себя, светловолосая голова мотнулась в сторону. Мужские руки с силой оттолкнули девушку от своего тела, она отлетела в сторону и, ударившись о косяк двери, болезненно вскрикнула.
– Да как ты смеешь говорить такое?!! – заорал взбешенный Лазарев. – Ты совсем выжила из ума?! Я, между прочим, твоей отец… Как ты можешь предлагать подобное непотребство?! Просто не верю своим ушам!
Юля нервным движением убрала волосы с лица, голубые глаза горели злостью.
– Только попробуй еще раз поднять на меня руку, старый дурак!..
– Еще как попробую, я всегда был с тобой ласковый, прощал многие твои выходки! Но это уже за гранью, за гранью всего! – продолжал орать Николай Алексеевич. – Даже последние подзаборные шлюхи не додумались бы до такого!
– Ты отсталый от жизни неудачник! – шипела блондинка в ответ.
Тяжёлая мужская рука снова опустилась на нежную девичью щеку. Светловолосая девушка не осталась в долгу, замахнулась и отвесила отцу оплеуху.
– Не смей меня бить, старый пердун!
Николай Алексеевич зашатался не столько от силы удара, сколько от удивления, что это вообще могло произойти. Голова невыносимо раскалывалась, в нее никак не укладывалась информация – его младшая дочь только что подняла на него руку, а за несколько минут до этого предлагала себя трахнуть. Она просто сумасшедшая!
Но злая блондинка-фурия на этом не остановилась:
– Если бы ты знал, занудный дурак, как меня достали твои нравоучения! Но я тебя больше не стану слушать, понял!.. Ты мне вообще никто и звать тебя никак. Ты мне не отец, папочка!
Казалось, в ласковую девчушку, которой она всегда была, вселился дьявол, вся нечистая сила вместе взятая, иначе просто невозможно объяснить то, что она вытворяла.
– Ты сошла с ума?!
– Слава богу, мой отец совсем другой человек! Такое вечно брюзжащее ничтожество не может быть моим отцом!
– Да что ты такое говоришь?! – недоумевал Николай Алексеевич.
– Ах, бедненький, ты не в курсе, судя по всему, мамочка всю жизнь тебя за нос водила.
Николай Алексеевич почувствовал себя летящим в пропасть, черную-черную пропасть… Поезд, мчащийся в голове, крошил извилины в кровавую кашу.
– Как понять «водила за нос»?! – вырвался хрип из мужского горла.
Блондинка побежала к себе в комнату.
– Вот, смотри, что я нашла на антресолях, – вернувшаяся Юля сунула в трясущиеся мужские руки какую-то старую фотографию.
Николой Алексеевич глянул, на ней был изображен довольно популярный актер Вадим Бердник, молодой еще совсем, зеленый, похоже, слава к нему пришла позже даты фотографирования. «Эля любит фильмы с его участием, – пронеслось в мозгу у Николая Алексеевича, – они ведь про любовь, и она всегда ревет, когда их смотрит. Моя Эля такая эмоциональная».
– А теперь почитай надпись на обороте, папочка, – последнее слово светловолосая красавица
