Скафандр просканировал Хоури, снял размеры, чтобы адаптироваться к ее фигуре. Ана стояла на месте, когда скафандр шагнул вперед и принял ее внутрь себя; это сопровождалось кратковременным приступом клаустрофобии. Уже через несколько секунд он плотно застегнулся и наполнился гель-воздухом, что позволяло ему двигаться без риска раздавить обитателя.
Он задал Хоури несколько вопросов насчет подгонки оружия и регулировки автономных систем и произвел необходимые изменения. Конечно, в зале номер два присутствовали разновидности только самого легкого оружия. Подготовленные учебные сценарии очень органично соединяли реальные физические действия и виртуальное применение вооружений, с одним условием: каждый аспект тренировки должен восприниматься с полной серьезностью, в том числе безграничные возможности скафандра по усовершенствованию процесса расправы с врагами, которых угораздит попасть в его боевое пространство.
Бойцов было трое, не считая Хоури. Ее всерьез не рассматривали в качестве участника десанта на поверхность планеты.
Командиром была Вольева. Хотя в ее разговорах с Аной и проскакивали намеки, что она родилась в космосе, ей много раз доводилось высаживаться на планеты, и она приобрела необходимые рефлексы, увеличивавшие шансы выживания. Среди этих рефлексов было и глубочайшее уважение к закону всемирного тяготения.
То же самое можно было сказать и о Суджик. Она родилась либо на обитаемой станции, либо в субсветовике, но посетила достаточно планет, чтобы ходить по их поверхности, не ломая себе кости. Ее хрупкость, подобная обманчивой хрупкости клинка, нисколько не обманывала Хоури. Суджик была как здание, сооруженное талантливым архитектором, который прекрасно знал, какие нагрузки предстоит выдержать постройке, и с наслаждением придавал ей изысканную легкость и красоту.
Кьярваль, всегда сопровождавшая Суджик, очень сильно отличалась от подруги. Она и на химерика была мало похожа. Все члены ее тела были натуральными, но в тоже время в ней не чувствовалось ничего человеческого. Лицо плоское и гладкое, будто оптимизированное для пребывания в водной среде неизвестной планеты; сетчатые кошачьи глаза лишены зрачков. Ноздри и уши напоминали жаберные отверстия, а рот представлял собой невыразительный разрез. Он почти не двигался, когда женщина говорила, но всегда был искривлен, придавая лицу выражение некоторой экзальтации. Она не носила одежды, но даже в прохладном помещении склада казалась не нагой, а скорее обтянутой каким-то эластичным по лимером. Настоящая ультра, иначе говоря, существо загадочного, явно не дарвиновского происхождения.
Ана слышала о биоинженерных проектах по созданию особых человеческих линий, проводившихся подо льдами таких планет, как Европа, и о людях, приспособленных к жизни в космических кораблях, заполненных водой. Сула казалась живым выходцем из этих легенд. Но вообще-то, она с тем же успехом могла быть и чем-то совершенно иным. Возможно, на все эти трансформации Кьярваль пошла из чистого каприза и они не имели никакого практического смысла. Но возможно и другое: они служат прикрытием для чего-то важного – например, маскируют совершенно иную сущность.
Как бы там ни было, Сула посещала разные планеты, и сейчас это было главным.
Садзаки тоже знал уйму миров, но сейчас он находился на Ресургеме, и было неясно, какую роль этот человек сыграет в освобождении Силвеста, если оно состоится. О триумвире Хегази Хоури знала мало, но по отдельным репликам составила впечатление, что его нога ни разу не ступала на то, что имело естественное происхождение. Неудивительно, что Садзаки и Вольева делегировали триумвиру Хегази обязанности тылового обеспечения. Ему бы не позволили – да он и сам не хотел – высадиться на Ресургем.
Оставалась Хоури. Ее опыт не вызывал сомнений, и сама она не пыталась их посеять. В отличие от других членов команды, она родилась и воспитывалась на планете и, что еще важнее, участвовала там в боевых действиях. Ультра же высаживались почти исключительно ради торговли или туризма – любили они посмеяться над нелепой приземленной жизнью «эфемерных» обществ. Хоури побывала во множестве переделок, где жизни лишиться проще простого. Но ей повезло – прошла через все сражения почти неискалеченной.
С этим никто на корабле не спорил.
– Но эта высадка – не то, к чему я тебя готовила, – сказала ей Вольева вскоре после мятежа пушки. – Совсем не то. Я не сомневаюсь, что ты справишься со скафандром не хуже любой из нас и вряд ли струсишь под огнем противника.
– Ну, так в чем же…
– Я не могу снова подвергнуть риску жизнь моего артиллериста. – Они разговаривали в «Пауке», но Вольева все равно понизила голос. – На Ресургеме достаточно трех человек, а это значит, что в твоем участии необходимости нет. Не только я, но и Суджик, и Кьярваль умеют обращаться со скафандрами. Фактически мы уже приступили к подготовке.
– Тогда разреши мне хотя бы потренироваться.
Вольева подняла руку, явно намереваясь отказать и в этой просьбе, но тут же передумала.
– Ладно, Хоури. Будешь тренироваться с нами. Только это ничего не меняет.
О да, это Ана понимала.
Между Вольевой и Хоури сложились совсем другие отношения, после того как Ана рассказала запасную «легенду», будто она лазутчица от другой команды. Эту версию задолго до инцидента с орудием придумала Мадемуазель, и получилось отлично. Хоури нарочно не упомянула «Галатею», но намек был достаточно прозрачен, чтобы Вольева могла додуматься сама, получив от этого процесса определенное удовлетворение. Пускай и не бог весть какая хитрая приманка, но Вольева ее заглотила – а это самое главное. Приняла она и сказочку насчет Похитителя Солнц, что он-де часть рукотворной программы инфильтрации; похоже, на данный момент ее любопытство удовлетворено. Теперь Хоури с Вольевой равны, у обеих есть что прятать от остальных членов команды.
– Само собой, – сказала Ана.
– Не расстраивайся, – усмехнулась Вольева. – Такое впечатление, что тебе очень хочется встретиться с Силвестом. У тебя будет шанс, когда мы вернемся на борт.
Хоури улыбнулась:
– Ну, для этого надо будет хорошенько потрудиться.
Зал номер два был копией тайного склада – с той лишь разницей, что он пустовал. В нем поддерживалось давление выше одной стандартной атмосферы. В этом не было ничего особенного – он представлял собой самый большой резервуар пригодной для дыхания газовой смеси, и, когда возникала необходимость войти в отсек, где обычно был вакуум, в него перекачивался воздух отсюда.
Сила тяжести здесь почти всегда соответствовала одному g, она обеспечивалась ускорением корабля или вращением цилиндрического зала. Сейчас двигатели не давали тяги – корабль висел на орбите Ресургема, – так что пришлось раскрутить зал. Сила тяжести была направлена от его продольной оси к стене; в центре она отсутствовала, предмет свободно зависал в воздухе на несколько минут, пока какой-нибудь толчок не уводил его в сторону. А потом его уносило все дальше и дальше, все ниже и ниже. При этом ничто в зале не падало по прямой; во всяком случае, так казалось наблюдателю, находившемуся у стены.
Они вошли в зал через торцевую стену. Стальная дверь моментально затворилась. С внутренней стороны она была покрыта ожогами и вмятинами от оружия различных систем. Точно такие же следы виднелись на цилиндрической стене зала. Видеоаппаратура скафандра, позволявшая Хоури различить любую точку с любого расстояния, показала, что нет квадратного сантиметра, который бы не был обожжен, исцарапан, продырявлен, оплавлен или разъеден каким-нибудь видом оружия. Вероятно, первоначально стена была серебристой, но с годами стала почти красной от бесчисленных ранений.
Зал освещался не стационарными источниками, а свободно плавающими приборами; каждый выбирал себе участок стены и заливал его ярким неестественным светом. Эти штуковины непрерывно перемещались, напоминая рой испуганных светляков. Ни одна тень в зале не могла продержаться более нескольких секунд; в какую сторону ни смотри, через миг-другой там все растворится в ослепительном сиянии.
– Уверена, что справишься? – спросила Суджик, когда за ними задраилась дверь. – Не вздумай повредить скафандр. Знаешь, как у нас говорят? Испортишь один, купишь другой.
– Ты лучше о своем позаботься, – огрызнулась Хоури и переключилась на приватный канал, чтобы ее могла слышать только Суджик. – Мне показалось или ты в самом деле меня недолюбливаешь?
– С чего ты взяла?
– Наверное, это как-то связано с Нагорным…
Хоури осеклась, сообразив, что приватные каналы связи фактически таковыми не являются. С другой стороны, она не собиралась говорить ничего такого, что не было бы известно любому возможному слушателю. Особенно Вольевой.
– Впрочем, я ничего про него не знаю, за исключением того, что вы были близки.
