особенно крупные, были насыщены офицерами. В это время в Москве их было до 50 000, в Киеве 40 000, в Херсоне и Ростове по 15 000, в Симферополе, Екатеринодаре, Минске по 10 000 и т. д. В поход же из Ростова и Екатеринодара вышли по 3000 человек, то есть 0,6 процента от 500 000 офицеров[107]…
Что же происходило в это время на Кубани? Положение в крае было такое же, как и на Дону. Отношение казаков к большевикам – аналогичное. Фронтовые части, посылаемые с Кавказского театра войны командующим фронтом генералом Пржевальским, были распропагандированы. Тихорецкую занимала большевистская 39-я пехотная дивизия, станицу Гулькевичи – комиссар Никитенко. Из Новороссийска надвигался отряд «военного министра» юнкера Яковлева. Кроме того, на Кубани положение осложнялось еще настроением иногородних, легко принимавших большевизм, который нес им уравнение в правах с коренным населением края – казаками.
25 октября войсковым атаманом был избран полковник А.П. Филимонов. Во главе правительства стоял бывший бакинский городской голова, социалист-революционер Л.Л. Быч. Краевая Рада возглавлялась Рябоволом. Дважды приезжал с Дона на Кубань генерал Алексеев, но и в его речах не было бодрости.
Командующим Кубанской армией был назначен генерал Черный. Одновременно полковник Улагай 29 ноября начал формировать первый отряд. 9 января генерал Черный ушел, его на неделю сменил генерал Букретов, а затем генерал Гулыга. Формирование отряда полковника Улагая не шло. 6 декабря был сформирован отряд войскового старшины Галаева, а 2 января – капитана В.Л. Покровского. Оба отряда имели по 350 человек при 2 орудиях и 4 пулеметах. Были разоружены запасные «большевизанствовавшие» части в Екатеринодаре, а затем Покровский сделал удачный налет на станицу Тимашевскую.
К этому времени связь с Доном прервалась. Тихорецкая оказалась окончательно в руках 39-й дивизии, высланный с Дона на Кубань отряд капитана Беньковского на ст. Тимашевской был предательски разоружен большевиками, при содействии полковника Феськова, не сдержавшего данного отряду слова. Офицеры отряда были отвезены в Новороссийскую тюрьму.
20 января в Екатеринодаре были созваны все офицеры. Грустно прозвучала речь полковника Деменика, бывшего командира 154-го пехотного Дербентского полка, предложившего сложить оружие, но совершенно иначе рисовал себе обстановку генерал-квартирмейстер Полевого штаба генерального штаба полковник Н.Н. Лесевицкий, призвавший поднять оружие против врага. Тут же был сформирован его отряд в 800 человек, 2 орудия и 4 пулемета. Этот блестящий офицер, Георгиевский кавалер, доблестно дрался до конца февраля. Болезнь заставила его оставить фронт и, при выходе армии в поход, остаться в аулах, где он был обнаружен и расстрелян большевиками.
22 января красные силами до 4000 человек двинулись из Новороссийска на Екатеринодар. Под станцией Энем их встретили отряды войскового старшины Галаева и капитана Покровского. Галаев защищал узкую дамбу через болотистые подступы к городу, а Покровский ударил красных в тыл. Большевики были разгромлены. Комиссары Яковлев и Сарадзе – убиты. Мы потеряли убитыми всего трех человек, но эти потери были весьма чувствительны: пали войсковой старшина Галаев и женщина-прапорщик Татьяна Бархаш, которая в критический момент вскочила на мост и пулеметом в упор смела врага. В командование вступил капитан Покровский, который ночным налетом 24 января взял станцию Георгие-Афипскую, атаковав вокзал при свете станционных фонарей. Он был произведен в полковники и скоро назначен командующим всеми кубанскими отрядами.
Суживающееся кольцо большевиков заставило отряды медленно отходить к городу. Положение становилось все отчаяннее. Новый командующий армией полковник Покровский, приехав с фронта, созвал в реальном училище всех офицеров гарнизона. Обрисовав тяжесть положения на фронте, где офицеры, будучи ранены, стрелялись, чтобы не попасть в плен, он приказал всем собравшимся составить сотни и двинуться на фронт. Дошло до фронта фактически меньше половины.
27 февраля разыгрался последний бой у полустанка Лорис перед самым городом. Будучи обойдены бригадой красных слева, мы отошли к городу. 28 февраля Кубанское правительство, совместно со всеми отрядами, покинуло город, и 1 марта все сосредоточились в ауле Шенжий. Здесь части были слиты в 1-й Кубанский стрелковый полк под командой подполковника Туненберга (силой в 1200 штыков). Кроме того, были образованы еще: Пластунский отряд полковника Улагая (50 пеших, 50 конных), Черкесский конный полк (600 сабель), батареи есаулов Крамарова[108] и Корсуна и Кубанская дружина охраны Государственного банка.
Было решено двигаться в Баталпашинский отдел, где и ожидать лучших дней. Отряд, дойдя до станции Пензенской, узнал о движении генерала Корнилова на Екатеринодар и, повернув, решил атаковать город из-за Кубани с востока. Однако авангард дальше аула Дворянского на правом берегу Кубани не продвинулся. 9 марта полковник Кузнецов, будучи внезапно атакован большевикам, ушел в горы. Кроме того, мы наткнулись на трупы офицеров, посланных для отыскания генерала Корнилова. Этих офицеров по ошибке зарубили черкесы, приняв их за большевиков.
Попытка отряда двинуться на восток потерпела неудачу, так как дальше реки Псекупс большевики отряд не пустили. Оставалось уходить в горы. Ночью отряд двинулся между аулами в направлении станицы Калужской. Настроение всех чинов отряда было очень подавленное.
11 марта у станицы Калужской отряд наткнулся на густые цепи красных казаков с артиллерией. Постепенно в бой влился весь Кубанский отряд. Большевики стали его сильно теснить. В самый тяжкий момент боя на левом фланге полковник Улагай удачно атаковал красных, двинулся и правый фланг. В это же время сзади по холмам начали спускаться цепи обоза, который поднял атаман полковник Филимонов. Это были уже последние резервы. Но в этот момент к отряду прибыл разъезд черкесов, оповестивший о подходе частей генерала Корнилова. Эта весть окрылила бойцов, и дружным ударом враг был сбит, и станица занята. Утром выпал глубокий снег. Дул сильный ветер, и было видно сквозь мглу метели, как в Калужскую с севера тянулся обоз с ранеными отряда генерала Корнилова. На улице станицы стояли занесенные снегом, увязшие в грязи кубанские пушки. Но на душе было бодро, ибо во главе всех стал генерал Корнилов.
Ю. Сербин[109]
Генерал В.Л. Покровский[110]
Прошло 45 лет с того момента, когда на Кубани образовался узел сопротивления против богоборческой власти, против большевизма, захлестнувшего не только центр России, но пробравшегося уже и на юг (Дон, Кубань).
К концу 1917 года обстановка на Кубани в кратких чертах была такова.
На территории Кубанского войска царили мир и тишина. Революционный угар не потряс еще жизни станиц войска, самобытности, и уклад патриархальности в семейных очагах, являвшийся фундаментом войсковой казачьей жизни, не был еще поколеблен, за исключением нескольких населенных пунктов, где проживал иногородний элемент, энергично подтачиваемый красной пропагандой.
Столица Кубани город Екатеринодар и
