в районе расположенных вблизи Екатеринодара кубанских станиц. Покровский решил идти на выстрелы (изредка был слышен отдаленный гул артиллерийской стрельбы) для соединения с Корниловым.
Он двинул отряд к аулу Дворянскому, лежавшему недалеко от станицы Пашковской, выше по течению Кубани, где можно было переправиться через эту реку. На другой берег Кубани был переброшен батальон Кубанского стрелкового полка под командой командира батальона полковника В.В. Крыжановского.
Дальнейшая переброска частей полка была остановлена потому, что артиллерийская стрельба не давала больше о себе никаких признаков. Настала зловещая тишина. Видимо, Корнилов куда-то свернул, но куда?
Большевики немного отрезвели после своих екатеринодарских праздников и начали нажимать на хвост отряда. В ауле Шенджий они натолкнулись на арьергард отряда, двигавшийся к аулу Дворянскому для форсирования Кубани. В происшедшем там бою отряд потерял сотню-другую кубанцев, окруженных красными, но успевших все же прорвать их фронт и уйти в горы.
Покровский решил оторваться от наступавших красных; попытка переправы через Кубань окончилась неудачно. Воспользовавшись малоизвестными лесисто-болотистыми путями, он двинул отряд форсированным маршем в район станиц Пензенской и Калужской, откуда он предполагал продолжать движение по намеченному ранее плану.
Уничтожив часть артиллерии, отряд начал движение; ночь прошла спокойно, но на рассвете в районе станицы Пензенской отряд столкнулся с преградившими ему путь большевиками. Начался бой, бой большого напряжения. В центре стойко и доблестно держались юнкера Киевского военного училища. Красные начали охватывать фланги, но полковник Улагай со своими пластунами и полковник Косинов[112] с конными кубанцами пытались ликвидировать обходное движение красных.
В помощь дерущимся на боевых участках были привлечены все, бывшие на повозках обоза, а также члены правительства и Рады. Это была поистине величественная картина, когда все старики и сам войсковой атаман полковник Филимонов с винтовками рассыпались в цепь, чтобы поддержать фронтовиков и продолжить борьбу. Все же положение отряда было катастрофическое. Чувствовалось, что вот-вот сдаст моральная упругость у чинов отряда и у бойцов появится тлетворное чувство отказа от борьбы.
В этот критический момент со стороны черкесских аулов показались два всадника, которые полным наметом приблизились к командующему центральным боевым участком полковнику Киевского военного училища Туненбергу и что-то кричали. Оказалось, что эти два всадника были черкесы. Они на ломаном русском языке старались объяснить, что в их аулах, в двух переходах, находится Корнилов.
Полковник Туненберг сразу не поверил их словам, считая, что имеет дело с провокаторами, и даже хотел их повесить. Окружающие Туненберга убедили его не делать этого и стали подробно расспрашивать черкесов о Корнилове. О привезенном известии узнали два юнкера, прибежавшие с позиции с докладом к Туненбергу, которые после свидания с ним вернулись в свою часть. Эта радостная весть, как электрический ток, распространилась по всему фронту отряда. Раздалось «Ура!» – сначала в центре, потом распространилось на фланги, и все инстинктивно двинулись вперед. Этот бросок сбил красных, они были ошеломлены и в панике бежали в сторону Екатеринодара.
Вскоре, к вечеру, от Корнилова прибыл и разъезд, а затем, на другой день, в станицу Калужскую втянулся и его обоз с ранеными. Это было в десятых числах марта 1918 года.
Через два дня корниловские части после тяжелого уличного боя овладели станицей Ново-Дмитриевской, расположенной по соседству с Калужской, в районе которой находился Кубанский отряд.
Покровский, взяв с собой конвой, отправился представиться генералу Корнилову, который встретил его не особенно приветливо – а ведь он дал генералу Корнилову больше бойцов, чем у Корнилова в этот момент оставалось в строю. Кубанский отряд влился к Корнилову, а Покровский остался не у дел.
При свидании с Корниловым выяснилось следующее. Учитывая безвыходное положение добровольцев на Дону, он вывел их, имея намерение перейти в Кубанскую область и соединиться в Екатеринодаре с кубанцами. Следуя все время с боями, Корнилов на пути встретил у станицы Кореновской сильный отряд красных всех родов оружия. После упорного, тяжелого боя станица Кореновская была Корниловым взята, но здесь он узнал, что Екатеринодар белыми оставлен и что белые ушли в черкесские аулы.
Тогда Корнилов свернул с Екатеринодарского направления на Усть-Лабинскую, где, переправившись через Кубань и выдержав серьезные бои под Усть-Лабинской и Филипповскими хуторами, вышел в полосу черкесских аулов, а затем встретился с частями Покровского.
Жаль, очень жаль, что большинство историков, описывавших и описывающих 1-й поход, как-то умалчивают о той роли, которую в тот период «Смутного времени» сыграл Покровский. Как-то стесняются отдать ему должное, а между тем такое признание исполнения им своего долга он вполне заслужил. Даже на панихидах забывают вспомнить о рабе Божием Викторе. Некоторые лица, особенно в заметных чинах, просто игнорируют его память, как малозначащего «вундеркинда». Пусть бы побольше было таких «вундеркиндов»! Тогда русское офицерство, насчитывавшее около 400 000 офицеров, дало бы 1-му походу не 3000 офицеров, а больше. Прав был генерал Алексеев, который, провожая на место вечного упокоения погибшую в первых боях с красными молодежь, говорил: «Бедные орлята! А где же орлы?..»
В. Третьяков[113]
Первые добровольцы на Кубани и кубанцы в 1-м походе[114]
После захвата в России в 1917 году власти большевиками, к концу года, борьба на фронтах совершенно прекратилась, и кубанские части, вместе с другими, стали возвращаться домой. Помимо усталости от трехлетней войны и долгой разлуки с семьями, сказалась и пропаганда большевиков, и казаки, по прибытии на Кубань, самовольно расходились по своим станицам.
На Кубань же со всех сторон надвигалась гроза. С севера большевистские отряды из Центральной России, а с юга совсем разложившиеся солдатские части Кавказской армии, возвращавшиеся через Кубанскую область к себе домой.
Кубанский войсковой атаман и краевое правительство, с ведома командования Кавказской армии, приступило к организации обороны края. Командующим войсками Кубанской области был назначен Генерального штаба генерал К.К. Черный, а начальником Полевого штаба генерального штаба полковник Б.Г. Науменко, оба коренные кубанские казаки.
В распоряжении командующего войсками в Екатеринодаре оказались лишь кубанские офицеры, возвратившиеся со своими частями с фронта, неказачьи офицеры, прибывшие одиночным порядком, Екатеринодарская школа прапорщиков всех казачьих войск и старики казаки немногих ближайших станиц.
В конце ноября был сформирован первый небольшой добровольческий отряд под командой лихого войскового старшины Галаева, терского казака, служившего в линейном полку Кубанского казачьего войска, а батареей отряда командовал Георгиевский кавалер капитан Е. Полянский[115]. В декабре – второй добровольческий отряд под командой Георгиевского же кавалера военного летчика капитана Покровского.
В январе 1918 года был создан самый большой добровольческий отряд «Спасения Кубани», под командой Георгиевского кавалера Генерального штаба полковника Лесевицкого. Ядро этого
