вы – совершенство.
– Ко мне сватается замминистра, милый. Приходи, когда станешь хотя бы генерал-полковником.
Однако взгляд Ады обещал совсем другое.
– Чёрт! – пробормотал рослый и машинально потёр обручальное кольцо.
Ада опять не улыбнулась.
– Ваш друг здесь прятался? – уточнил второй милиционер.
Тишина.
– Мы говорили с охранниками, – напомнил черноволосый. – Они рассказали всё, что знали. Или то, что им разрешили рассказать.
– Руслик проигрался.
– Много?
– Я не знаю, но раз он не обратился за помощью ни ко мне, ни к родителям – очень много.
– Он часто обращался?
– Никогда. Но Руслик знал, что у меня есть деньги и если станет совсем плохо – я обязательно помогу.
– Почему же не обратился? По вашему мнению, конечно.
– Помимо всего прочего, Руслик знал мой финансовый потолок, – ровным голосом сказала девушка. – Поэтому я и подозреваю, что речь идёт об очень большой сумме.
– Вы знали, что он здесь прячется?
– Узнала вчера.
– Охранники позвонили?
– Охранники знали, что Руслик может приезжать, когда ему вздумается, – медленно ответила Ада. – Нет, всё получилось случайно: мы с друзьями решили устроить вечеринку и позвонили Руслику. А он сказал, что здесь. Мы сначала не поняли, что случилось, подумали, что он решил уединиться с очередной подружкой… Руслик… весьма любвеобилен.
– Вы ведь сказали, что любовники? – растерялся брюнет.
– Но я не сказала, что мы единственные друг у друга, – легко ответила Ада.
– Извините.
Рослый отвернулся. После второго прикосновения к кольцу он старался не смотреть на девушку.
– В общем, когда Руслик объяснил, что случилось, мы решили приехать к нему.
– Зачем?
– Родители моих друзей – люди со связями, мы хотели точно выяснить, что случилось, и понять, как можно помочь. Но к сожалению, мы опоздали.
– Его здесь не было?
Отвечать на этот вопрос девушка сочла ненужным.
– Мы поговорили с охранниками… и узнали то, что узнали вы.
– В доме были следы борьбы?
– Нет.
– Вы уверены?
– Я бы не стала скрывать.
– Вас могли заставить скрыть следы, например, угрозами, – вздохнул черноволосый.
И этот вздох показал девушке, что она сумела убедить недоверчивого брюнета в своей непричастности к случившемуся. Что же касается рослого, то он… последние четверть часа вообще не думал.
– Если это так, вы тем более ничего от меня не узнаете. Но угроз не было. И следов не было. – Ада помолчала. – Вы его найдёте?
– Только в том случае, если его отпустят, – честно сказал рослый.
– Что?
– Мы думаем, что ограбление соседнего дома не более чем прикрытие, – угрюмо произнёс черноволосый. – Бандиты решили, что раз госпожа Збарская их видела и сможет описать, она стала опасной. Они вернулись и убрали свидетеля.
– Убрали свидетеля? Но… – Ада по очереди посмотрела на дознавателей. – Это означает, что Руслик… что его…
Милиционеры молча смотрели ей в глаза.
Ада продержалась несколько секунд, а затем разрыдалась.
24 июля, воскресенье
– Не может быть, чтобы человек за десять дней никого не встретил! – взорвался Анзоров. – Так не бывает! Мы, чёрт возьми, не в пустыне!
– Там не пустыня, там большой лес, – вздохнул Вербин. – И если Бархин не хотел ни с кем встречаться – у него могло получиться.
– Летом на Селигере полно туристов.
– Поэтому никто не обратит внимания ещё на одного. Прошёл мимо человек – и прошёл, как вы правильно сказали: туристов полно. Мы не сможем найти свидетелей, которые подтвердят и уж тем более опровергнут слова Бархина.
– Пусть покажет маршрут, которым двигался.
– На основании чего?
Следователь умолк. Помолчал, очень тихо ругнулся и спросил:
– У нас на него ничего нет?
– Только автомобиль восьмого числа в «Сухарях». Но на этот день у Бархина стопроцентное алиби.
Анзоров тихо выругался.
– Давайте выдохнем, помолчим и продумаем каждую деталь, – предложил Шиповник. – Что мы знаем наверняка?
– Утром восьмого июля Бархин вышел из дома, загрузил «Range Rover» и отправился на Селигер, – доложил Вербин. – Машину оставил в деревне, у хозяев, с которыми знаком более десяти лет, у них же переночевал. О своём приезде предупредил за две недели. Вечером восьмого Бархин позвонил жене, а рано утром, ещё до того, как хозяева проснулись, ушёл.
– И вернулся через десять дней?
– В четверг, двадцать первого июля, примерно в то же время, когда мы обнаружили Брызгуна.
– И всё это время телефон Бархина был выключен?
– К сожалению, нет, – вздохнул Колыванов. – Я проверил: Бархин действительно включал телефон по понедельникам, звонил заместителю и жене. В обоих случаях звонки были сделаны из леса.
– Не с какой-нибудь железнодорожной станции?
– Нет.
– Расстояние между… – Анзоров пошевелил пальцами, пытаясь подобрать нужное слово, и остановился на странном: – между понедельниками?
– Километров тридцать. – Феликс понял, что имеет в виду следователь.
– Маловато для недели движения.
– Бархин не говорил, что перемещался всё время похода. В понравившихся местах он мог оставаться и день, и три. Главное, чтобы поблизости не было людей.
– Интересная привычка.
– Лучше, чем бухать.
– Ну, пожалуй. – Анзоров взял со стола карандаш, покрутил его, замер, словно раздумывая, не сломать ли, но проявил уважение к хозяину кабинета – вернул на место – и подытожил: – То есть мы не знаем, где Бархин был с восьмого по двадцать первое, но при этом не сможем опровергнуть его весьма условное алиби?
– Если Бархин возвращался в Москву, можно попробовать проверить видеокамеры на станциях, вокзалах и в электричках, – предложил Колыванов. – Но если он и в самом деле Кровосос, мы ничего не найдём, потому что Кровосос знает, как их избегать.
– И какие версии? – поинтересовался Шиповник.
– Их ровно две, – ответил Вербин. – Либо Бархин – Кровосос, либо Кровосос очень хорошо знает его расписание.
– Другими словами, Кровосос хорошо знает и Брызгуна, и Бархина?
– Можно сказать и так.
– И сейчас у нас есть лишь одна кандидатура – Ада Кожина?
– В действительности кандидатов может быть больше, поскольку Бархин очень плотно общался с Брызгуном и у них достаточно общих знакомых, – покачал головой Феликс. – Кроме того, Бархин ни от кого не скрывал свою привычку бродить по Селигеру, что существенно расширяет круг подозреваемых.
– Давайте пока сосредоточимся на первой подозреваемой, – предложил Шиповник. – Из вашего доклада я понял, что женщина весьма умна?
– Вы действительно думаете, что Ада Кожина может оказаться Кровососом? – округлил глаза Колыванов.
– Ты находишь это странным?
– Ну… – Гена посмотрел на Вербина, ещё больше удивился, увидев, что Феликс весьма спокойно отнёсся к версии Шиповника, и смутился: – Я его представлял мужчиной.
– Знаю, в это трудно поверить, но женщины тоже бывают убийцами, – наставительно произнёс Анзоров. И не было понятно, шутит он или говорит серьёзно.
– Я об этом догадывался, – пробормотал Колыванов.
– Насколько догадывались?
– В смысле?
– Вы проверили перемещения Кожиной?
– Да.
– Тогда почему вы удивились нашим подозрениям в отношении Кожиной? – Следователь плавно назвал предположение Шиповника их общим. Но на это никто не обратил внимания.
– Во-первых, как я уже говорил, я считал Кровососа мужчиной, возможно, подсознательно, – ответил Колыванов. – Во-вторых, Ада Кожина присутствовала на большой светской вечеринке в воскресенье, семнадцатого июля, когда Кровосос подкладывал нам вторую жертву.
На этот раз Анзоров выругался громко и без стеснения.
– Вы уверены?
– Её фото есть на сайте, а имя упоминается в репортажах с той вечеринки.
– Она часто ходит на подобные мероприятия? – вдруг спросил Вербин.
– Понятия не имею, – развёл руками Колыванов. – Но даже если это был дебют, он удивительным образом подарил Аде Кожиной непробиваемое алиби на один из интересующих нас дней.
– А на другие дни? – не сдавался Анзоров. – Что у неё с четырнадцатым июля?
– Если верить телефону, этот день Кожина провела в своей московской квартире.
– Весь день?
– Да.
– Ей кто-нибудь звонил?
– Да.
– Во сколько?
– Какая разница, если она была дома?
– Дома был её телефон, – жёстко добавил Шиповник, начавший подозревать, что Колыванов не довёл дело до конца. – Но телефон мы ни в чём не подозреваем.
– Ах, вот в чём дело… – Гена покраснел. – Согласен…
– Во сколько были зафиксированы звонки? И был ли промежуток времени, в который звонки не принимались, сама Кожина никому не звонила?
– С девятнадцати до полуночи не было ни одного звонка, – сообщил Колыванов, заглянув в планшет.
– А до девятнадцати звонков было много?
– Три за весь день.
– Она не очень общительная, – отметил следователь.
– Либо день выдался таким… – протянул Шиповник. – А что было восьмого числа?
– Обычные звонки.
– А телефон?
– Был дома и немного покатался по Москве, – рассказал Гена. – Но если мы заговорили о восьмом числе, то в этот день телефон Брызгуна весь день находился в его квартире и ни разу не использовался.
– Ни одного принятого или сделанного звонка за весь день?
– Так точно.
– Кровосос был в Воронеже, Кожина болталась по Москве, а Бархин
