ждет, как бы ограбить и оскорбить немцев. Йодль таким же образом увяз в изношенных клише о смерти германской государственности и ее уничтожении славянами. Его настроение колебалось от благородных и величественных надежд («Я чувствую себя призванным для того, чтобы справиться с величайшими проблемами») до реалистической оценки («Мы вступаем в месячный или годичный период нищеты. То, что нас ожидает в будущем, будет еще более тягостным, чем когда-либо»).
Его взгляды, однако, на обязанности и перспективы ОКВ заставляли его чаще обращаться к Дёницу на совещаниях как к главнокомандующему, нежели как к главе государства; он высказывался против всяких тенденций рассматривать вермахт как всего лишь исполнительный орган правительства рейха.
Эта точка зрения была широко распространена в кругах германского Верховного главнокомандования; причины этого коренились скорее в желании эффективно представлять интересы Германии, чем в попытке увековечить институты вермахта. Это хорошо видно в памятной записке в досье, подготовленном заместителем начальника штаба оперативного руководства ОКВ:
«1. Пока еще невозможно сказать, будут ли нынешние министры признаны, их действительно станут терпеть союзные державы либо в качестве правительства рейха, либо в отдельности в качестве министерских экспертов. Никаких официальных заявлений на этот счет еще не было сделано. Большинство вражеских средств массовой информации указывают, что жизнь нынешнего правительства будет скоротечной. Его главной задачей считается осуществление капитуляции. Затем оно может уйти. Поэтому в любой момент настоящее правительство может исчезнуть, а его место займет некая объединенная центральная административная организация.
И тогда либо:
ОКВ возьмет на себя ответственность за все вопросы продовольствия, экономики, финансов, связи и администрации,
либо:
все будет управляться каким-нибудь союзным военным правительством, а потом союзной гражданской администрацией.
Это правительство потом временно будет единственным представителем германских интересов, а его партнером, представляющим Германию как единое целое, останется только ОКВ со своими штабами связи».
Поскольку отделы снабжения ОКВ не обладали никаким достаточным опытом гражданского управления, генерал Детлефсен предложил подключить в этот сектор гражданских советников, как это было сделано в случае штаба связи при штабе 21-й группы армий Монтгомери. Чтобы избежать впечатления, что это был тайный шаг в направлении создания центрального правительства, против которого были настроены союзники, эти советники, как считал Детлефсен, должны быть включены сразу же; они не должны быть хорошо известными фигурами, а должны быть выходцами из «второго уровня».
Подобное развитие планировалось и для «Южной зоны». Там вермахт первоначально намеревался заняться всеми экономическими и снабженческими проблемами по гражданскому населению, в то время как гражданская администрация оставалась в тени. Министры рейха назначили полномочных представителей с подчинением соответствующим генералам. 19 мая Йодль обратился к главе Контрольной комиссии с просьбой утвердить этот план.
До некоторой степени плановое включение гражданских экспертов было осуществлено. Однако одновременный арест правительства и ОКВ 23 мая положил конец всем попыткам обеспечить некоторый германский вклад в решение этих проблем.
Глава 9
Дела правительства
Большинство переговоров, которые вели к формированию этого правительства из экспертов нацистского толка, проходили между 3 и 5 мая. Они еще не завершились, когда на горизонте замаячил первый кризис.
5 мая Шпеер письменно уведомил рейхсканцлера (с 1 по 23 мая 1945 г. им был Шверин фон Крозиг) о том, что займется делами своего министерства (которое в тот момент еще не было распущено) и министерства экономики «только на тех территориях, которые еще не заняты противником» — то есть остаток Германии, Богемия (Чехия) и Моравия, Норвегия, Дания, часть Голландии и Северная Италия; там он «издаст необходимые юридические нормы для обеспечения максимально непрерывного функционирования экономики и производства на базе старого юридического статуса». Шпеер отказывался выполнять свои функции в оккупированных районах и был готов предоставить свои услуги, если понадобится, только в ликвидационной деятельности. Как только процесс капитуляции завершится, он хочет уйти в отставку.
7 мая, как только Йодль подписал капитуляцию в Реймсе, Шпеер отправил Дёницу черновик заявления об увольнении. Из этого вытекает, что министр вооружений и военного производства не рассматривал капитуляцию как единственно военный акт: «С завершением капитуляции в… день и… час суверенные права германского правительства прекратят свое существование. Одновременно выполнена задача, порученная фюрером…» Шпеер желал переложить на Дёница решение вопроса, стоит ли обращаться к союзникам в отношении передачи дел им (союзникам).
8 мая Шпеер подготовил проект обращения к немецкому народу и письма к Дёницу, подлежащего отправке в адрес фельдмаршала Монтгомери. Этим также подчеркивается, что берлинская подпись была «последней подписью от имени нынешнего правительства рейха… После этого решения правительства рейха, обладающего свободой действий, уже больше не существует. С этого момента будущая судьба германского народа будет решаться исключительно противником». И обращение, и письмо содержали предложение сотрудничества во время переходного периода ради облегчения положения германского народа. Кроме этого, Шпеер подчеркнул, что «несмотря на сотрудничество, противник возложит на нас ответственность за наши действия точно так же, как он это делает со всеми другими ответственными лицами национал-социалистического государства».
Неясно, составил ли Шпеер этот проект по указанию Дёница, но, в конце концов, его содержание было в духе взглядов гроссадмирала. Как уже упоминалось, Дёниц рассматривал свое назначение как поручение положить конец войне. Как только это будет сделано, он хотел отойти от активной жизни. Гроссадмирал считал, что в лучшем случае союзники воспользуются технологиями германских экспертов, не предоставляя им большой свободы действий. Более того, Дёниц хорошо понимал, что большинство немцев не ломали себе голову над проблемами руководства государством, а почти исключительно были заняты проблемами сиюминутного существования.
Это всего лишь трезвая оценка фактов. В любом случае Дёниц полагал, что продолжение работы на этом посту несовместимо с его личным достоинством, а также достоинством рейха.
Но не такого мнения был Шверин фон Крозиг. Он возражал Дёницу, ставя под сомнение продолжение и суверенность существования рейха. Он настаивал на необходимости существования некоего германского органа власти для решения трудных проблем с поставками продовольствия, оказания помощи лишившимся крова людям и т. д. Присутствие гроссадмирала Шверин фон Крозиг рассматривал как важнейшую гарантию поддержания безопасности и порядка, а также и как моральную опору. Союзникам, как он считал, также может понадобиться германское правительство как фактор в деле сохранения порядка, а также для того, чтобы снять с себя ответственность за будущие события, или даже потому, что им потребуется мощная «задница» Германии. Следует отметить, что эти идеи не очень-то отличались от тех, что высказывал рейхсфюрер СС Гиммлер.
В Фленсбурге было окончательно решено наблюдать и анализировать политические события с осторожностью, так чтобы правительство могло объявить о своей отставке «в нужное время, что бы там
