Джонатан пожал плечами:
- Если мне известно, что какой-то человек твердо решил расправиться со мной, я не буду ждать, когда он сделает это.
- Ваши предположения и обвинения абсурдны, - проворчал Торнридж. - У меня нет причин желать вашей смерти.
- А я уверен, что у вас есть такие причины. Между прочим, у меня недавно состоялся продолжительный разговор с дядей Эдвардом, но он, возможно, побоялся рассказать вам об этой беседе. Но он ведь регулярно сообщает вам обо всем остальном - например, о своих усилиях ради вас держать меня вдали от Лондона многие годы. Даже после окончания войны он старался делать так, чтобы я как можно реже здесь бывал, причем проявлял при этом необычайную изобретательность.
Торнридж, явно смутившись, заметил:
- Возможно, Эдвард полагал, что вы обладаете редкими талантами, поэтому можете приносить пользу Англии в других местах.
- И одно из этих мест - на севере, на побережье, не так ли? Теперь-то я знаю об особой роли Алессандры Нортроп во время войны. И мне известно, что именно вы передавали ей секретную информацию, которую она, в свою очередь, передавала французскому шпиону.
- Вы не можете этого знать, - заявил граф.
- Но я все-таки знаю. И знаю, что именно вы просили ее передать информацию о задании, на выполнение которого послали меня. В результате я попал в ловушку и едва не погиб. Кто, кроме вас, мог желать моей смерти? И кто знал обо всех деталях моего задания?
- У меня не было оснований желать вашей смерти, мистер Олбрайтон. Так что ваша теория совершенно нелогична.
- Торнридж, вы прекрасно знаете, что у вас имелись очень веские основания убить меня. Уже хотя бы потому, что рассказ моей матери о заключении брака на смертном одре скорее всего был чистейшей правдой. И если так, то еще неизвестно, кто из нас с вами - законный наследник покойного графа.
Торнридж пожал плечами и процедил сквозь зубы:
- Вы осмеливаетесь говорить о том, что готовы убить меня? Вы настолько уверены в себе, что готовы рискнуть? Но ведь вас будут судить за убийство. Полагаете, что-нибудь спасет вас от петли? Или вы намерены вызвать меня на дуэль?
- Если я захочу убить вас, Торнридж, нам не придется встречаться на поле чести, поскольку вы вели себя бесчестно. Но, уверяю вас, я сумею разделаться с вами без свидетелей, так что не будет никакого суда. Ведь вы прекрасно знаете: в годы войны мне не раз приходилось убивать именно таким образом.
Глаза графа расширились; было очевидно, что он действительно знал, на что способен его кузен.
А герцог по-прежнему сидевший на кушетке, восторженно улыбался; казалось, он получал огромное удовольствие от этой сцены.
Тут Торнридж вдруг вспомнил о присутствии Каслфорда и, покосившись на него, заявил:
- Мистер Олбрайтон, вы только что угрожали мне при свидетеле.
Герцог весело рассмеялся и проговорил:
- Просто речь моего друга богата метафорами, Торнридж. Я, например, частенько угрожаю своему камердинеру, говорю, что утоплю его или четвертую. Однако никто меня за это не судит. И никто не утверждает, что меня за это повесят.
- Проклятие, но в его угрозах не было ничего метафорического!
Каслфорд пожал плечами:
- Но если вы так считаете, то вам, возможно, следует дать ему соответствующее удовлетворение. Правда, сомневаюсь, что одних ваших извинений будет достаточно. Во всяком случае, я бы на его месте не стал слушать извинения. Если бы кто-то попытался убить меня, я бы потом потребовал какой-то существенной компенсации за беспокойство.
- Странно слышать такое от человека, постоянно причиняющего кому-нибудь неприятности, - пробурчал Торнридж. Отвернувшись от гостей, он стал медленно расхаживать по комнате - очевидно, обдумывая сложившуюся ситуацию.
А Джонатан не торопил кузена, давая ему возможность все как следует взвесить.
Когда же граф наконец повернулся к гостям, на лице у него было совсем другое выражение. Глядя на Джонатана почти дружелюбно, он проговорил:
- Наверное, я был слишком резок. Вероятно, был ошеломлен тем, что тогда узнал. Ведь подобные связи - совсем не в характере моего дяди. К тому же всегда существует вероятность, что после смерти такого человека могут появиться всякие проходимцы с претензиями. Но теперь-то я должен признать: между нами действительно поразительное сходство. И думаю, что пора все исправить.
Всю свою жизнь Джонатан ждал момента, когда наконец-то услышит эти слова. Но теперь, когда они были произнесены, его реакция оказалась вполне будничной. Никакого восторга, никакой бурной радости - лишь чувство глубокого удовлетворения от того, что вскоре будет положен конец неопределенности и двусмысленности его положения.
И конечно же, он сейчас подумал о Селии. И вспомнил, как она сидела под дождем на ступенях дома Эндерби. Ох, как же ему хотелось, чтобы и ее проблемы были решены таким же образом…
- В этом сезоне, мистер Олбрайтон, мы будем постоянно приглашать вас в наш дом, - заявил кузен. - И мы сделаем так, чтобы всем стало известно, кто ваш отец. Естественно, вам будет выплачиваться содержание. Причем значительно большее, чем то, которое вы отвергли несколько лет назад. Полагаю, вполне достаточное, чтобы вы могли поддерживать достойный образ жизни.
- Вы очень щедры, - заметил Джонатан. - Вероятно, мне следует вас поблагодарить.
Пропустив мимо ушей язвительные нотки, прозвучавшие в голосе кузена, граф продолжал:
- И еще - выгодный брак, разумеется. Да, брак - это совершенно необходимо. Мы подыщем вам весьма достойную девушку из уважаемой семьи. Такой брак пресечет любые слухи, которые могут возникнуть в связи с вашей деятельностью во время войны.
Джонатан с улыбкой покачал головой:
- Благодарю, но я предпочел бы сам выбрать себе жену.
- Вы никогда не получите то, что вам нужно, если будете действовать самостоятельно. К тому же имейте в виду: если мы признаем вас и будем принимать, мы не сможем допустить, чтобы над нами смеялись, если вы вдруг женитесь на особе… не очень-то вам подходящей. - Торнридж широко улыбнулся и добавил: - Не беспокойтесь, мы позаботимся о том, чтобы она была хорошенькая.
Тут герцог, оживившись, громко заявил:
- Итак, Торнридж, этот вопрос решен. Возможно, наше с вами дело займет меньше времени.
Граф вздрогнул и повернулся к Каслфорду; казалось, он уже забыл про него.
- Да, действительно, наше дело… Что ж, я буду очень краток. Черт возьми, как вы осмелились соблазнить мою сестру?
- Она покорила меня своими приятными манерами. Согласен, это было недостойно с моей стороны. Я пойму, если вы вызовете меня на дуэль, хотя обычно это дело мужа, а не брата. Но если мы решим, что дуэль необходима, Олбрайтон согласится быть моим секундантом. Именно поэтому я и привез его в ваш дом. Назовите ему имя вашего секунданта, и он все устроит.
