- Секундант? Дуэль? - Торнридж не мог скрыть беспокойство. Только что он избежал смертельной опасности, и вот еще одна угроза. - Я пригласил вас сюда, Каслфорд, вовсе не для того, чтобы вызывать на дуэль. Прошли уже те времена, когда люди дрались на дуэли из-за таких глупостей. Я просто хотел сказать вам, чтобы впредь вы держались от нее подальше.
Каслфорд поднялся с кушетки и пробормотал:
- Если так, то вы могли просто написать об этом в письме. Однако обещаю: я сделаю все от меня зависящее, чтобы больше не встречаться с ней. Что ж, теперь мы, пожалуй, пойдем. А вы, Торнридж, подумайте о том, как вам лучше устроить будущее нашего друга Олбрайтона.
Граф кивнул кузену на прощание и, усмехнувшись, сказал:
- Все-таки странно, Олбрайтон… Вы решили обвинить в предательстве меня лишь потому, что противник получил секретную информацию о вас, когда вы находились на побережье. Но ведь предателем-то был совсем другой человек. И этот человек - дядя Эдвард. Неужели вы об этом не знаете?
Джонатан вышел из гостиной не оглянувшись. И он никак не ответил на прощальные слова кузена, хотя слова эти, ошеломившие его, еще долго звучали у него в ушах.
- Ты слишком уж спокоен для человека, только что добившегося своей главной цели в жизни, - заметил Каслфорд.
Джонатан хотел распрощаться с герцогом возле дома кузена, но Каслфорд пожелал отвезти приятеля на Уэллс-стрит.
- Подозреваю, что эта моя победа наводит на размышления, а бурная радость совершенно неуместна. К тому же мое новое положение кое к чему обязывает.
- Ты имеешь в виду некоторые ограничения и обязанность быть скучным и респектабельным? - с ухмылкой осведомился герцог. - Вероятно, настанет день, когда ты затоскуешь по своей старой жизни и по свободе. Ведь в каком-то смысле ты был по-настоящему свободен, а теперь… Ты понимаешь, о чем я говорю?
- Да, прекрасно понимаю. Но у меня есть выбор. Я и сейчас могу жить так, как жил прежде. И никто не заставит меня жить иначе. Что же касается планов моего кузена… Знаешь, они мне не очень-то нравятся.
- Мне кажется, его планы вполне логичны. Ведь ты же не отказался от содержания и приобретения связей в свете, не так ли? Поэтому он и заговорил о браке. Видимо, он решил, что ты должен стать таким же, как и все прочие представители светского общества.
Джонатан молча кивнул. Скорее всего его кузен именно так и подумал. Но сам-то он думал совсем иначе. И конечно же, он не собирался жениться на той девушке, которую ему будет навязывать граф.
Наконец карета остановилась возле дома Селии, и Джонатан шагнул на тротуар. Герцог же, взглянув на него, с улыбкой спросил:
- Неужели тебе нисколько не интересно попробовать все это, Олбрайтон?
Джонатан молча пожал плечами. А Каслфорд, внезапно оживившись, продолжал:
- А ведь он почти все признал! И если он действительно пытался расправиться с тобой, то это означает, что он почувствовал угрозу с твоей стороны. А незаконнорожденный ему ничем не мог угрожать, понимаешь? И теперь тебе, конечно же, захочется узнать все до конца, не так ли?
Джонатан взглянул на дом и окно на втором этаже. Снова пожав плечами, ответил:
- Я и сам не знаю, захочу ли сейчас узнать всю правду. Кстати, по заверениям моего дяди он уже долгие годы пытается узнать правду.
- Мне кажется, что у твоего дяди какие-то свои интересы, - заметил герцог. - Между прочим, последние слова твоего кузена были весьма интригующими, верно?
- Я хочу попросить тебя, Каслфорд, чтобы ты забыл об этих его словах. Возможно, мой кузен просто пытается настроить меня против единственного родственника, все эти годы признававшего мое существование. А что касается остального… Мать почти ничего мне не рассказывала о своих отношениях с покойным графом, однако сказала, что перед смертью он женился на ней. И теперь я думаю, что все было именно так. Но думать - одно, а доказать - совсем другое дело. - Джонатан закрыл за собой дверцу кареты и, глядя в окошко экипажа, с улыбкой добавил: - Спасибо, что помог мне сегодня. Надеюсь, соблазняя мою кузину, ты не испытывал особых неудобств.
Каслфорд весело рассмеялся.
- Хочется рассказать тебе об этом поподробнее, однако воздержусь. Ведь теперь эта дама - официально твоя кузина, и подобный рассказ был бы неуместен. - Тут Каслфорд окинул взглядом дом и в задумчивости пробормотал: - И вот еще что… Даже если ты будешь действовать в соответствии с планами Торнриджа, тебе не следует от нее отказываться. Мисс Пеннифолд тебя поймет; и скорее всего она и не ожидает большего, чем то, что у вас есть сейчас.
Тут герцог велел своему кучеру трогаться с места. А Джонатан направился к дому. «Возможно, Каслфорд прав, - думал он. - Возможно, Селия Пеннифолд действительно не ожидает ничего большего». И если так, то она, наверное, не станет возражать, если он женится на какой-то другой женщине. Более того, она вполне могла бы согласиться оставаться после этого его любовницей. В конце концов, именно так частенько и случается в подобных случаях.
Ночную тишину нарушил смех, и трое джентльменов, покинув клуб, разбрелись в поисках своих карет и лошадей.
Джонатан, стоявший в тени, наблюдал за ними лишь из-за любопытства и отчасти по старой привычке. Ведь всегда оставался шанс, что услышанные обрывки разговоров могли оказаться полезными. Но ждал он вовсе не этих троих, а совсем другого человека.
Через некоторое время Джонатан посмотрел на часы. Если сегодня не случится ничего экстраординарного, то дядя Эдвард вот-вот появится - обычно он покидал клуб в одно и тоже время. И потом он, конечно же, дойдет до угла улицы, чтобы нанять карету и отправиться домой. Эдвард не любил ждать, пока подготовят и подадут его карету, поэтому пользовался собственным экипажем только в тех случаях, когда бывал на званых обедах или в театре.
Джонатан медленно направился к углу улицы, чтобы именно там встретить дядю Эдварда. Он не пытался прятаться. Ведь никто ни в чем его не заподозрит. Он выглядел как настоящий джентльмен, так что не мог вызвать тревогу у проходивших мимо людей.
Наконец дверь клуба снова отворилась, и в дверном проеме появился Эдвард. Он сказал что-то слуге, затем снял шляпу, приветствуя кого-то, после чего быстро зашагал вниз по улице.
Приблизившись к племяннику, он заметил его и пошел гораздо медленнее. А рука дядюшки крепче сжала набалдашник трости.
- Прячешься в темноте в память о прошлых временах, Джонатан? - спросил он наконец.
Джонатан пошел рядом с дядей. Причем пошел с той стороны, где рука Эдварда опиралась на трость, чтобы тому было сложнее ею воспользоваться, если бы он решился на это.
