Полицейский катер пришёл часа через два. Инспектор был местный уроженец. Это сразу стало видно, когда он окликал многочисленных родственников.
— Подойди сюда.
Я встал, не торопясь, и прошёл через весь небольшой зал и остановился у столика, за которым сидели Сатырос, священник, школьный учитель, смотритель маяка и местный механик.
— Вынь руки из карманов, — сказал мне механик. — Распустились.
Этот инспектор был пожилой человек, очень толстый, очень сильно уже приложившийся к бутылке, судя по цвету лица, и совсем не страшный, хотя он строго хмурил белые брови, упираясь кулаками в колени.
— Не смей пьянствовать, у тебя отец был человек, достойный, ты похож на него — такой же здоровяк, а о матери твоей мне не пристало говорить в твоём присутствии, — сказал он. — Ты отвечай на мои вопросы. У Касоса Николаи были враги в этой деревне?
— Откуда мне знать, господин комиссар, — сказал я. — Ведь мы с ним не работали вместе. Я на ботах господина Сатыроса, а он на сейнере господина Горавара.
— К стати, — обратился инспектор к Сатыросу, — как они ловят на этом сейнере?
— Мне никогда не нравился траловый лов, господин инспектор.
— Парень, что встал? Тебе заняться нечем? — грозно спросил смотритель маяка.
Когда прошло несколько дней после похорон, я оделся в костюм, купленный на плавучей ярмарке, заходящей изредка на Киприду из Фамагусты, начистил тавотом сапоги, выгладил чистую белую рубаху, как сумел, и отправился к отцу Стефану.
Я рассказал ему, что за несколько часов до несчастия Марко Сатырос велел мне прийти к нему для какого-то важного разговора.
Старик угостил меня великолепным мёдом с особенным горячим напитком, приготовление которого известно только на Киприде — гаранза.
— Мальчик, — сказал он мне с добродушной улыбкой, — кто выпил гаранзы с мёдом, тому около часа нельзя на улицу выходить. — Это не обойдётся без воспаления лёгких.
Старик, проживший всю долгую жизнь в таком месте, был, как ни странно, стеснителен.
— Я должен вам признаться, — он был со мной неожиданно официален, — что господин Сатырос сам говорил со мной о предстоящем разговоре.
— Конечно. Он сказал мне, что сперва с вами поговорит.
— Это нередкое явление, когда человек, которого считают сумасшедшим, одновременно пользуется доверием окружающих. В Истории многие из таких людей сыграли значительную роль. Ко мне это, к счастью, не относится. Вы учились? Некоторые разведчики сами получают и детям своим стараются дать неплохое образование. Право же, господин Стефан, я не знаю, как мне к вам обращаться. Давайте в минуты уединения я буду называть вас Степаном, как вас в действительности, вероятно, и зовут. Так вот, Господин Степан. Около недели тому назад Марко Сатырос, мой старый друг и собутыльник, вынужден был поехать в Никосию, в больницу, оттуда — в Афины. Результаты были печальны. У него весьма запущенный рак лёгких с многочисленными метастазами, что не даёт никакой надежды на благополучный исход.
Далее. Его единственной наследницей была Екатерина Нико, погибшая здесь недавно в результате несчастного случая. Вы это знаете. Возможно, будь у Марко желание найти ещё кого-нибудь из законных наследников, имело бы смысл действовать в этом направлении. Но он этого не хочет. Он хочет завещать всё своё движимое и недвижимое имущества вам. Юридически я не имею права спросить вас о причинах столь странного решения. Но вы произвели на меня хорошее впечатление, и задам этот вопрос в такой форме: Что вы об этом думаете?
Некоторое время я сидел, как оглушённый, а потом сказал:
— Отец Стефан, а у вас водка есть?
— Есть, и я её вам немедленно налью, как только получу ответ на этот вопрос.
Волшебная сказка (окончание)
— Раз как-то в море старый Марко поскользнулся и чуть за борт не упал. А я его за шиворот удержал.
— Н-да… Он поскользнулся, его за шиворот. А между тем речь-то идёт по самым предварительным подсчётам о пятнадцати миллионах долларов, не считая недвижимости.
Мы отправились вместе с отцом Стефаном к Марко. Тот сидел с бутылкой вина. И он сразу помахал мне рукой:
— Наше вино, кипрское, даже и при раке рекомендуют. Это ж чистое солнце! Море, небо, солнце! Сынок, мы с тобой сейчас идём в Афины. У меня там хороший друг в онкологической клинике. Быстро починит меня. Этот рак проклятый я заработал в тунгусской тайге, далеко на Севере, это было в плену. Всё от того, что при минус пятидесяти градусах по Цельсию дышать воздухом могут только… твои земляки. Ты не обижаешься? Среди них я знал неплохих ребят. Хотя и всякой сволочи там хватало. Мы тут немного поболтаем с отцом Стефаном, а ты пока иди расчехляй бот и запускай двигатель. Бултыхаться в море мы не долго будем. Всё, что даст нам инженер Рудольф Дизель и ветер, а ветер, сегодня попутный, всё это мы пустим вперёд, потому что у твоего хозяина дела не вполне благополучны, их надо в порядок привести. Ты будешь за старшину бота. Я — так, на подхвате. А вернее всего усну. Спать хочу, очень много выпил, а в Афинах куча дел.
До Афин мы добирались не больше двух суток. Ветер переменился, а то б ещё скорее были там.
— Ты умеешь обращаться с чековой книжкой? — спросил меня хозяин. — Чек заполнить сумеешь? Времени мало, нам ещё надо поговорить, — но я ни разу в жизни чековой книжки в руках не держал.
Ему, похоже, было совсем плохо.
— Слушай парень, — сказал он таксисту, — какие здесь деньги ходят? В отеле примут доллары?
— Официально драхмы, но доллары есть доллары.
— Поехали в какой-нибудь приличный отель, только, чтоб не слишком шумно было за окнами. Но и не слишком далеко. И чтоб это был не публичный дом — со мною молодой человек.
И вот мы приехали в отель. Не успел я втащить чемоданы, как Марко упал на ковёр. Он то и дело плевался кровью. Скорая помощь приехала через полчаса.
— Слушай, Степан, — сказал мне Марко, — я знаю, как твоё настоящее имя. Мне да русского не узнать! Парень ты, однако, очень хороший и мне к тому же вещий был сон. Богородица велела всё, что есть, завещать тебе. А может это была и не Богородица. Когда такие боли, я ещё буду разбираться. Като померла, а она признавалась мне, что влюблена в тебя и просила, чтоб я её выдал за тебя. Я её, как родную дочку любил. Своих детей Бог мне не дал, и я хочу волю её исполнить, хотя б таким способом. Ты будешь не моим, а её наследником. Она славная девка была. Да в проклятом месте живём. В лесу повстречался ей какой-то человек-козёл, про которых тут болтают старухи, а вернее всего просто что-то почудилось. Она испугалась. Не за себя испугалась девка — за тебя, потому что дураки здесь придумали, будто Афродита сделала тебя своим любовником, а она, видишь ли, очень ревнива. Всё это глупости. Ты мне один раз жизнь спас в свежую погоду, помнишь? Я поскользнулся, и сейчас меня б рыбы уж объели, будто скелет, что стоит в национальном музее в Никосии. Кому ж, кроме тебя, мне завещать своё добро? Вот чемодан, в котором все документы, честь по чести, в том числе твои, оформленные правда задним числом, но в такие времена никто на это внимания не обращает. По паспорту ты Стефан Костанакос — на его настоящего сына от этой распутницы Рафаэлы свидетельства о рождении не оформляли. Я всю жизнь на Киприде проторчал, потому что мне не хотелось, чтоб меня раздели ребята из Фамагусты или Никосии. Ну вот и дождался! Кто бы мог подумать. Слушай! Как всё оформишь у нотариуса, а на нотариуса денег не жалей… да смотри в Никосии, а не в Афинах, олух! Здесь Греция, а не Кипр. Сразу всё переводи со счёта на счёт небольшими суммами в разные банки. Здесь у тебя наличными всего сорок тысяч долларов. Знаю, ты устал. Можешь их прогулять. Но я знаю вашу русскую слабость к водке. Осторожней. А с девками ещё осторожней. Вообще осторожней. Найми надёжного парня, чтоб он тебя не ободрал и плати ему не слишком много, чтоб у него аппетит не разыгрался. Найди в Фамагусте человека по имени Паоло, имя итальянское, но он американец. Всегда сидит в баре «Марино». На меня сошлись, он мне доверяет. С ним выпьешь в мою память. Он всегда неразбавленный виски пьёт, — Марко старался улыбаться. — А я ведь знаю, что ты к ней в горы ходил, и что она к тебе приходила в посёлок. Это она ведь убила этого идиота Николаи. Такой удар! Это не человеческой рукой было сделано. Я завидовал тебе. Всю жизнь в горы хожу, а её не встретил. Это, наверное, за то что я слишком много вина выпил со священником… Я пошутил. Я в это не верю…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
