смертью. Когда он покидал бренный мир, я хотел проводить его и невольно оказался в некотором промежуточном пространстве между мирами. Там я увидел покидающего нас Подебрада, который растворился в свете. Тогда у меня появились неопределенные мысли, которые я даже не смог изложить. Меня осенило, и я вдруг осознал, что наша земная жизнь есть подготовка к жизни вечной. Я говорю об этом будущем! И это самая лучшая цель, которую человек может определить себе. И я хотел бы видеть будущее поколение детей, которые пронизаны этой идеей. Я хочу во имя Бога написать произведение под названием «Всеобщая мудрость». В нем искусно будет изложено, как можно достичь счастья в этой и будущей жизни с помощью знания и веры, деяний и надежды. Я не перестану работать, пока не найду определенный и неизменный метод. Я буду просить у Бога сил для служения этой цели. Благослови и ты меня, брат.
— Я буду молиться за тебя. Благословляю тебя, брат мой!
Они обнялись. Перед тем как пойти своей дорогой, Златоуст задумчиво спросил:
— Ян, скажи, по твоему мнению, что такое жизнь?
Ян даже растерялся. Как ответить на такой сложный вопрос? Как определить жизнь коротко и ясно, в одно предложение?
Вдруг ответ пришел к нему откуда-то издалека, словно ангелы подсказали…
И он оотвввееетииии…
15. Школа, от начала и до конца веков
Последнее слово растянулось в устах профессора, гласные поплыли, голова поникла, глаза закатились, и он замолк…
Секретарьша засуетилась. Набрала номер скорой и приготовила шприц.
— Помогите, его надо вывезти на свежий воздух! — сказала она мне.
Засуетились и мы. Я увидел, что господин Вихонековский совсем побледнел, и мне показалось, что он уже и не дышал.
Скорая приехала очень быстро. Увидев состояние больного, врачи сразу поместили его в карету и увезли.
Секретарьша поспешила за скорой.
Они скрылись за поворотом. Остались мы, озеро и тишина.
Тамара сказала:
— Я поставила запись.
Я ответил:
— Спасибо! Он рассказал нам целую захватывающую книгу, но не успел досказать последнюю фразу…
В тот вечер нам позвонила секретарша и сказала, что профессор скончался в больнице, не приходя в сознание.
Несколько дней спустя крылатое дуло пушки уносило нас обратно в Москву. Третье кресло в нашем ряду было пустым. Я посматривал на это кресло и вспоминал, что на пути в Прагу в этом кресле сидел профессор Вихонековский.
С Тамарой мы обсуждали многочисленные сочинения Коменского.
Потом я заснул и увидел сон, который был очень похож на реальность.
Мне явился Ясем. Он приплыл по реке времени и сел рядом со мной на пустое кресло.
Странно, что я воспринимал его своим близким другом, которого я давно знал и спросил его:
— Я знаю, ты много путешествуешь по реке времени.
— Да, — ответил он, — с одной целью. Я хочу найти время, где послания учителя правильно восприняты и воплощены в жизнь.
— Ты нашел такое время? — спросил я.
Он улыбнулся как-то таинственно и ответил после долгой паузы:
— Нельзя рассказывать про прошлое или будущее.
— Так ли? — спросил я, — ведь профессору Вихонековскому ты рассказал про прошлое время? Я догадался, что ты нашел способ общаться с ним, и ты рассказал ему все про прошлое, про эпоху и жизнь твоего учителя. Ведь это был ты? Он называл тебя очевидцем.
— Да, это был я, — признался Ясем, — но у меня был веский повод рассказать ему все.
— Какой же?
— Я хотел, чтобы он распространил эти знания в своем времени. Он это сделал. Теперь и ты пишешь книгу.
— Так я могу написать книгу и о будущем тоже.
— Нет, рано, — ответил Ясем, и я понял, что он собирается уплыть.
— Постой, — остановил я его, — дай задать последний вопрос.
— Ну, спрашивай!
— Известно ли тебе, как определил жизнь твой учитель, когда прощался с Златоустом на горе над Лешно?
— Конечно, — ответил Ясем.
— Это ты можешь сказать?
— Это могу…
Тут меня разбудила стюардесса:
— Что желаете, чай или кофе?
А я ей в ответ:
— Жизнь человека — это школа, от колыбели и до вознесения на небеса.
Стюардесса вытаращила на меня глаза, а Тамара сказала:
— Да! Какая чудесная концовка книги!
