Ну и вид у нее, наверное… Надо взять себя в руки, но что-то не получается.
— Ничего, — слабо выговорила она, пятясь от двери и с ужасом представив, как она сейчас откроется и выйдет Золотой бой, а может, Дра… — Извините, вы здесь работаете? — кое-как спросила Алёна.
— Нет, — качнул парень темноволосой головой. — Здесь работает моя сестра, я за ней приехал. Она… — И замялся, и Алёна вдруг поняла, что его сестра — та самая блондинка-стриптизерша.
Они совершенно не были похожи, но Алёна все же догадалась, и парню это, видимо, стало понятно, потому что он вдруг покраснел и сказал резко, словно защищаясь:
— Ну и что? Она скромная девушка. А это только работа!
Алёна подумала, что если эта скромная девушка окажется в одной запертой комнате с Дракончегом, она одномоментно перестанет быть и скромной, и девушкой, мигом снова потеряла голову от ревности и спросила сдавленным голосом:
— Скажите, а вы знаете, как зовут того… ну, Золотого боя?
— А что? — удивился парень.
— Ну, он похож на одного моего знакомого, и я…
Алёна хотела сказать это как ни в чем не бывало, но голос предательски дрогнул, и она снова умолкла.
— А вашего знакомого как зовут?
— Александром, — буркнула она.
— А, нет, — равнодушно сообщил парень. — Золотого боя зовут Виктором. Так что не волнуйтесь.
Чувство облегчения было таким острым, что Алёна на миг онемела и остолбенела. Послышались шаги, и парень встревоженно прошептал:
— Слушайте, идите, а то они тут прямо бесятся от злости, если посторонние сюда заходят, еще вызовут охрану, зачем вам проблемы? — И, схватив Алёну за руку, он повлек ее к лестнице.
Она, все еще обессилевшая от облегчения, послушно и медленно начала спускаться, когда позади раздался голос:
— Привет, Данила. За Мариной приехал? Сейчас я ее позову.
Алёна так и замерла.
Данила!
Боже ты мой, да вот почему его голос и лицо показались знакомыми! Это Данила… ну, брат ювелира, язычник, обладатель расписной куртки! Алёна видела его только вчера, но мельком и по большей части в темноте, а сегодня на нем не было знаменитой куртки, да и скипидаром не пахло, вот она его и не узнала. А он, интересно, ее узнал?
Да вряд ли… Он вообще Алёниного лица вчера не видел, да и в капюшоне она была…
Хорошо, что не узнал. Иначе решил бы, что перед ним профессиональная выслеживательница молодых красивых парней. Вчера за ним гонялась по сугробам, сегодня в закоулках «Зергута» разыскивает какого-то Александра…
А впрочем, не наплевать ли вообще, узнал ее Данила или нет и что он о ней подумает? Главное, что Золотого боя зовут Виктором, что он не Дракончег!
Как легко стало на сердце, какими глупыми показались все подозрения, каким чудным сделалось настроение!
В это самое мгновение один человек набрал некий телефонный номер и, дождавшись ответа, произнес:
— Я позвонил.
— Отлично… — промурлыкал женский голос. — И как? Что он сказал?
— Сказал, что придет.
— Ну вот и отлично, — снова промурлыкала женщина. — А что ты злой-то такой, а? Все хорошо! Вернее, завтра в девять все будет хорошо. Данила нам все отдаст, и ты будешь свободен. Чао, дорогой. До связи!
В трубке раздался гудок. И тот человек был совершенно уверен, что женщина отключилась. На самом деле это был всего-навсего звуковой сигнал. Женщина довольно часто им пользовалась и немало полезного услышала от своих собеседников, уверенных, что их уже никто не слышит, можно свободно выражать свои чувства прежде, чем выключить телефон. Она не ошиблась и на сей раз. Тот, кто ей позвонил, свои чувства тоже выразил, да еще как бурно!
— Тварь паршивая! — прошипел он. — Данила тебе все отдаст! Как бы тебе на нем зубы не обломать. Данила даже если бы знал, где все это, не сказал бы, он не такая тряпка, как я, а меня здесь завтра уже не будет! Вечерком сяду на поезд и… И ничего ты не узнаешь, и останешься вместе с Вейкой в такой заднице, какая вам и не снилась!
После этого ее собеседник отключился, а она несколько мгновений молча смотрела на трубку и пыталась понять, как могло произойти, что этот слабак, мальчишка, которого она и в самом деле привыкла считать тряпкой, вдруг вздумал выйти из-под контроля. А главное, что теперь делать.
Тем временем успокоенная Алёна пробралась сквозь танцующую толпу к столику и схватила свой бокал. Зоя, уже вполне примирившаяся с Валерой, и Коля с Надей, которые, такое ощущение, не ссорились никогда в жизни, с готовностью подняли свои.
— За любовь! — радостно провозгласила Алёна. — Мы сегодня еще не пили за любовь!
— Только что выпили, — сказала Зоя. — Пока тебя не было. Но святое дело — за любовь выпьем еще хоть пять раз!
И они выпили — ну, может, не пять раз, но четыре точно, и еще за что-то пили, и за что-то еще, так что, когда собрались домой и начали вызывать такси, Алёна была уже довольно пьяная и почти не вязала, как говорится, лыка. Настроение у нее было расчудесное, и мысль о том, что Золотой бой — не Дракончег, не-е-е Дра-а-ко-о-ончег, ага-а! — не переставала радовать и вдохновлять. Однако враг рода человеческого, коему, как известно, все наши радости — ну просто нож острый и ужасная досада, зато печали и горести — великое наслаждение, подсуетился и дернул-таки нашу героиню за язык.
— Скажите, — спросила она охранника, застегивая пальто и улыбаясь, — а Виктор давно у вас работает?
— А кто такой Виктор? — задумчиво свел тот брови. — У нас вроде ни одного Виктора нет. Слышь, — обернулся он к гардеробщику, — я говорю, у нас нету никаких Викторов.
— Нету, — кивнул тот. — Я здесь с самого начала, как ресторан открылся, но Викторов нету. Ни среди официантов, ни на кухне…
— Да он не из официантов и не на кухне работает, — сказала Алёна все с той же блаженной улыбкой. — Это Золотой бой.
— Да какой же он Виктор? — хохотнул охранник. — Его Сашкой зовут. Александром!
Ничего не стоит представить себе состояние Алёны в течение ближайшего времени.
Дела давно минувших дней
После этого разговора мне очень долгое время не удавалось побыть наедине с Эльвирой Михайловной. У меня создалось впечатление, что она стыдилась своей откровенности: может быть, того, что в ее тайну смог заглянуть человек, несравнимо ниже ее по общественному положению.
Она мне не сказала даже, что сын Синикки выздоровел, до меня просто дошли слухи.
Честно признаюсь, я чувствовал себя несколько уязвленным столь внезапным пренебрежением. В ответ я и сам старался держаться с Эльвирой Михайловной независимо и даже отчужденно, зато больше времени проводил с другими актерами, например с Елизаветой Петровной Ивановой, тем паче что это доставляло ей явное удовольствие. Мне казалось, она мною увлечена… Положа руку на сердце, я и сам увлекся. Никогда не встречал особы, которая так совершенно отвечала бы моему идеалу жены. Васильев — с ним я очень сдружился! — меня подбадривал, на все лады расхваливая Лизу и уверяя, что непременно сам бы посватался к ней, кабы не был давно и счастливо женат.
Репетиции «Горя от ума» продолжались. Конечно, я волновался, но у меня были предчувствия, что премьера пройдет успешно. Так и произошло. Успех был полный. Мой режиссерский авторитет весьма укрепился. И теперь можно было браться за «Чародейку», как того пожелала Эльвира Михайловна.
Что и говорить, эта пьеса многих восхитила напряженностью сюжета!
Молодая вдова Настасья по прозвищу Кума держала заезжий двор у переезда через Оку. Ее красота и приветливый нрав привлекали городской люд разного сословия: здесь можно было вволю попировать, повеселиться. Но завистливые люди нашептывали, будто знается Кума с нечистой силой, что она чародейка, потому что какой мужчина ни поглядит на нее, всяк влюбляется. Оттого и прозвали ее Чародейкой.
Однажды мимо заезжего двора проплыл на лодке молодой княжич Юрий, сын нижегородского наместника князя Никиты Курлятева. Чародейка полюбила его с первого взгляда. Но ею увлекся и сам наместник, отец Юрия…
Об этом узнала княгиня. Наушники-доносчики уверяли, что приворожила наместника Настасья. Княжич, потрясенный горем матери, поклялся убить чародейку, которая околдовала отца и опозорила мать.
Настасье стало известно, что княжич решил исполнить свою угрозу этой же ночью. Но это не испугало ее. Она погасила свет и, оставив незапертой дверь, легла в постель. При виде ее красоты княжич не смог поднять на нее руку. Настасья рассказала, что домогательства князя ей отвратительны, и призналась Юрию в любви. И он тоже не устоял перед красавицей. Они решили бежать вместе за Волгу.
И тогда княгиня решила отомстить и за мужа, и за сына, ведь она потеряла обоих из-за Чародейки. У колдуна Кудьмы раздобыла ядовитое зелье, добралась до заезжего двора и хитростью да обманом вынудила ее выпить отравленную воду. Чародейка умерла на руках Юрия, а торжествующая княгиня открыла сыну причину ее смерти. Вне себя от горя Юрий проклял мать. По приказу княгини тело Чародейки сбросили в Оку.
