как он бросился вперёд, быстро атакуя передней рукой.
Эдуард, по-видимому, ожидавший чего-то подобного, отклонился в сторону, наудачу бросив встречный удар. Игорь едва успел закрыть голову предплечьем, принимая сверкающий разрядами молний кулак на жесткий блок. По укрытой доспехом руке прошла дрожь, словно её коснулся медицинский дефибриллятор, но Игорь проигнорировал неприятное ощущение. На обратном движении кисти он прихватил шею Эдуарда и потянул его на себя, одновременно нанося удар коленом.
Молодой элементаль успел вскинуть руку в последний момент, прикрывая лицо, но это не смогло полностью погасить урон от попадания полностью. С мрачным удовлетворением Игорь услышал, как клацнули зубы Эдуарда за долю секунды до того, как он вновь отскочил назад, разрывая дистанцию.
— Странный удар для боксёра, — бросил беловолосый парень, хмуро потирая челюсть.
Игорь не счёл необходимым отвечать. У него не было ни времени, ни желания объяснять Эдуарду разницу между спортивными соревнованиями и реальной схваткой элементалей, в которой друг с другом сталкивались смертоносные стихии и ценой поражения могло стать вовсе не место на чемпионском пьедестале, а сама жизнь. Перед мысленным взором Лазарева промелькнули лица Карпа, Карло, Болота. Филиппа. Игорь помотал головой, отгоняя непрошенные образы. Он видел немало погибших элементалей, но сейчас было не самое подходящее время для воспоминаний.
Судя по всему, последняя атака разозлила Эдуарда, потому что он, так и не дождавшись ответа, зарычал и сам кинулся на Игоря, мощно отталкиваясь от пола ногами, сверкающими от бегущих по ним молний. Лазарев вскинул руки, готовясь блокировать любые удары, но молодой элементаль смог его удивить: на его шее взметнулось какое-то украшение, когда в последний момент нырнул вниз, буквально стелясь над паркетом, подхватил Лазарева под бёдра и поднял в воздух. Не останавливая своего бега, он буквально влетел в открытую дверь подсобки и потащил Игоря дальше. Поняв, что произойдёт в следующее мгновение, Лазарев направил все свои силы на укрепление доспеха.
А потом они вылетели в окно.
Игоря засыпало осколками стекла. Он тяжело ударился позвоночником о перила балкона, но укреплённый доспех смог выдержать столкновение.
А вот перила — не смогли.
Игорь почувствовал, что летит вниз. Это его не слишком пугало — каменный доспех был достаточно силён, чтобы падение со второго этажа не смогло нанести ему сколь-нибудь значимого вреда. Если бы не одно «но».
Это самое «но» так и не разжало сцепленных на бёдрах Игоря рук. У и этого «но» была стихия молнии.
«Вот чёрт», — успел подумать Игорь за секунду до того, как его спина ударилась об землю, а сверху его припечатал удар молнии.
Громыхнуло.
— Я же говорил… Меня одного будет достаточно, — пробормотал Эдуард, медленно поднимаясь на ноги. — Особенно — в такую погоду.
Встав, он чуть пошатнулся, словно удар молнии не прошёл бесследно даже для него, но при этом настороженный взгляд зелёных глаз ни на секунду не отрывался от Лазарева.
Игорь лежал на спине, широко раскрытыми глазами глядя в небо. Каменный доспех, не выдержав прямого попадания молнии, осыпался, обнажив изувеченное тело. Там, где ещё оставалась кожа, его уродовали страшные ожоги. Там же, где её не было… Стихия, словно пытаясь подержать своего хозяина, самопроизвольно вырвалась наружу, покрывая его волнами вяло двигающейся лавы, которая шипела и плевалась от попадающих на неё капель дождевой воды. Шипела, плевалась — и ослабевала.
— Я вспомнил, — тихо сказал Игорь.
Эдуард устало вскинул брови:
— Так ты жив? Невероятно. Ты охренеть какой крепкий чувак, вот что я тебе скажу.
Игорь аккуратно двинул рукой. Всё его тело буквально горело от боли, но он заставлял себя шевелиться. Ему нужно было встать. Пусть даже в последний раз.
— Э, ну уж нет, — Эдуард, успевший немного отдалиться, тут же пошёл к нему. — Встать я тебе уже не позволю. Давай-ка ты лучше полежишь…
Он не договорил. Игорь едва успел приподняться на локтях, когда Эдуарда вдруг снесло в сторону невидимым ударом — таким же, какой он видел всего несколько часов назад.
— Я же просил ждать в машине! — зло прошипел Лазарев, с трудом вставая на ноги. Соня не ответила. Она подбежала к Эдуарду и принялась быстрыми росчерками рисовать какой-то узор у себя на руке. Молодой элементаль лежал на земле, зажмурившись и мотая головой из стороны в сторону, будто пьяный, пытающийся прийти в себя, но прежде, чем это произошло, Соня приблизилась и прижала ладонь к его щеке.
Эдуард обмяк, словно конечности разом перестали его слушаться. Игорь, зажмурив лицо от боли, которая, казалось, поглотила всё его тело, доковылял до Сони.
— Что ты с ним сделала? — спросил он, заранее зная ответ. Ему хорошо были известны эти симптомы.
Лицо девочки смертельно побледнело. Из ноздри вновь побежала струйка тёмной, почти чёрной крови, и Соня даже не попыталась вытереть её, подняв на Игоря потускневшие серые глаза:
— Высшая руна паралича. Надолго меня не хватит. Нужно уходить. Сюда наверняка скоро придут другие.
Едва договорив, она покачнулась и наверняка упала бы набок, если бы Игорь её не подхватил. Он аккуратно поймал её за плечи и опустил на землю.
— Да, — мягким, успокаивающим голосом проговорил он. — Сейчас пойдём.
Он протянул руку к синей рубашке Эдуарда и рванул её за воротник.
— Я понял, на кого ты похож, — доверительно сообщил он, выуживая из-под одежды элементаля висевший на его груди амулет. — Он, конечно, был гораздо старше и полнее тебя, но всё же я видел твоего родственника совсем недавно, так что совсем не удивительно, что ты так мне его напомнил. Мне больше не нужен ваш Дом Деметры. Всё, что я искал, — при тебе.
Амулет в виде янтарного клыка мог бы показаться сущей безделицей, подобранной лишь для того, чтобы стильно гармонировать с вставленной в ухо модного элементаля серьгой, если бы не одна маленькая вещь, навеки застывшая внутри окаменевшей смолы.
Крохотное насекомое, больше всего напоминающее пчелу.
Игорь руками разорвал удерживающую амулет бечевку. Его доспех полностью исчез, лишив измученное тело остатков сил, поэтому даже такое простое действие удалось ему лишь с третьей попытки. Наконец он вырвал кусочек янтаря и шагнул с ним к Соне.
— Извини, — бросил он через
